По-моему, ты что-то крутишь.
Та резко выдохнула воздух и села на постель:
– Никто не умеет так доставать, как ты. Ну, хорошо, тут у вас оттепель. А квартира стоит нетопленая всю осень. Там дикий холод, обогревателя нет. Я не могу рисковать здоровьем, ненавижу ездить простуженная. Все? Достаточно?
– Вполне, – ответила Лариса. – Для полной ясности покажи мне свой загранпаспорт и билет на самолет.
– Это еще зачем? Ты заделалась милиционером?
– Покажи паспорт и билет, – повторила Лариса.
– Пошла ты! – Вика процедила эти слова, но было видно, что ей хочется раскричаться. – Не зря Денис сказал, что ты стала стервой! С тобой невозможно общаться! Я тебя два года не видела, а ты только и можешь сказать, чтобы я показала паспорт?! Не узнаешь меня, что ли?
– Не узнаю, – коротко ответила Лариса и вышла из комнаты.
Голова у нее шла кругом. Она прошла по всем комнатам, заглянула во все углы. В кабинете на диване лежала сложенная постель. Значит, Денис спал здесь. На кухне в раковине и на столах громоздились горы немытой посуды. Лариса вспомнила о домработнице. Она видела ее позавчера. Конечно, Светлана могла быть всей душой предана хозяину, могла презирать и ненавидеть хозяйку… Но умолчать о том, что в доме поселилась другая женщина, – на это Светлана была не способна. Да и не верила Лариса в ее горячую неприязнь. «Значит, Вика могла приехать сюда вчера… А судя по грязной посуде, Светлана не появлялась дня два. Неужели он ее рассчитал? Или просто запретил приходить, чтобы она не увидела Вику? Конечно, Денис не будет ничего за собой мыть. А Вика? Она могла бы… Да что это я о посуде?»
Лариса открыла сумку, полезла за сигаретами.
Ее рука нащупала маленький целлофановый сверточек. Купальник! Она вынула его и осмотрела. Да, это была кровь, наполовину отмытая – пятна побледнели, но края оставались по-прежнему четкими и коричневыми. По пятнам шел разрез. Лариса видела теперь, что купальник не разорван, а именно разрезан сбоку, возле шнурка. Разорвать такую ткань очень трудно, и разрыв, во всяком случае, не был бы таким длинным и ровным. «Я должна показать ей купальник и спросить… – Лариса прислушалась к звукам в спальне, ей показалось, что там что-то стукнуло. – Это, в конце концов, удача, что я могу спросить се саму. Денис бы соврал, мать ничего не знает, никто ничего не знает, но Вика должна знать!» И в то же время Лариса понимала, что расспрашивать сестру ей совсем не хочется.
В спальне снова послышался какой-то стук. Лариса насторожилась. Она прошла туда и увидела, что Вика вынимает из шкафа свои веши и бросает их в дорожную сумку. Пустые вешалки качались и с грохотом падали на дно шкафа.
– Ты что же, решила уехать в гостиницу? – Лариса остановилась посреди комнаты. – Это из-за меня? Я не возражаю, живи здесь.
– Ты разрешила? – Вика на миг подняла на нее глаза. – Спасибо. Это, конечно, очень приятно. Значит, какие-то родственные чувства в тебе еще живы. Но сегодня вечером я улетаю.
– Вот как? – Лариса пристально смотрела на ее торопливые, неловкие движения. Вика так нервничала, что никак не могла аккуратно сложить вещи.
Она напихивала их в сумку как попало, «молния» не закрывалась. Лариса, наконец, решилась. Она прицелилась и метнула в сумку пакет с купальником:
– Это тоже твое!
Вика удивленно на нее взглянула, вытряхнула купальник из пакета…
Такого страшного лица Лариса еще не видела.
Искаженный рот, дрожащая щека, напряженный, сумасшедший взгляд… Женщина мгновение смотрела на купальник, а потом перевела глаза на Ларису. Та вскочила:
– Узнаешь?
– Откуда… – пробормотала та. – Откуда ты взяла? Я же выбросила его в ведро… Сама выбросила…
Лариса развела руками:
– Ты же знаешь нашу маму. Она всегда проверяет ведро, прежде чем вынести его на помойку. Наверное, ей было жаль выбрасывать новенький купальник, и она запихала его на антресоли.
