Когда Гай собрался уходить, было почти три часа. Отпирая ему дверь, Дженни вдруг неожиданно смутилась.
– Ну, спасибо тебе. – Сжав дверную ручку, она переступила с ноги на ногу. – За то, что подвез… И за то, что остался поговорить.
– Нет проблем, – просто ответил он. – Мне самому понравилось.
Без каблуков она казалась по сравнению с ним коротышкой. Она подумала, что не стоит смущаться, он ведь видел ее и с макияжем, и без, и вполне можно встать на цыпочки и поцеловать его в щеку – самая ничтожная благодарность за спасение.
Но мужество покинуло ее, и она словно приросла к ковру. Некоторые люди, вроде Максин, постоянно делают такие вещи, но Дженни не относилась к тем, кто легко чмокает всех подряд в щеки. К тому же, подумала она, будет ужасно, если Гай воспримет это как неловкую попытку соблазнения…
– Я рада, что ты решил сбежать с благотворительного обеда, – быстро сказала она, пока он не прочел ее мысли.
– А я-то как рад, – усмехнулся он. – Это было ужасно.
– И я надеюсь, что Шарлотта не очень бесится, что ты бросил ее на вечеринке.
– Ты перестала извиняться, это уже хорошо, – весело сказал Гай. – Теперь осталось только переживать от моего имени. Если я не волнуюсь о Шарлотте, тебе уж точно не стоит.
– Но разве она…
– Нет. Она мой друг, не более того. И тебе должно быть стыдно, – шутливо добавил он, – за такие мысли. Что обо мне наговорила твоя дружелюбная сестра?
– Совсем ничего, – солгала Дженни. – Прости. Это я, как всегда, все неправильно поняла. Наверное, потому, что Шарлотта выглядела такой… ну, такой увлеченной.
– Да? – Гай явно был удивлен. Потом он пожал плечами. – Так или иначе, я не давал ей повода. Я перестал вести себя как Бруно Перри-Брент пару лет назад. Это не стоит усилий. – Он помолчал, потом с интересом спросил: – И раз уж мы заговорили о верности, кто был тот парень, с которым я встретил тебя в театре? Думаю, ты не говорила о нем Бруно.
Ох, подумала Дженни. Только она понадеялась, что об этом разговора не будет.
– А, этот. Тут не о чем говорить. Я даже не знала его до того вечера. Одна так называемая подруга устроила мне свидание вслепую. – Ее передернуло. – Я была готова убить ее; в жизни не чувствовала себя так неловко.
– До сегодняшнего вечера, – напомнил ей Гай. – Боюсь, тебе и правда пора учиться не чувствовать вины за свои поступки.
– Что ты хочешь сказать?
– Когда ты ушла, я познакомился с твоим спутником, и он сказал, что вы встретились благодаря колонке «Одинокие сердца» в местной газете.
– О, боже, – простонала Дженни.
– Не знаю, почему ты так смущаешься, – сурово продолжил Гай. – Может, он и смеялся слишком долго, но точно не был таким ублюдком, как Бруно Перри-Брент. Тебе нужно определиться, чего ты действительно хочешь.
Он умудрился ее пристыдить. Где кончаются таланты этого мужчины?
– Думаю, спать. – Дженни посмотрела на часы. Три пятнадцать.
– Уже ухожу. Один последний вопрос. Подозрительно посмотрев на него, она спросила:
– Какой?
– То, что ты сказала до этого, – Гай ухмыльнулся до ушей, – никак не дает мне покоя. Ты действительно думаешь, что я похож на Мардж Прупс?[8]
ГЛАВА 28
– Ну пожалуйста, – умоляла Максин, пихая письмо Гаю в руки. От волнения она едва не оторвала кусок. – Смотрите, прослушивание завтра! Я умру, если не поеду… и представьте только, как обрадуются Джош и Элла, если меня выберут! Они увидят меня по телевизору..
