— Она почти не знала родного отца, — вспыльчиво возразила Алла. Замечание об отчиме ее задело. — А Виктор, если желаете знать, сделал для Оли в миллион раз больше, чем родной папаша! А что она видела от родного?! Он ее, малолетнюю, даже бить пытался! Я ее заслоняла, и все удары попадали на меня! А теперь он из себя жертву строит?! Да он мог вообще вам наврать, что она брала деньги! И откуда у него, алкаша, лишние четыреста рублей! Может, он рассчитывает, что теперь я их ему отдам?! Об этом вы подумали? Вы же видели, в каком он состоянии, боже мой…
Женщина на миг спрятала лицо в ладонях, но справилась с собой.
— Извините,. — уже спокойней сказала она. — Это больная тема. Кстати, насчет денег… Ольга предлагала платить Виктору, чтобы тот молчал… Ну, про то, что она не посещает свою студию.
— Погодите! — Балакирев торопливо пролистал блокнот. — Вы мне этого не говорили! Вы сказали, что она его шантажировала другим…
— Ну да, этой своей мерзкой выдумкой! — кивнула Алла. — Но к тому же предлагала деньги.
— Сколько же?
— Понятия не имею. Он не стал обсуждать эту тему, сами понимаете. А вот ее родной папаша обсудил бы обязательно! — опять вскинулась женщина. — Уж этот даже с родной дочери тянул бы на выпивку! Я вот нисколько не верю, что он дал ей денег! Даст он, как же! Он и алиментов-то никогда ни платил, а мы и не просили! Муж мне так и сказал — обойдемся без подачек, я на Ольгу сам заработаю! А вы говорите, — отчим!
Виктор, который как раз проводил ученика, принял участие в беседе и подтвердил, что сумму не уточнял.
— Мне это и в голову не пришло! — возмущенно сказал он. — Да и вообще, мне вполне хватало того, что я услышал…
— У вас деньги не пропадали?
Оба согласно покачали головами. Алла с готовностью пояснила:
— Мы и сами уже об этом думали, я все проверила.
Ни рубля не пропало.
— А может, вы замечали, что у нее появляются какие-то новые вещи? Которых вы ей не покупали?
На этот вопрос ему тоже ответили отрицательно. Родители только переглянулись, и он понял, что эти вопросы их пугают и раздражают.
— Ольга, как я понял, нигде не работала? — Балакирев сделал еще одну пометку в блокноте.
— Нет. Как окончила школу — ни дня не работала.
— Почему же? Ей было девятнадцать, возраст достаточный, чтобы начать зарабатывать, хоть немного. Или она не стремилась работать? Готовилась куда-то поступать?
— Вроде бы, — неохотно ответил Виктор. — Или делала вид, что готовится… Она была замкнутая, в душу не влезешь. Сказала — поступлю, сама решу свои проблемы. Мы и ждали, как она их решит.
И, покосившись на жену, добавил:
— Боюсь, что эта подготовка была такой же фикцией, как театр.
На вопрос, были ли у девушки близкие подружки, родители с определенностью ответить не смогли. Оказалось, что, после того как Ольга закончила школу, она перестала интересоваться школьными подругами. Тем более что особо ни с кем не дружила. А уж после того, как девушка не смогла выдержать вступительные экзамены в институт, она и вовсе избегала встреч со старыми знакомыми.
— Она ведь была очень честолюбива, вы даже не представляете, как ее все это уязвляло… Пуще всего она боялась, что кто-то начнет ее жалеть…
Алла добавила, что долгое время полагала, что подружки у Ольги были в театральной студии, но раз уж Ольга почти там не бывала…
— Но хоть по телефону она с кем-то болтала? — поинтересовался следователь. — Неужели ей никто не звонил и она никому?
Тут на помощь пришел Виктор. Поскольку он почти все время сидел дома, занимаясь со своими учениками, он лучше жены знал, кто именно звонил дочерям. Ведь Алла целый день проводила на работе.
— Этой весной ей несколько раз звонил какой-то парень, — сообщил он. — Или два разных парня, не знаю. Я не успел привыкнуть к этому голосу, так что могу ошибиться. Алла, помнишь, я тебе говорил, что у нашей Ольги кто-то за велся?
