адвоката.
– Привет, дорогой! Замечательно сегодня выглядишь! – запыхтел Ираклий, бросаясь Векселю на грудь и обнимая его своими коротенькими ручками. – Прекрасно, просто прекрасно! Что пьешь? Бармен, мне то же самое!.. А я себя отвратительно чувствую! И во рту какой-то деревянный вкус, и печень шалит… А ты просто молодцом! Не поверишь, как я рад тебя видеть! Позволь, я тебя поцелую!..
– Да пошел ты! – не выдержал наконец Вексель. Он отпихнул прилипшего к нему толстенького коротышку-адвоката и поправил на шее галстук. – Лезет, ублюдок!.. Я тебе голубой, что ли? В следующий раз сразу в торец получишь!
– Ну что ты, в самом деле! – сделал вид, будто обиделся, Ираклий. – Я же от чистого сердца. Считай, месяц не виделись! – Он схватил бокал, который подал ему бармен, и погрузил в него свой жирный нос.
– Какой месяц? – с презрением сказал Вексель. – Четыре дня. Забыл, когда последний раз виделись? Я тебе еще напомнил, чтобы ты мне актеришку побыстрее искал.
– Четыре дня! А мне показалось, что прошла вечность! – с фальшивым изумлением произнес Ираклий. – Нет, в самом деле, четыре? Надо же… А вот про актера я все узнал. Можно сказать, я тебе прямо на блюдечке его, с голубой каемочкой. Хочешь – с маслом ешь, хочешь – со сметаной…
Вексель нервно покосился на бармена и зашипел:
– Ты можешь не орать?! Мы все-таки не одни здесь. И говори толком, где твой актер, – я не понял.
Ираклий облизнул толстые губы и важно пояснил:
– Как я и думал, так и получилось. Есть такой кинорежиссер Чаплыгин. Хорошие деньги заколачивает, между прочим. Штампует порнуху, печет как блины – и продает тысячами копий. Но речь не о нем. У него дом с участком километрах в ста от Москвы. Ну, там все как полагается, поместье, одним словом. У него там и жилой дом, и съемочная площадка, все в одном флаконе. Ну, навел я предварительно кое-какие справки, а потом позвонил прямо Чаплыгину и между делом поинтересовался насчет Калинина. Так вот, он там, у Чаплыгина. В порнушке снимается, а заодно и живет. Милое дело. Он там как в крепости.
Вексель, не сдержавшись, ухватил Ираклия за лацкан пиджака и притянул к себе.
– Что?! В крепости? Я его оттуда достану! Гадом буду, достану! Прямо сейчас и поедем!
– Ты с ума сошел, дорогой! – округлил глаза Ираклий. – Неприятностей захотел? Между прочим, на дворе день, ты не обратил внимания?
– При чем тут день? Что ты несешь?
– Днем все видно, – точно делая великое открытие, провозгласил адвокат. – Твою симпатичную, но, увы, совсем не киногеничную физиономию тоже заметят. И запомнят, будь уверен. Тебе это надо?
– Подумаешь, проблемы! – сердито возразил Вексель. – Сначала зайдешь сам и вызовешь этого хрена. А я тем временем подыщу уютное местечко, где можно поговорить без помех.
– Ты не понимаешь! – замахал короткими руками адвокат. – Там дача на даче. Народу тьма. Трудно поговорить тет-а-тет. И потом, если я появлюсь там, Калинин просто не выйдет. Он мне не доверяет, я же тебе говорил.
– Интересно, есть на свете хотя бы один человек, который тебе доверяет? – раздраженно спросил Вексель. – Ну а что же ты предлагаешь? Как мне достать этого шнурка?
– А у меня есть план, – ласково сказал Ираклий. – Прекрасный план, цыпочка!
– Еще раз назовешь меня цыпочкой, и я расколю о твою башку вон ту бутылку! – пригрозил взбешенный Вексель. – Не нарывайся!
– Да я же любя, цыпа! – удивился адвокат и тут же, видя свою оплошность, торопливо принялся излагать свой план: – Значит, что мы делаем? Вот ты представь себе, сидит он там, в этой крепости, одинокий, неухоженный, без бабьего тепла…
– Ты что гонишь? Ты же только что говорил – там порнуху вовсю снимают!
– Это совсем другое! Он натура тонкая, артистическая. Ему разнообразие требуется, трепет… Тут я как- то его подругу встретил. Девушка томится, плачет, решила, что милый ее бросил. Соображаешь?
– Чего я должен соображать? Это небось та сучка, которая тогда мне помешала его прикончить? Хочешь, чтобы она и сейчас все испортила?
– Да что ты! Все будет в полном ажуре, вот увидишь! Во-первых, она потому и волнуется, что не знает, жив ее дружок или нет. Да и он к ней выйдет, это я тебе голову на отсечение даю. Она для него кое-что значит, я такие вещи сразу вижу. Возьмем ее с собой, поедем вечерком. Он к ней выйдет – тут с ним и разбирайся.
– А ты о том подумал, что с ней тоже придется… разбираться? – делая многозначительную паузу, спросил Вексель. – Об этом ты подумал?
– Ну-у, – развел руками адвокат. – Лучше все равно ничего не придумаешь. К нам с тобой он не выйдет.
– Это верно, – подумав, согласился Вексель. – Но девчонка мне там не нужна. Придумай еще что- нибудь. И машина должна быть посторонняя. Договорись с кем-нибудь – пусть подгонят тебе к вечеру.
Ираклий пожевал губами, задумчиво уставился на приятеля.
– С машиной, допустим, проблем не будет, – пробормотал он. – А девчонку, может, и правда, не стоит с собой возить, ни к чему это. Грех меньше. Нет, тут ты прав. Мы вот чего сделаем – мы подъедем, созвонимся с ним по мобиле, намекнем, что девочка у нас…
– У тебя, – мрачно поправил Вексель. – Ни к чему его пугать раньше времени.
– Ну, у меня, – послушно кивнул Ираклий. – И я ему скажу, что если он ко мне не выйдет, то… В общем, я найду что сказать. Он не герой, он выйдет.
– Вот потому что он не герой, поэтому он и не выйдет, – заключил Вексель. – Он прекрасно понимает,