Лариса всегда считала, что старшая сестра куда умнее ее. Но сейчас, глядя на совершенно идиотское выражение, появившееся на лице Вики, Лариса стала сомневаться в ее уме. В другое время она бы обязательно подшутила над Викой, поддела ее – довольно едко, но, в сущности, беззлобно. Сейчас ей совсем не хотелось ни шутить, ни издеваться. Она видела, что сестра узнала купальник, вспомнила что-то, связанное с этой вещью. И судя по всему, воспоминания эти были страшными.
– Мама знает? – каким-то механическим голосом произнесла Вика.
«О чем? – пронеслось в голове у Ларисы. – О купальнике? Нет, при чем тут тряпка. Человек не может так испугаться простой тряпки… Она спрашивает о другом… О чем?!»
– Да, я все рассказала маме, – произнесла она, отчеканивая каждую букву.
Вика все еще сидела на корточках перед сумкой.
Когда она услышала ответ сестры, она слегка покачнулась вперед, поднесла к лицу ладони, потерла глаза… Да так и застыла – закрыв лицо, не двигаясь, будто окаменев. Лариса стояла в двух шагах от нее. Ей стоило только нагнуться, коснуться Викиного плеча, чтобы разбить это оцепенение. Но она понимала, что этого простого движения сделать не может. Так же, как не может уже поцеловать мужа. Жить спокойно. Думать, что счастлива.
– Что она сказала? – еле слышно спросила Вика, Она так и не отняла рук от лица. Лариса отошла к зеркалу и присела на пуфик. Теперь она видела сестру со спины. Так ей было легче. Она боялась заглянуть ей в лицо.
– А как ты думаешь, что она могла сказать? – как можно естественней произнесла Лариса. И быстро помолилась про себя: «Господи, сделай же так, чтобы я попала в точку!» – Я с трудом удержала ее от звонка в милицию, – сказала она, едва переводя дыхание.
Вика вздрогнула и выгнулась назад, будто кто-то вытянул се по спине кнутом. Лариса, глядя на нее, по инерции вздрогнула тоже и задела локтем флаконы с духами, стоявшие на трюмо. Стекло зазвенело, и это привело се в себя. «Неужели я и правда думаю, что Вика…» Она не успела додумать эту мысль. Вика обернулась. Лицо у нее было совсем старое, и в этот момент она, симпатичная женщина, показалась безобразной.
– Но как ты узнала? – спросила она, с ненавистью глядя на Ларису. – Денис клянется, что ничего тебе не сказал! Кто? Кто тебе сказал? Почему ты…
Откуда ты это знаешь?!
– Мне никто ничего не говорил. – Лариса сжалась под этим взглядом. – Но я вижу, что больше некому было это сделать. Ты убила Яну.
Вика молчала. Она попыталась было встать, но ноги затекли, и она, слабо охнув, села на ковер, морщась от боли, растирая щиколотки и колени.
Она все еще не сводила глаз с сестры, будто взяла се на прицел и боялась упустить. Лариса, стараясь не глядеть ей в лицо, заговорила:
– Я часто вспоминала о том колодце, который был, да сплыл. Вспомнила, как вы с Денисом вообще отрицали его существование. Л вот Иван подтверждал, и родители помнили колодец. Иван даже нарисовал его… Я вспомнила также о том, как ты пугала меня, помнишь тот Новый год, который мы проворонили на кухне? Ты рассказала мне про белую лаковую босоножку маленького размера, которую вытащила из-под себя на даче. Иван еще раньше рассказал мне о колечке, которое видел у Дениса. О простом обручальном колечке…
Вика слегка дернулась. Но возможно, в этом была виновата затекшая нога.
– Я знала, что до меня Денис жил с другой женщиной, – продолжала Лариса. – Куда она пропала?
Какая она была? Этого он мне не говорил. Зато ее мать преследовала меня. Она сумасшедшая? Да, ее можно так назвать. Но и я в таком случае тоже сумасшедшая. Потому что я поверила ей. В конце концов мне, и вправду показалось, что мой муж – убийца. Ту девушку звали Яна. Ей было всего двадцать лет, когда ее убили. Это было в июле семьдесят шестого года. Конечно, до того, как я в первый раз попала на дачу. Если бы с нами не было Ивана, я бы никогда ничего не заподозрила. Я бы просто не узнала, что где-то на
