Легко миновав окамуфляженного охранника на вахте – тот, взглянув на гуровские «корочки», лишних вопросов «куда?», «к кому?» и «по какой надобности?» задавать не стал, – Лев поднялся на четвертый этаж и постучался в дверь с номером 430.
Никакой реакции. Но и сомнений никаких: хозяин комнаты был дома. Возможно, даже не один, а в развеселой компании. Из-за двери в бодром маршевом ритме и с весьма солидной громкостью доносилось хоровое пение, точнее, надрывный ор:
«Пустим петуха на потроха – // Неплоха получится уха! // Вон стоит ольха, // на ольхе – доха. // Ловит в той дохе блоху сноха!»
Гуров поморщился, постучал сильнее. Незапертая дверь, открывающаяся вовнутрь, от его стука послушно отворилась. Лев пожал плечами и вошел в комнату. Нет, компании, слава богу, не наблюдалось.
На одной из двух кроватей лежал, вытянувшись во весь рост, худощавый черноволосый парень в полосатой тельняшке и плавках. В зубах он сжимал дымящуюся сигарету. Судя по атмосфере, напоминающей венерианскую, парень сторонником здорового образа жизни не являлся и сигарета была далеко не первой. Выглядел парень так, словно последние два месяца он то ли слишком мало ел, то ли слишком много пил. Впрочем, не исключены и обе эти причины. В изголовье кровати стояла табуретка, на табуретке – заполненная окурками консервная банка из-под кильки в томате и приличный кассетный магнитофон, из которого как раз и доносился молодецкий хор, с пафосом и темпераментом мартовских котов горланящий о геройском подвиге чьей-то снохи.
Парень смотрел на магнитофон внимательно, словно микробиолог на опасную бактерию под микроскопом, и взгляд у него был весьма характерным, даже красноречивым – точно он долго жевал что- нибудь вроде куска мыла, посыпанного сахаром, и никак не мог выплюнуть. Эпическая картина с петухом, ольхой и блохой ему была чем-то явно не по нутру. В руках парень держал тетрадку с ручкой.
Он поднял на появившегося невесть откуда Гурова взгляд печальных карих глаз, выключил магнитофон и, тяжело вздохнув, с грустью произнес:
– Что, опять из-за неуплаты? Ну нет у меня денег, хоть режьте, хоть выгоняйте! Стипендия, сами знаете, кошкины слезки, калыма хорошего нет, не нашел пока. Конкуренция высокая. Так что в одном кармане – вошь на аркане, в другом – блоха на цепи. Выселяйте! Только ночевать мне негде; если в сквер к метро пойти, так менты повяжут, они сейчас злые, как осенние осы. Захомутают пэпээсники и на паспорт не посмотрят. Вдруг я террорист, а паспорт поддельный? Сами же меня из ментовки вытаскивать будете. Оставили бы вы меня в покое, а? Придет перевод из дома – заплачу. За все три месяца, вот гадом буду, если совру! Как только, так и сразу!
– Что, здороваться не обязательно? Мещанский предрассудок? – с добродушной улыбкой поинтересовался Лев. Долговязый парень чем-то сразу понравился Гурову. – Не собираюсь я тебя отсюда выгонять, живи себе сколько влезет. А что касается карманной блохи, так вон какие специалисты имеются! Выведут вредную насекомую, ты только попроси.
Гуров насмешливо кивнул в сторону умолкшего магнитофона.
– Так вы не из АХЧ? – радостно воскликнул парень. – Ой, здравствуйте! Меня Владиком зовут, можно Славой, это как вам удобнее.
Он вскочил с кровати и протянул Гурову руку. То, что посетитель не имеет отношения к административно-хозяйственной части и, следовательно, не собирается снимать с него за долги последнюю тельняшку, так обрадовало Владислава Медведева, что он даже не спросил – кто это к нему заглянул.
«Ну, раз как мне удобнее, – удовлетворенно подумал Гуров, – значит, ты-то мне и нужен!»
– А меня зовут Лев Иванович. – Гуров пожал протянутую руку, снова улыбнулся. – Я старший инспектор пожарной охраны. Ага, есть еще такая. Провожу плановую проверку вашей общаги. Иду вот мимо по коридору, а у тебя, Слава, из-под двери дым клубами валит. Решил проверить – не пожар ли? Одного понять не могу: как ты здесь без противогаза выживаешь?
– Да, накурил… – смущенно развел руками Медведев. – Хоть топор вешай. Я, когда работаю, вообще много курю.
Он ткнул рукой с зажатой между пальцами и все еще тлеющей сигаретой в затихший магнитофон: мол, вот она, работа, провалиться бы ей в тартарары. Выражение лица у Владислава стало несколько напряженным: пожарный все-таки… Пропесочит сейчас за курение в комнате. Будто коменданта мало!
– Ну, тогда дай-ка и мне сигаретку, – сказал Гуров, – а то я купить забыл. Чем пассивным курильщиком быть, твою отраву вдыхая, лучше уж активно отравиться самому – не так обидно.
Медведев весело рассмеялся и протянул Льву пачку «Петра». Такой нетипичный инспектор пожарной охраны начинал нравиться студенту. Гуров безо всякого удовольствия закурил. Чего не сделаешь для налаживания контакта…
– А я, грешным делом, решил, что ты вот… это самое, не знаю, как назвать, для собственного удовольствия слушаешь, – с изумлением сказал Гуров. – Про несчастного убиенного петуха. Только удивился: с чего вдруг у тебя такая постная физиономия? Словно тебе любимая подруга сексуальную голодовку устроила. На неопределенный срок.
– Скажете тоже, для удовольствия, – грустно усмехнулся Медведев. – Это мне на кафедре тему для сообщения на межвузовской конференции подбросили. Насильно навязали, не откажешься. Если удачно выступлю, обещали автоматом «хвост» подчистить. Все другие отказались. Почему? Тема слишком убойная: «Семантический анализ текстов рок-групп, предпочитаемых подростками с дефектами умственного и психического развития». Проще говоря, какие песенки и каких, с позволения сказать, исполнителей любят дебилы из специнтернатов для умственно отсталых. Вот я и наслаждаюсь творчеством Сергея Шнурова, разных «Кровостоков – дерьмостоков», «Биопсихозов – Барбитур» и прочей прелестью в том же духе, имя же им – легион. Хоть убейте, не пойму, что тут можно анализировать. Они ведь даже материться толком не умеют, авторы этой пакости, по причине скотского хамства, зоологической тупости и пещерного невежества. Эти качества свойственны им ничуть не в меньшей степени, чем их аудитории. Словом, одни дебилы сочиняют, другие – слушают, развесив уши, и становятся еще дебильнее. Про петушиные потроха – это цветочки! Хотите с ягодками ознакомиться? Там уже не про блоху, а про более серьезного зверя. М-м… Секундочку, дай бог памяти… Вот: «Волком вой и вызывай конвой: // деловой попался домовой! // Ты еще живой, я еще живой. // Все живем мы жизнью половой!» Право, жалко, что живые. Передохнуть бы им всем до единого. И авторам, и слушателям. Воздух куда чище стал бы. Не желаете в аутентичном исполнении про волка с домовым послушать?
– Лучше как-нибудь в следующий раз, – решительно отказался Лев. Он сразу почувствовал: дело пойдет. Бедняга Медведев, вконец утомленный «семантическим анализом» невообразимой тухлой
