светится большое желтое окно, а на его фоне четко, как в театре теней, обозначаются два силуэта — молодой самурай обнимает склонившийся к нему скелет.
В этом месте зрители обычно издавали стонущий вздох. На этом пьеса кончалась — довольно неожиданно, конечно, на взгляд европейского зрителя, привыкшего к какой-то морали в конце, к известному хеппи-энду. Разумеется, скелет играла уже не девушка. Это был самый обыкновенный школьный скелет из кабинета анатомии. Как ни смешно, мужской. Ирина сообщила ему, что скелет был одолжен для спектакля одной старой подругой.
«Тьфу, что мне в голову лезет! — рассердился Михаил, с усилием садясь на тахте и протирая глаза. — Размечтался о скелетах на ночь глядя…» Он перешел в другую комнату на свою собственную постель и вскоре уснул.
Глава 14
Эта суббота была нерабочая. Проснувшись, он долго лежал на спине, жмурясь от бьющего в окно солнца. Вчера Михаил так поспешно лег спать, что забыл задернуть шторы. Сны ему снились какие-то дикие, и, однако, Михаил выспался. Хотел было окликнуть Милену — за два дня у него уже выработалась привычка звать девочку завтракать… И осекся. Да, Милена теперь дома.
Эта мысль испортила ему настроение, и он позавтракал без аппетита. Мысли все время возвращались к этой девочке с затравленным и все-таки гордым взглядом. «Лучше бы Дашка была такая, а то ведь размазня-размазней», — подумал он, допивая на балконе кофе. Солнце сегодня было просто ослепительное. Михаил полил землю в ящиках, где посадил укроп и петрушку. Передвинул столик в тень.
Можно было немного побездельничать. Почитать, достать шахматную доску и решить какую-нибудь задачку. Давно он этим не занимался — жена постепенно отучила. Все-таки гроссмейстером он не был, шахматы ему денег не приносили… А значит, по мнению Любы, не стоило этим заниматься. Сама она давно к шахматам остыла и даже отказывалась сыграть с ним партию перед сном. У нее всегда находились другие дела. А Дашка… Дашка шахматы ненавидела. Даже не пожелала запомнить, как называются фигуры. Если он настаивал на том, чтобы научить ее играть, девочка ударялась в слезы.
Но идти за доской не хотелось. Михаил допил кофе и поставил чашку на подоконник. Сегодня он обойдется и без шахмат. Нужно решить одну задачку в уме, фигуры ему не потребуются. Во всяком случае, не деревянные, не черные и белые. Если бы все было так просто…
Задачку ему задала Милена. И он все эти дни думал над ней, но как-то урывками. Может, потому, что редко оставался один. Но теперь его никто не беспокоил и он мог сосредоточиться. Михаил сходил в кухню и вынес на балкон еще одну чашку кофе. «Примем за исходные данные, что Милена рассказала чистую правду. Без этого и браться не стоит. Итак, все это правда. Ольга познакомилась с криминальной парочкой. Мужчина и какая-то девица из театра. Да, с мужчиной будет сложно. Он стоит не под ударом, о нем ничего не известно. Милена тогда такого страху натерпелась, что даже описать его толком не может. А если и опишет — таких найдутся тысячи… Подумаешь, голубые глаза… Нужна конкретная деталь, а ее нет. Бежевая старая машина? Был бы номер, а так — ищи иголку в стоге сена…»
И он решил пока оставить в стороне фигуру мужчины.
'Значит, девица из театра. О ней хотя бы известно, где она бывает и сколько ей может быть лет. Там все актрисы молоденькие, примерно одного возраста. Конечно, легче всего подумать на Наташу. Милена так и поступила.
Хорошо. Попробуем просчитать ее. Она одна из всех дружила с Ольгой. Оказывается, знала то, чего никто из актеров не знал — что в доме, где живет Ирина, на первом этаже есть магазин под названием «Диана». Ольга тоже это знала, искала по карте дом. Значит, Наташа?'
Он снова увидел ясные глаза этой девушки, ее спокойное лицо. Михаилу не хотелось верить, что это именно она. «Милена слишком поторопилась, напав на девушку с обвинениями… Даже если это в самом деле Наташа — ее можно было спугнуть, предупредить, и она теперь затаилась… И уж конечно, Милена поступила неосторожно по отношению к самой себе. Она, в сущности, права, что боится жить дома. Ведь эти типы знают ее адрес и телефон…»
Да, эта задачка давалась ему труднее шахматных. Возможно, потому, что здесь были не фигуры, а живые люди — совершенно непредсказуемые, не подчиняющиеся его воле.
