Глава 14
Как же клял себя Гуров потом за то, что по своей привычке отправился в больницу пешком! Ну что б ему на бутягинской «шестерочке» не добраться или хоть бы на десять минут раньше выйти! Тогда успел бы, ничего бы не случилось, а так…
Подходя к палате Переверзева, он почти нос к носу столкнулся с выходящим из нее молодым мужчиной с густыми черными усами. В правой руке мужчина держал небольшой серый кейс. Его внешность показалась Льву странно знакомой, как будто он недавно видел этого парня. Только вот где? Или не его?
Взгляд усатого, встретившись с гуровским взглядом, как-то странно вильнул. Мужчина посторонился, пропуская Льва, затем оглянулся через плечо и ускорил шаги. Пожав плечами, Лев вошел в палату.
И уже через минуту понял, что прокололся, безнадежно опоздал. Слишком много покойников видел Гуров в своей жизни, чтобы ошибиться. Палата на четырех человек, двое спят, одна койка пуста, а на четвертой койке…
Глаза Переверзева уже начали стекленеть, пульс на шейной артерии, для контроля проверенный Львом, не прощупывался. Но теплый совсем! Значит, только что, не более пяти минут назад.
Лев не верил в совпадения и, мгновенно выскочив из палаты, помчался к выходу. Лестница. Первый этаж. Гардероб, где Гуров оставил куртку. Некогда одеваться! Этот тип не должен смыться!
Гуров пулей вылетел на больничное крыльцо. Где же он?! Далеко уйти не успел бы!
«Этого типа» подвели нервы. Лев увидел, как метрах в пятидесяти, у самых больничных ворот, кто-то в бежевом плаще, резко оглянувшись, вдруг припустил со всех ног. Гуров стремительно бросился за ним.
И на углу Воскресенской почти настиг убегающего, но тот резко повернулся и с силой швырнул под ноги Гурову свой кейс. Льву не повезло – он споткнулся, упал, больно ударившись коленом, перекатился через плечо, а когда вскочил и метнулся за угол, то увидел лишь быстро удаляющийся серый «Шевроле». Номер, конечно же, предусмотрительно заляпан грязью!
…Разговор с главврачом шел на повышенных тонах:
– Хорошо – я! Полковник милиции! Кроме того, вы знали, что сегодня я буду здесь. Но почему посторонний оказался в палате?! Что за бардак, я вас спрашиваю?!
– А вы не кричите. – Пожилой главврач тоже повысил голос. – Откуда я знал, что к Переверзеву нельзя никого допускать, мне хоть слово об этом сказали?!
Лев от такой наивности аж застонал. Но в чем-то главврач был прав. Не сказали.
– Кроме того, этот мужчина зашел в палату не один, а вместе с дежурной сестрой. Она утверждает, что больной его узнал, обрадовался, даже улыбнуться пытался. Значит, тот впрямь хороший знакомый был, как и представился! И главное – с чего вы взяли, что его убили? Бывают внезапные остановки сердца, пока вскрытия не провели, все это ваши домыслы. Как его убивали? Почему он не позвал на помощь, не закричал, наконец, он уже был на это способен!
– Так проводите скорее, черт бы вас побрал. – Лев чуть зубами от досады не заскрипел. А затем подумал: «Хороший знакомый? Откуда? Уж не соученик ли по академии?! То-то мне его физиономия… Убрать усы, а их приклеить – минута… Ей-богу, там я его мельком и видел!»
Он попросил лист бумаги и быстро набросал два портрета – с усами и без. Дежурная медсестра сразу же опознала в первом из них таинственного посетителя.
– Вот что, – не оставляющим сомнений в бессмысленности возражений тоном обратился Лев к главврачу, – я позвоню вам через час. К этому времени извольте точно определить причину смерти.
Анализ содержимого кейса мало что дал: конспекты каких-то непонятных лекций, две книги на неизвестном Гурову языке… Но картинка вырисовывалась – после вчерашнего их с Курзяевым визита сюда какая-то сволочь из больничного персонала – попробуй вычисли ее – учуяла, что пахнет керосином, и дала сигнал тревоги. Кому?! Тому, кто очень не хотел, чтобы выведенный из наркотического транса Переверзев сегодня утром заговорил. Вчера не успели, да и не пропустили бы «знакомого» на ночь глядя. Что ж, надо срочно посетить проклятую академию!
«Ох, и возьму я тебя сейчас за задницу!» – сладострастно подумал Гуров, представив себе рожу господина ректора…
Лев погладил радостно подгавкнувшую Пальму, помог Бутягину прикрыть ворота и следом за ним пошел к дому. Ранние осенние сумерки уже окрашивали бутягинский двор в синеватые тона, на лужах засеребрилась тоненькая вечерняя корочка льда.
Он вымотался сегодня, как барбос, но результаты этой субботы назвать выдающимися никак не мог. Грустно было Гурову, грустно и досадно.
Взять Дорошенко «за задницу» не получилось. Он обошел со своим безусым портретом всю вольную академию, показывая его каждому встречному. Да. Вроде учится у нас такой. Или учился. Иванов, что ли? А может, Петров…
В конце концов выяснилось, что это некий Алексей Нефедов. Кстати, староста того самого эзотерического курса, лицо в некотором смысле приближенное к ректору, доверенное. Несколько человек сказали это с полной определенностью. Уже теплее. С такими картами на руках можно попытаться нажать и на «самого».
Дорошенко не заставил Льва ждать, принял сразу. Внимательно посмотрел на гуровский рисунок, пожал плечами:
– Да… Что-то общее с Лешей есть. Пожалуй. Но, Лев Иванович, мало ли на свете похожих людей? Где сейчас Нефедов? Затрудняюсь сказать. Последний раз виделись? Ну-у… С неделю тому назад. Он не слишком аккуратно посещает занятия.
– А я, – ледяным тоном сказал Гуров, – лично видел его в стенах вашей академии не далее как в четверг!
– Может быть, – легко согласился Дорошенко, – у меня последнее время с памятью не очень. А почему вас это так интересует?
– Есть причины, поверьте, – с горечью ответил Лев. – Машина у этого Леши есть?
