заглянула сюда… И лежала бы она тут одна, бедная. Что же это она над собой сделала! И как я ничего не слыхала?! Может, гуляла или в магазин ходила…
— Так вы думаете — , ома сама?.. — испуганно переспросил Владик.
— Миленький, да ты же видел — у нее пистолет в руке!
И как на это ее мать посмотрит, одна ведь была дочка…
В приоткрытую входную дверь начали заглядывать другие соседи. Неизвестно как, страшная новость разлетелась по двору. Многие хотели зайти, посмотреть на тело, но Владик с соседкой держали оборону, объясняя, что милиция сейчас приедет и никого пускать не ведено. Испуганные актрисы уже не плакали. Они сидели молча, оглядывая обстановку комнаты, где ни одна из них до этого дня не бывала. Стеллаж с книгами, множество дорогих художественных альбомов, пушистый серо-голубой ковер на полу.
Телевизор с огромным экраном, видеомагнитофон, целый шкаф с видеокассетами. Пухлый диван, обитый серой кожей. Лида ущипнула диван и сообщила подругам, что кожа натуральная. Она робко заметила:
— А у нее тут хорошо, верно, девочки? Я почему-то думала, что она небогатая…
— Одевалась скромно, вот и все, — ответила Лена. — Да и зачем ей было наряжаться? Только внимание привлекать…
И она взмахом руки изобразила безобразный горб.
Лида укоризненно шикнула, скосила глаза на дверь, будто покойница могла их услышать. Но Лене, как видно, надоело молчать, нервное напряжение душило девушку, ей хотелось выговориться.
— Я не представляю, что с ней случилось! — заговорила она. — Я не видела пистолета, но если ты, Ксана, говоришь… Может, она застрелилась?!
Наташа покачала головой:
— Да брось. С чего бы ей стреляться?
— Я бы застрелилась, будь у меня на спине такое… — И Лена опять изобразила горб, причем ее хорошенькое живое личико ясно отразило отвращение. — Но она ведь уже немолодая… Я думаю, ей было за сорок. Что же она так долго ждала, чтобы застрелиться?
— Перестаньте, — выдавила Оксана. — Потом обсудите… Она ведь за стеной лежит. Не надо.
Им показалось, что они целую вечность ждали приезда милиции, но на самом деле опергруппа прибыла через сорок минут. В коридоре сразу сделалось шумно и тесно, громкий голос потребовал не стоять у двери, щелкнул замок. Девушки, как по команде, встали.
В комнату заглянул мужчина — наполовину в форме, наполовину в штатском — брюки милицейские, но к ним синяя рубашка с завернутыми выше локтей рукавами. Он удивленно посмотрел на актрис и спросил:
— Эге, сколько народу… Это вы звонили? Вы как сюда попали?
— Мы пришли ее проведать, а она там мертвая лежит, — выпалила Лида. — Соседка дверь открыла.
— А вы кто такие?
И, услышав историю про театр, про странное исчезновение режиссерши, мужчина махнул им рукой:
— Посидите пока. Не уходите только, мы еще поговорим.
Он не прикрыл дверь, а без его разрешения девушки не решились это сделать. До них доносился шум из соседней комнаты — шаги, громкие голоса, потом стук — кажется, открывали окно. Кто-то выругал проклятую жару, из-за которой все провоняло. В коридоре появились какие-то женщины в не очень свежих белых халатах. Потом вошел бледный Владик:
— Ее сейчас заснимут на видео и увезут… Бабка к себе ушла. Девчонки, что нам делать? Сколько еще здесь сидеть?
Он уже очень жалел, что поехал. А ведь не хотел, думал отказаться — к чему терять свободный день, впереди — выпускные экзамены в школе, надо готовиться… А тут — сиди в одной квартире с трупом.