И здесь была реальная опасность. Не просто размен фигур, а реальные жертвы; не просто пешки, снятые с доски и тут же забытые, а двое зарезанных людей. От того, правильно ли он решит эту задачку, зависела безопасность Милены. Если удастся вычислить и арестовать эту парочку, девочка будет в относительной безопасности. Во всяком случае, ее жизни уже никто не сможет угрожать. Над Ириной тоже нависла какая-то опасность, как обмолвилась Ольга. Она хотела уговорить сообщников не убивать ее приятеля, владельца синей иномарки. В этом случае ее не послушали. Так может быть, Ирина…
Он резко поставил чашку на стол. Как он мог медлить?!
В конце концов, Ирина — живой человек, одинокая, слабая женщина! Возможно, она и не знает, что ей что-то грозит! Или… Уже узнала?
Он несколько раз набирал ее номер. Трубку не брали.
Наконец он не выдержал и позвонил Наташе. Трубку взял мужчина, наверное, ее отец, потом в отдалении послышался веселый лай собаки. Судя по звонкому голоску — еще щенка. Наконец подошла сама Наташа. Она сразу вспомнила его, когда Михаил назвался, и., не давая ему продолжать, заговорила:
— Ой, вы знаете, что у нас случилось?!
И без паузы выложила страшную новость Слушая ее взволнованный, звенящий голос, Михаил нашаривал табуретку. Наконец придвинул ее и сел. Почему-то ему стало трудно держаться на ногах.
— Она несколько дней там пролежала, и никто не знал, что случалось! — взволнованно говорила девушка. — Если бы у соседки не оказалось ключа…
— Наташа, погоди! — взмолился он. — Ее что же — застрелили?
Девушка замялась:
— Понимаете, может быть, она сама это сделала. У нее в руке был пистолет. Это ужас! Кромешный ужас! Когда мы рассказали ребятам, нам никто не верил, эти дураки подумали, что мы их, разыгрываем!..
— А когда это случилось? — спросил Михаил. — Ты не знаешь? Вам не сказали?
— Ну, пока что мы ничего не знаем Только, наверное, она там лежала давно Понимаете, мне сразу бросилось в глаза, что Ирина Сергеевна была одета так же; как в театре. Лежала на постели, на спине, в руке пистолет…
И все в крови! Так что, может быть, она застрелилась прямо в тот вечер? После спектакля в лицее?
Михаил оторопел. Новость и так уже оглушила его, но эта последняя подробность выглядела самой нелепой и ужасной.
— Послушай, но она же была в прекрасном настроении! — воскликнул он, совсем забыв, что говорит с пред полагаемой преступницей. — Как это понимать? Застрелилась? А записка? Записку она оставила?
— Ничего не оставила, ничего… — упавшим голосом ответила девушка. — Мы больше ничего не узнали. Как только нас отпустили — удрали оттуда. Вы не представляете, какой там стоял запах… Я до сих пор мяса не ем. Почему-то как увижу кусок — меня в туалет тянет. Простите за подробности…
Подробностей в самом деле хватало. Михаил слушал ее и никак не мог поверить, что все это правда. Дикий сон.
Продолжение его сегодняшних ночных кошмаров. Сейчас он вдруг вспомнил, что ему этой ночью снилась Ирина. В японском костюме, почему-то без горба на спине. Он в этом сне еще порадовался за нее — как она прекрасно выглядит! Ирина расхаживала по сцене в обнимку со скелетом. Неприятно было то, что скелет оказался живой, прямо-таки живчик. Он отплясывал у нее в руках, непристойно вихлял бедрами и делал попытки прижаться к женщине и облапить ее своими костями Зрелище было смешное и непристойное, но Михаил почему-то мучился во время этого сна, будто видел что-то страшное.
От воспоминаний его отвлек голос Наташи. Она пожаловалась, что театру, наверное, пришел конец. Все настолько сбиты с толку, что о спектаклях не может быть и речи Полный кавардак! Они, ведущие актеры, как-то пытаются сохранить театр, но все остальные потеряли к нему интерес и уже разбегаются понемногу…
— А мы все-таки хотим дать еще одно представление, — сообщила она. — В память Ирины Сергеевны Это наша собственная идея Как вы считаете? Это будет хорошо?