— Заводятся тараканы! — неожиданно грубо ответила ему жена. — Никого у нее не было.
— Ну да, на свидания она не ходила, но все-таки… — несколько обескураженно заметил Виктор.
На вопрос, представился ли этот парень, Виктор ответил, что не спрашивал его имени. А молодой человек не был расположен с ним беседовать. Он просил к телефону Ольгу, Виктор ее звал, вот и все.
— Можете точнее вспомнить, когда были эти звонки?
— В марте, апреле… В мае уже не припомню. На меня свалилось слишком много работы. Вы понимаете — перед выпускными экзаменами, перед вступительными… Все начинают подтягивать хвосты.
Алла, в свою очередь, припомнила, что как-то взяла трубку, и какая-то девушка позвала к телефону старшую дочь. А когда Ольга подошла и стала разговаривать, до матери донеслось имя «Диана».
— Я еще спросила тогда Олю — Диана с тобой занимается в студии? А она рассердилась. Видимо, ей не понравилось, что я прислушивалась. Так и не ответила. А других подружек я что-то не припомню. Она больше говорила о Наташе, ссылалась на нее, когда отпрашивалась четырнадцатого мая… Но раз Наташа ничего об этом не знает…
Балакирев задумался. Вчерашний разговор с Мулевиным дал ему богатую пишу для размышлений. Следователю не очень-то верилось, что Ольга всерьез решила обокрасть сейф. Куда понятнее, что девушка из этой благополучной, но небогатой семьи хотела получить какой-то подарок от состоятельного приятеля. Но обокрасть его, да еще так дерзко…
Скорее всего, Мулевин прикрывался этой выдумкой для того, чтобы уменьшить свою вину. Ведь проверить его слова было никак нельзя. И все же… Если Ольга и впрямь интересовалась сейфом, вряд ли она могла его открыть в одиночку. Из рассказов Аллы Балакирев понял — Ольга вовсе не разбиралась в технике. Даже свой велосипед не могла наладить самостоятельно. Где уж ей открывать сложные замки! А значит, у нее должны быть сообщники. В конце концов, кто ударил ее ножом? Случайный хулиган, маньяк? Маловероятно.
Следов насилия не было обнаружено. Все вещи в сумке остались целы — в том числе кошелек с незначительной суммой денег. Нет, убийство было не случайным.
— Эта Диана звонила сюда, когда ваша дочь пропала? — поинтересовался Балакирев.
Родители переглянулись. Виктор с сомнением покачал головой:
— Сдается мне, что когда она пропала, ей вообще никто не звонил. И парень тоже. Уж я бы запомнил. Когда она пропала, я стал следить за такими вещами.
В дверь позвонили. Алла пошла открывать и вернулась с младшей дочерью. Милена взглянула на следователя, бросила в угол свой рюкзачок и удалилась на кухню. Алла извинилась — ей нужно было накормить ребенка. Балакирев встал:
— Да и мне пора… А вы все-таки попробуйте вспомнить, с кем общалась старшая дочка. Не может быть, чтобы у нее вообще не было приятелей.
Он попросил разрешения сделать один звонок. С трудом дозвонился до своего помощника и велел ему проверить — нет ли среди актеров студии девушки по имени Диана. Или, возможно, кто-то слышал это имя от Ольги Ватутиной. Помощник как раз собирался посетить репетицию этой студии в здании кинотеатра на Измайловском бульваре. Балакирев спросил, не приезжал ли Мулевин.
Оказалось — не приезжал и не звонил.
Кладя трубку, следователь никак не мог отвязаться от картинки, которая всплывала у него перед глазами. Белокурая девушка скорчилась на двуспальной кровати, покрытой сиреневым атласным покрывалом. Рядом — почти опустевший графин с водой Девушка борется с жаждой, искушением выпить всю воду. Ее терзает голод. И все-таки она не встает и не выходит из квартиры, хотя в любой момент может это сделать. Она продолжает терпеть эту пытку, тем более ужасную, что она не знает, когда все это кончится. Может быть, завтра. А может — только через несколько дней… «Если она вытерпела такое — то была способна на многое, — думал Балакирев, прощаясь с Аллой и Виктором. — Кто ее знает? Может, и