Ребятами занялись только через час. В комнату вошел тот же самый мужчина, представился, попросил ребят назвать свои имена и адреса. Закончив эту процедуру, попросил рассказать подробно — как они сюда попали, почему забеспокоились. Ребята наперебой начали рассказывать, как хорошо прошел последний спектакль, как Ирина назначила встречу во вторник и не появилась, как они напрасно ждали ее в среду…
— Она что — режиссер? — спросил он. — Кино или театра?
Услышав, что Ирина Сергеевна возглавляла самодеятельную студию, заинтересовался:
— А вы актеры, получается?
Они не без гордости это подтвердили Лида даже вручила ему программку спектакля, которую всегда носила в сумке, чтобы показывать подружкам Оперативник программку взял, пробежал глазами и удивленно спросил:
— Это правда, что ли? Проклятая пьеса. Или вы нарочно это придумали, для интересу?
Наташа вздохнула:
— Какой уж там интерес… Пьеса в самом деле какая-то несчастливая… Извините, можно спросить? Ее убили?
— Мы это выясним, — Пообещал оперативник. — Давайте, ребята! Припомните, когда вы ее видели последний раз.
Припоминать было нечего — все актеры согласно ответили, что видели Ирину Сергеевну в пятницу, на спектакле в лицее. А после — ни разу. Что два дня пытались ей дозвониться — и все безрезультатно. Дали номер лицея, Оказали, как зовут его директрису, упомянули, что эта Татьяна, кажется, близкая подруга Ирины Сергеевны Оперативник все записывал, подбадривая ребят словами:
«Молодцы, молодцы…» А потом разрешил им идти.
— Мы свободны? — еще не веря в свое счастье, поднялась Оксана. Она была очень бледна. — Уже сил нет терпеть этот запах…
— Идите, надо будет — еще встретимся, — пообещал оперативник. — Опознавать тело я вас не заставлю.
Я понял, что вы ее уже опознали. Кстати, вы раньше тут бывали? Нет? Ну, идите.
И ребята гуськом, стараясь не отставать друг от друга, вышли на лестничную площадку. Замедлили шаги, переглянулись… И бегом, толкаясь на площадках, помчались вниз по лестнице. Вылетев из подъезда, они наткнулись на группку соседей — те шумно обсуждали случившееся, размахивали руками, а главной рассказчицей была, конечно, старуха-соседка с жирным серым котом на руках. Если кот и голодал несколько дней, то особого ущерба это ему не принесло.
— Захожу — лежит! — округляя глаза, рассказывала соседка, вполне профессионально выдерживая страшные паузы — для пущего эффекта. — И давно уже лежит, и не приведи мне. Господи, еще такое увидеть… За стеной ведь была, за самой стенкой! Филимон, тише! — И она ласково шлепнула по носу рванувшегося было кота. И с пафосом, достойным сцены, промолвила:
— Что я теперь матери ее скажу? Она с меня же и спросит — почему раньше дверь не открыла!
— В самом деле, надо ее родственникам сообщить, — заволновались все остальные. — У нее только мать, вы не знаете? А телефона ни у кого нет?
Ребята прошмыгнули мимо соседей и выбежали из двора. Только перед продуктовым магазином с красной вывеской «Диана» они остановились отдышаться. Лида опять плакала, беспрерывно утирая глаза скомканным синим платочком.
— Теперь конец театру, — мрачно сказала Лена. — Надо же, только начали играть, и вот… Сами мы не сможем.
— Почему не сможем? — робко поинтересовалась Оксана.
— Да ну… Пару недель продержимся' а потом все разбегутся.
— Нет, жалко бросать! — протянула Оксана. — Давайте и дальше выступать. А что? Мы же все умеем сами.
Или попросим кого-нибудь, чтобы нами руководили…Думаете — не согласятся?
Играть хотелось всем — как-никак, все пятеро были ведущими актерами, не какой-нибудь мелкой сошкой «без слов». Они уже привыкли к аплодисментам, к той особой тишине в зрительном зале, когда вся публика смотрит и слушает, ни на что не отвлекаясь… И теперь, в одночасье, они все это потеряли. Все они понимали, что без Ирины театр долго не продержится. Она арендовала помещение, оформляла кучу
