даже часа не просидел за праздничным столом. Он послушно выпил шампанского, несколько раз поцеловал невесту (то есть меня), а потом быстро исчез. Как раз в эти дни усиленно шла работа над подготовкой первого альбома группы. Ребята – я уже знала их всех – усиленно занимались хореографией, поскольку в самом ближайшем будущем планировались сценические выступления.
Ребята, кстати, были неплохие. Они мне почти понравились. Почти – потому что текст той песни, которую мне довелось услышать в их исполнении, был невероятно, термоядерно глупым. Голоса – заурядными до тошноты. Ну а если постараться не слушать, а только смотреть… Тогда я не смогла бы их отличить от десятков других мальчиковых групп. Да и смотреть не хотелось.
Женя был среди них самым старшим. И он единственный из них теперь был женат. Вот и все отличие.
– Я не так представляла твою свадьбу, – сказала мама, отведя меня в сторонку и стараясь, чтобы нас не подслушали. Празднество проводилось в небольшом, специально арендованном для этой цели кафе. Роман, кстати, не приехал, хотя обещал. Думаю, он просто не мог меня видеть.
– Он как-то демонстративно ушел, – сетовала мама. – Я от Жени такого не ожидала… В день своей свадьбы…
Я еще раз объяснила, какой плотный график у Жени. Призналась, что сама почти его не вижу. Сделала все, чтобы ее успокоить, но мама твердила, что ничем хорошим это не кончится, потому что она видит – Женя думает совсем о другом.
Я никаких прогнозов не строила. С тех пор как со мной связался Толя и представил меня руководству своей радиостанции, у меня тоже не оставалось свободного времени. Приходилось задерживаться на работе допоздна, а то и возвращаться среди ночи. Так что Женю я почти не видела.
Странно, как быстро изменяются события, оставшиеся в прошлом. Еще вчера они казались такими значительными, застилали весь горизонт. А потом… Как будто кто-то начинает задергивать занавес. Постепенно, каждый день закрывая новый фрагмент. И неожиданно обернувшись, ты вдруг видишь, что почти все затянулось серой пеленой. И возвращается нормальная жизнь, в которую уже не верилось.
Почти нормальная – при нашем-то графике. Я обычно поднимаюсь очень рано. Торопливо пью кофе и убегаю на работу. Иногда меня у подъезда ждет в своей новенькой машине Толя. Он живет в нашем же районе и, если успевает, захватывает меня по дороге на работу.
Женя видел его один раз и нашел симпатичным. Признаков ревности, однако, не выказал. Надо сказать, что и я совершенно перестала его ревновать. Мама предупреждала меня – погоди, начнутся концерты, появятся поклонницы, и тебе придется встречать Женю у запасного выхода, чтобы его не утащила с собой какая-нибудь предприимчивая девица. Я только смеялась.
Мне несколько раз звонил Павел. Сперва домой – но застать меня теперь было сложно. Я похвасталась своими профессиональными успехами, он воспринял эту новость довольно кисло. Я дала ему свой рабочий телефон, и с тех пор Павел стал звонить мне на работу. Мы вели с ним ни к чему не обязывающие разговоры. И мне все чаще казалось, что он принял во мне участие вовсе не потому, что надеялся сделать интересный репортаж. Думаю, его интересы носили иной характер… Но я все равно была ему благодарна. Мне трудно было забыть о том, как он открыл мне дверь и впустил в квартиру, когда я уже ни на что не надеялась. Так что знакомство не обрывалось.
Каждый раз, когда мы с ним разговаривали, у меня появлялось искушение – попросить его связаться с Володей и отдать мне кассету. Но каждый раз я вешала трубку, так и не высказав своей просьбы. Я говорила себе – в следующий раз. В следующий раз, когда я буду точно знать, что сделать с этой кассетой. Стереть ее, записать туда что-то другое – например, один из репортажей, которыми я занималась в последнее время. Или…
Или оставить ее, как страховку. Как запасной парашют. Как единственный факт, которым я на самом деле обладала. Потому что Татьяна так и не рассказала, где провела более чем трое суток и почему продала участок. Жанна видела договор купли-продажи и сообщила мне по телефону, что сумма там стояла ничтожная. Думаю, что Татьяна и этой суммы не получила – во всяком случае Жанна никаких денег у нее не видела.
В следующий раз, говорила я себе и вешала трубку. Пусть кассета остается там, где она сейчас, – подальше от Романа, от Жени и даже от меня самой. Потому что бывали минуты, когда я испытывала к Жене острую жалость. И тогда мне хотелось стереть эту запись – дать ему прослушать и на его глазах стереть. Потому что он не был счастлив. У него больше не было запасной жизни. Она стала реальностью, карикатурно исказившись. Лучший способ расправиться с мечтой – пойти на компромисс. Женя теперь это узнал, как и я. Он был только одним из мальчиков в посредственной, слепленной по шаблону группе. А я… Я была его женой.
Группа была обречена на успех – громкий или, скорее всего, не очень. Но во всяком случае не такой, о котором он когда-то мечтал. А о чем он мог мечтать сейчас? О месте продавца в музыкальном магазине? А я? О чем я могла мечтать сейчас? О том, что когда-нибудь снова смогу посмотреть на него с прежним обожанием? Но для этого нужно было ослепнуть, а удастся ли это… Возможно, понадобится еще один компромисс. Или просто немного времени. Интересная штука – время.
В следующий раз, говорила я себе. Оставлю кассету на тот случай, если Женя снова напугает меня, взяв ручку или ложку левой рукой. Потому что этого я просто видеть не могла. Он напарывался на мой взгляд и тут же молча менял руку. Но ошибался до сих пор. И каждый раз, видя это, я думала о том, о чем хотела бы забыть.
Я говорила себе, что он это сделал не нарочно. Потому что Женя начинал орудовать левой рукой, совершенно этого не замечая. Как и тогда, когда нанес тот удар… Если этот удар все-таки был… Если он был…
Тогда мне рано или поздно понадобится запасной выход.
