перезвонить и дал свой номер. Когда в кабинет вошла Камилла, Самохин как раз раздумывал, не наведаться ли к Филимоновой домой. Адрес он уже узнал по номеру телефона. Даже если девушка жила одна, а квартира пустовала, можно было найти какую-нибудь зацепку.
– Нет, она замужем, – пояснила Камилла, когда он сообщил ей неутешительные результаты. – И наверняка отбыла на юг вместе с супругом. Они еще молодые, такие порознь не ездят.
– Неужели никто не знает, куда они поехали? Что, уехали дикарями, в никуда?
– А почему нет? Детьми обзавестись не успели, поженились-то недавно. Ничто их не обременяет. – Женщина достала сигареты и попросила разрешения закурить. – Вполне могли рискнуть, дело молодое. А вы найдите каких-нибудь родственников, вдруг те что-то знают. Только… – Она с наслаждением выпустила клуб дыма и спокойно добавила:
– Тут я ничем помочь не могу.
Женщина держалась приветливо и спокойно. Она охотно поставила подпись под своими показаниями, которые уже были отпечатаны. С улыбкой («Вот забавно, все как в кино!») подтвердила, что все верно записано с ее слов и никаких добавлений она сделать не хочет.
– Кстати, мне потребуются копии договоров, которые подписывал Русаков семнадцатого числа. Вы поможете их получить?
Камилла так же лучезарно улыбнулась, отнимая от губ красиво дымящуюся сигарету:
– А зачем они вам?
– Для полной отчетности. Алиби нужно чем-то подтверждать.
– А, вас тоже шмонают, – кивнула она. – Бумажки, справки, так? А я думала, у вас романтическая профессия.
– Ну, отчасти, – нетерпеливо подтвердил Самохин. – Однако от бумажек никуда не денешься.
– Так вот же. – Рука с сигаретой указывала на подписанные показания. – Сколько бумажек! Или этого мало?
Следователь шутки не поддержал, и Камилла мгновенно сменила тон на совершенно серьезный. Она погасила сигарету.
– Я попробую изъять договора, но думаю, это будет нелегко. Ведь у нас строгая финансовая отчетность. Знаете, как придираются? А если проверка? Если налоговая полиция нагрянет?
Самохин пообещал выдать документ с объяснением, что договора временно изъяты в интересах следствия. Камилла покачала головой:
– Нет, не пойдет. У вас своя работа, а у нас – своя. Договоров не получите, а вот копии, если желаете, можно сделать.
У нее внутри что-то мелко и противно дрожало, но внешне этого не было заметно. Она продолжала улыбаться, зная по опыту, что улыбка дела не испортит. «Я спокойна, – твердила про себя женщина. – Выкручусь. Этих договоров он больше не увидит, как своих ушей без зеркала! Немедленно еду в контору. Копии?! Черта с два!»
– Приезжайте к нам в понедельник, и мы сделаем копии в вашем присутствии, – предложила женщина. – А заодно расспросим наших, вдруг кто-то знает, куда именно отправилась Филимонова!
«Надеюсь, что никто не знает, – подумала она. – Но что будет, если он найдет наших молодоженов? Господи, как я вляпалась! И у Ильи совесть нечиста, откуда он мог знать о грабеже в тот же самый день?!»
– Что ж, спасибо, Камилла Рахметовна. – Самохин произнес это совершенно искренне. – Буду на вас рассчитывать.
Она заверила, что поможет всем, что в ее силах. Когда она неторопливо шла по коридору, спускалась по лестнице (лифт работал только на подъем), садилась в машину, едва ли кому-нибудь пришло в голову, что ей очень хочется пуститься бегом.
Охранник смотрел новости по старому черно-белому телевизору и, увидев Камиллу, стучащую в стеклянную дверь подъезда, очень удивился. Он отодвинул пакет сока и достал ключи.
– Что-то случилось? – спросил он, отпирая дверь и впуская женщину в подъезд.
Она обольстительно прищурила глаза – женщина давно заметила, что парня не оставили равнодушным ее пышные формы.
