Маленькая женщина поднялась, поправила шарфик на груди. Она старалась держаться прямо, хотя при таком сложении это было трудновато.
— Сейчас начнется спектакль, — сказала она. — Я вам больше не нужна? Может, желаете посмотреть, как играют ребята?
Но Юрий отказался, отговорившись срочными делами, и она, даже не попрощавшись, пошла на сцену.
Рабочий день подходил к концу, а Мулевин так и не явился с повинной, даже не позвонил. Балакирев пил кофе и обсуждал ситуацию с помощником, который только что вернулся из театра.
— Да, деньги у девицы водились, — согласился Балакирев, выслушав отчет. — Тем более непонятно, чего это она прицепилась к нищему отцу. И мать ее удивляется… Я даже не хочу спрашивать насчет этих ста долларов. Они утверждают, что давал и дочке пятьдесят рублей в неделю.
— А я все-таки звякну этим Богам, — предложил помощник. — Ей-богу, забавно, будто на Олимп звоню!
До Балакирева не сразу дошел смысл шутки — он, в это время листал свой блокнот. Юрий сразу дозвонился, трубку взял Виктор. Как и предполагал Балакирев, никаких ста долларов на восьмое марта Ольге не дарили. Вопрос встревожил отчима, но объяснений он не получил.
— Убедился? — меланхолически спросил Балакирев, когда помощник повесил трубку. — Не те люди, чтобы дарить сто баксов, да еще на такой праздник. Папаша, по-моему, прижимистый. Ну, да ладно. Уже ясно, что у девчонки был какой-то источник доходов. Не думаю, что трудовой.
Скажем, с Мулевина она денег не брала, а с кого другого могла взять. Или в карман залезть, я уж и это допускаю…
Почему Мулевин не звонит? Может, напомнить ему?
Он набрал номер, но трубку никто не взял. Через шесть гудков откликнулся автоответчик' и приятный женский голос предложил оставить сообщение. Балакирев не стал этого делать и решил перезвонить позже.
Однако и через час Мулевин не появился в своей квартире. Балакирев решил звонить ему на работу — вчера на прощанье он взял у Мулевина все паспортные данные, рабочий адрес и телефон.
Трубку взяли, хотя и не сразу. Ответил мужчина, судя по тону — усталый и раздраженный. На просьбу позвать Валерия Львовича чуть ли не огрызнулся, резко ответив, что сам его ищет.
— Постойте-ка, он был на работе? — Балакирев представился по форме и услышал более вежливый, растерянный ответ:
— Нет, а что… Нет, не было его. Я ему звоню домой, никто не отвечает.
— А где он еще может быть?
— Да я всех обзвонил, никто не знает. Со вчерашнего дня его не видели, — уже совсем кротко ответил тот.
Балакирев повесил трубку и с досадой бросил:
— Сбежал! Кто же мог знать!
— Условного срока испугался? — предположил Юрий.
— Может, и не условного. Теперь мне что-то кажется, что срок у него будет полновесный. Слишком ловко он вчера нам мозги пудрил! Домой пригласил, душу открыл… Фуфло все это! Иначе теперь не стал бы он прятаться! А вчера ему некуда было деться — понял, что мы его и так найдем!
— Ну и что будем делать? — Помощник заразился настроением своего начальства и тоже занервничал. — Поедем туда?
— Попробую еще позвонить.
На этот раз телефон Мулевина был занят. Еще одна попытка дала прежний результат — никто не брал трубку.
Балакирев мрачнел с каждой минутой.
— Ну и что дальше? — Юрий посмотрел на часы. — Может, рано расстроились, время-то не позднее. Еще вернется…
Балакирев принял решение:
— Если завтра он не позвонит — будем его доставать всерьез. А ты звони ему каждые полчаса. До поздней ночи, если, конечно, не уснешь.
Он уже не ожидал, что Мулевин позвонит или явится завтра. Скорее всего — и это при самом благоприятном раскладе — тот уже посоветовался с каким-нибудь адвокатом и приготовился к обороне. Вряд ли он сдастся так легко. Он сломался, едва услышав про условный срок. В крайнем случае, им позвонит его адвокат…
…Вместо адвоката в среду утром Балакирева навестил дежурный оперативник отдела. Он бодро помахивал листочком с компьютерной распечаткой:
— На, твой кадр объявился!
Оказалось, что в сводке ночных происшествий фигурировал и владелец компьютерного салона Мулевин Валерий Львович. Милицию вызвали его соседи по площадке — те самые, с которыми он почти не общался. Утром, выходя из своей квартиры, соседка вдруг обратила внимание на то, что дверь напротив слегка приоткрыта. Но тогда она этим особо не впечатлилась. Однако, вернувшись домой из магазина, узрела прежнюю картину — между стальной дверью и косяком щель сантиметра два. Ее это удивило — она знала, что сосед всегда тщательно запирается.
Позвонила в соседнюю квартиру, а не дождавшись ответа, приоткрыла дверь и заглянула. В дальнем конце холла заметила распростертое тело, кровь и не стала продолжать эксперимент — немедленно вернулась к себе в квартиру, заперлась на все замки и сразу вызвала «скорую» и милицию. «Скорая» тут же уехала обратно — помощь уже была не нужна. Мулевин успел остыть.
— О черт, — пробормотал Балакирев, заново перечитывая сводку. — Куда его увезли?
— Да куда его везти? В анатомичку.
Юрий уже набирал номер анатомички. Переругавшись с лаборанткой, наконец добился, чтобы ему позвали патологоанатома, который как раз занимался телом Мулевина. Тот подошел и коротко объяснил, что только начал работать, они что — с цепи сорвались?! И так делает вне очереди, опера спозаранку подсунули ему этого бугая!
— Ильич, слушай, я тебя только об одном прошу — скажи, как его убивали? — упрашивал Балакирев, перехватив трубку у помощника. Этого патологоанатома он знал давно, и его крутой нрав был всем известен. Если нагрубить — тебе же будет хуже.
— Ножом в живот, — зло ответил тот. — Еще вопросы есть? Можешь приехать сам и посмотреть. Можешь даже сам вскрывать, если не терпится! — И бросил трубку.
Глава 7
В квартире Мулевина работала опергруппа. Балакирев подъехал на место, когда еще не закончили снимать отпечатки пальцев. Ему показали обширное пятно на бежевых плитках холла:
— Вон там лежал.
— Ножа нет?
— Да нет. Ножи есть на кухне, целая выставка. Сухие, чистые.
Балакирев прошел на кухню, убедился, что деревянный штатив с разделочными ножами в полном порядке — все ячейки заняты, ножи аккуратно расставлены. Не похоже, что убийца воспользовался одним из них. Был еще столовый нож в раковине — на тупом закругленном лезвии следы сливочного масла. Тут же — чашка с остатками кофе, две грязные тарелки. Балакирев озирался и чувствовал, что чего-то недостает. Потом сообразил — нет собаки.
— Тут была такса. — Он вышел в гостиную, где тоже снимали отпечатки. — Не видали ее? Черная такая, маленькая.
Синатру никто не видел. Когда прибыла группа, в квартире был только труп хозяина. Видимо, собака сбежала через приоткрытую дверь. «Вот тебе и собачья преданность», — подумал Балакирев, оглядывая уже знакомую обстановку гостиной. Он был здесь позавчера и не замечал, чтобы в комнате что-то особо изменилось. Относительный порядок. Во всяком случае, никакого погрома не было, ящики из стенки никто не выворачивал. Раскрытый журнал на столике. Балакирев подошел, взглянул. «Гео», последний номер,