– Сидящей на унитазе. – Гай уже успел просмотреть письмо. – Максин, речь идет о прослушивании для рекламы туалетной бумаги. Вряд ли это похоже на «Макбет».
– Вы не должны говорить таких слов, – высокопарно сказала она. Потом, не желая злить его, молитвенно воздела руки: – Но вы можете называть это, как вам нравится.
– Я буду называть это рекламой туалетной бумаги, – остался при своем мнении Гай, – и я не могу понять, почему вы хотите этим заниматься. У них что, щенки закончились?
Максин чуть не подпрыгивала на месте от волнения. Ему-то что, думала она, он и так знаменитый.
– Это потрясающая возможность, – объяснила она, пытаясь справиться с нетерпением. – Меня увидят миллионы, в том числе и другие режиссеры. Такие вещи делают тебя узнаваемым. И оплата тоже хорошая. Все эти повторные показы!
– Но это только прослушивание, – нахмурился Гай. – Не понимаю, почему вы решили, что вас выберут.
– Я уверена, – радостно сказала Максин. – Директор по подбору актеров – мой друг. Ну пожалуйста, скажите, что я могу поехать! Разве я много прошу? Если я сяду завтра на восьмичасовой поезд, то буду дома в шесть.
– А я сегодня улетаю в Амстердам. Что вы собираетесь делать с Джошем и Эллой? Возьмете их с собой в Лондон?
Он так вредничает, подумала Максин, потому что не хочет, чтобы она прославилась и сделала карьеру в шоу-бизнесе, ведь ему тогда придется искать новую няню. Мужчины такие эгоисты!
– Здесь Серена, – напомнила она. – Завтра она не занята. Почему бы ей не присмотреть за детьми?
– Я не ребенок, – выглянул из кухни Джош. – Мне девять с половиной лет. Максин, мы не наелись. Сделайте нам еще сандвичей с арахисовым маслом и джемом.
– Ты не ребенок, – возразила Максин. – Тебе девять с половиной лет, а я занята спором с твоим отцом. Сам делай свои ужасные сандвичи.
– О чем вы спорите?
– Я хочу поехать на прослушивание для телевизионной рекламы, – грустно сказала Максин. – А твой папа меня не пускает.
– А это долго? Она вздохнула.
– Всего пару часов.
У Джоша загорелись глаза. Повернувшись к Гаю, он сказал:
– Ох, папа, ну скажи «да»! Если Максин покажут по телевизору, я расскажу всем друзьям в школе. Они умрут от зависти… Пожалуйста, скажи, что ей можно поехать на прослушивание!
Максин скрестила пальцы за спиной и пообещала себе никогда не дразнить Джоша Таней Тревельян. Гай с подозрением посмотрел на сына.
– Это заговор? Она попросила тебя сказать это?
– Нет. – Джош был удивлен. – А что такое заговор?
– Ладно. – Он опять посмотрел на Максин. – Но только если Серена согласится. И вы сами ее попросите.
Максин была готова его расцеловать. Вместо этого, проявив благоразумие, она сказала: «Спасибо, спасибо, спасибо!», послала ему воздушный поцелуй и, пока он не передумал, исчезла за дверью со словами:
– Я поговорю с ней прямо сейчас… Джош поймал ее на лестнице.
– Мой ангел, – Максин приподняла его и чмокнула в макушку.
– Фу! – сказал Джош. – Поставьте меня. Поцелуи для девчонок.
– Ты был неподражаем.
– Я знаю. – Он пригладил волосы и усмехнулся. – Вы тут не единственная, кто умеет актерствовать. Давайте, Максин, гоните десять фунтов.
Не то чтобы Серена активно не любила детей – она просто не знала, что с ними делать. Усыновленная единственная дочь родителей, которые сами были единственными детьми в семье, она никогда ни в чем не нуждалась и пользовалась всеобщей любовью и вниманием. Иметь множество братьев