– Митенька, пусти меня на пять минут. Забыла наверху сумочку, курица такая! А там все деньги на хозяйство, дети есть просят.
Его рука потянулась было к пульту, но тут же остановилась.
– А до понедельника никак? Мне же придется все офисы отключить, чтобы вы прошли. А там отделение банка!
Камилла продолжала заискивающе улыбаться:
– Ты что, первый раз меня видишь? Ну хочешь, идем наверх со мной.
– Того не лучше! – Он все-таки повернулся к пульту и после нескольких манипуляций с кнопками и телефонной трубкой объявил, что путь свободен. Протянул ей связку ключей:
– Только побыстрее, ладно?
– Миленький, спасибо!
Она с упоением изображала сладкую восточную дуру – этот фальшивый, приторный образ безотказно действовал на мужчин определенного типа. Камилла легко поднялась по лестнице, отперла контору, и через минуту фальшивые договора исчезли из папки Филимоновой. У женщины появилось искушение немедленно воспользоваться уничтожителем бумаг, стоявшим в приемной, но она решила этого не делать. Хотя уничтожитель у них высокой степени секретности, режет документы в лапшу, но кто знает, до чего сейчас дошла следственная техника? Да и секретарша может заметить лишний мусор. Камилла сложила бумаги в крохотную сумочку, которую пронесла под полой пиджака. Спустилась вниз, от души поблагодарила парня и покинула контору. Она была уверена, что ближайшие часы дежурства тот проведет в эротических фантазиях на тему «охранник и гурия». Садясь в машину, изящно помахала ему рукой.
Парень задумчиво проследил, как красный «фиат» выезжает со двора.
– Интересно, почему такие огромные бабы всегда носят крохотные сумочки? – спросил он неизвестно кого. – Даже смешно!
Камилла отправилась прямо домой. Она ехала и твердила, что отныне все пойдет по-другому, и это уже не пустые слова. Сегодня она развяжется со всем, что так тяготило ее последнее время. С Виталием покончено навсегда, обратного пути нет. А что касается алиби Ильи… Что ж, следователь договора видел. Теперь у него возникнут определенные трудности, но надо надеяться, что Самохин не будет слишком цепляться за какие-то бумаги.
«Сошлюсь на тупую секретаршу, она вечно все теряет. Пусть ищет настоящих воров, – подумала она, изящно вписываясь в крутой поворот. – А я умываю руки. Хватит с меня благотворительности!»
Ольга никогда в жизни не видела этого браслета – изящного, тяжелого, с ярко-синими камнями. Ирина часто надевала какие-то украшения, но эти – никогда. «Наверное, сапфировый гарнитур был слишком дорогим, чтобы запросто ходить в нем по улице, – потрясение подумала Ольга. – Господи, как же не повезло Илье! Сколько может стоить такая вещь?»
Она присела к пианино, провела пальцем по крышке, посмотрела на след, оставшийся на пыльной полировке. Конечно, сколько ни стирай с пианино пыль, она все равно сразу оседает обратно, как говорила горничная из оперетты «Летучая мышь».
Женщина нарисовала цифру «16». Поставила рядом восклицательный знак.
«Шестнадцатого июня столько всего случилось! Утром меня довела до истерики Ирина, потом Илья привез сумку, потом… Наша ночь. Но с точки зрения следователя, это, наверное, самый банальный момент».
Ее палец провел еще несколько линий. Цифра «17» и длинный минус рядом.
«Ужасный день! Я потеряла Илью, зато обрела мужа… На черта он мне сдался? – с неожиданной откровенной злобой подумала она. – Ограбили Ирину, унесли ее баснословные сапфиры. Почему Витя никогда о них не говорил? Наверное, боялся, что я позавидую. Какая чепуха, мне даже неинтересно, как выглядел браслет. Витю впустили в квартиру рабочие, он говорит, в три. Илья утверждает, что тот уже в полдень был здесь и снял трубку. Кто из них врет?»
Ей хотелось думать, что лжет именно муж. Ольга понимала, что становится пристрастной, но ничего не
