сторону улучшения качества «продукта». Самое же интересное заключалось в том, что целый ряд параметров, например, содержание сивушных масел, метанола, альдегидов, вообще по определению не мог иметь отношения к злосчастному «чистоблеску» или как там его? «Королевочке»? Не все ли потребителю едино, сколько сивухи в средстве для чистки унитазов? Или метанола? Унитаз, знаете ли, не ослепнет. А вот к низкопробному пойлу имел этот ряд отношение самое непосредственное, ибо подпольным производителям «паленки» совсем нет резона, чтобы потребители их продукции мерли, как мухи. Не из гуманности, понятно, – просто ежели перетравишь всю клиентуру, кому тогда пойло продавать? Кроме того, нарваться можно всерьез: торговля «левой» выпивкой одно дело, а массовое отравление российских граждан – совсем другое!
К тому же московские эксперты категорически утверждали, что этиловый спирт в «цунамочках» пошел откуда-то из другого места производства, не такой он, как был раньше, скажем, год назад. Это ведь как с хлебом: не надо быть экспертом, чтобы просто по вкусу определить, испечена купленная вами в привычном магазине буханка в той же пекарне, что обычно, или где-нибудь еще. В нашем случае чуть посложнее, но принцип тот же. Все это наводило на интересные мысли и давало любопытные зацепки на будущее, а главное – завязывалось на экспертную лабораторию светлораднецкого НИИ химии.
– Теперь вот еще что, – продолжил Орлов, – у меня создалось впечатление, что там, в Светлораднецке, замминистров однокашник Антон Павлович Беззубов не до конца доверяет кому-то в своем ближнем окружении. Впрямую об этом ни слова сказано не было, но по отдельным намекам, умолчаниям, словом, по нюансам разговора я догадался, что Беззубов эту информацию до своего приятеля, замминистра нашего, довел. А тот, соответственно, до меня хоть не открытым текстом, но совершенно сознательно, понимая, что я понимаю, что он понимает... ну, далее до бесконечности. Вот так! Возможно, как раз в этом главная причина беззубовской просьбы относительно вас. Иначе, замечу, просьба эта выглядит странновато, прежде всего как прямое нарушение неписаной профессиональной этики. Но вот в контексте моих зыбких предположений она становится очень даже понятной, мало того, вполне оправданной. Согласны? Вижу, что согласны. Суммирую: ехать на гастроли вам придется, разгребать эту непонятную кучу неизвестно чего – тоже. Это не дискутируется. Давайте думать, как нам все организовать получше.
– Относительно «неизвестно чего» ты, Петр, заблуждаешься, – с мрачноватой иронией заметил Гуров. – Распрекрасно известно. Того самого, что мы всю дорогу разгребаем. Давайте думать. Ты бы попросил Веруню, чтобы кофе принесла, люблю я твой кофе. Подожди, лучше по-другому. Пусть просто сварит на нас троих, а в приемную за чашками я сам выскочу, скажу, что совещание повышенной секретности. А то как увидит, бедняжка, свой психологический подарочек в мундире шефа... Как бы умом не тронулась! Станислав, достань-ка сигареты. Закурим, мне это в трудных случаях сосредоточиться помогает.
Передав по селектору Верочке просьбу относительно кофе и строго-настрого приказав ей самой в кабинете не появляться, Орлов обратился к своим гвардейцам несколько непривычным, с почти робкими нотками голосом:
– Покурить, оно, конечно... Сам жду не дождусь, когда вы опять начнете дымить. А только вот она, – генерал с опаской ткнул рукой в сторону собственного кителя, укрывавшего клетку, – с непривычки от дыма табачного не... того? Не околеет? Жалко как-то! Думаешь, пусть привыкает, Станислав? Ну, ты себя специалистом по канарейкам показал, молчит ведь не хуже, чем под шалью, так что валяйте, закуривайте.
Глава 2
Совместное с Крячко и Орловым обсуждение ситуации, детальная прикидка дальнейших планов затянулись, так что возвращался домой Гуров уже поздним вечером. Правда, на центральных улицах столицы, сверкающих многоцветной рекламой, залитых ярко-оранжевым светом мощных натриевых ламп, позднее время суток совершенно не ощущалось, казалось, что ночь навсегда ушла из Москвы. Это раздражало Льва. Так иногда хотелось увидеть над головой спокойное звездное небо с королем зимней ночи – Орионом, серп молодого месяца, а не назойливую мешанину кричащих красок...
Гуров неторопливо шагал по Никитскому бульвару, он любил, когда позволяло время, ходить пешком, был уверен, что именно так, на ходу, ему лучше думается. Вот и сейчас, рассеянно смахивая с разгоряченного лица редкие крупные снежинки, Лев анализировал результаты, к которым они пришли за эти несколько часов. Самое важное в начале сыска, когда нет еще фактов, версий, улик, подозреваемых, когда ничего еще толком нет, – верно наметить направление расследования, определиться с той самой тактикой оперативной работы, курс которой он читал слушателям «Дзержинки».
Конечно, это был не первый выезд их с Крячко пары на «иногородние гастроли», некоторые моменты давно были отработаны. Им стоило разделиться. Решили, что Станислав отправится в Светлораднецк первым, чем скорее, тем лучше – следы и так были подостывшими, – под прикрытием более-менее правдоподобной легенды.
– Так будет удобнее работать, – убеждал Лев и не особо возражающего Орлова. – Стасу внедряться не впервой, он это прекрасно умеет. Ты не хуже меня знаешь, Петр: практика показывает, что официальные допросы и опросы свидетелей – это одно, а неофициальный треп с близким окружением – совсем другое. Это гораздо эффективнее, люди не замыкаются, не боятся «попасть в шестеренки». Порассуждать да собственным мнением поделиться все любят, а тут такой повод роскошный – начальница долго жить приказала при таинственных обстоятельствах. Свежему человеку выложат массу домыслов, версий, сплетен, словом, кучу информации. При условии, что не будут знать о его принадлежности к милиции, вообще к властям. А уж наша задача потом отделить в полученной куче зерна от плевел. Надо с этого начать, а я подтянусь через сутки-двое на уже готовый плацдарм.
– Верно, – поддержал друга Крячко. – Свежий человек, надо понимать, это я. Согласен, только под какой маской мне в эту грешную лабораторию лезть? Кто я такой?
– Это уж моя забота, – задумчиво произнес Орлов. – Сегодня же свяжусь по закрытому каналу со Светлораднецком, выйду на самого Беззубова, пусть думает, как Станислава залегендировать, он обстановку в НИИ химии обязан знать неплохо. Завтра к обеду что-нибудь состряпаем, в конце концов, не в тыл врага Крячко засылать собираемся, собственной контрразведки в НИИ химии я как-то не предполагаю. Хотя...
Крячко неодобрительно хмыкнул и сказал:
– Не очень мне нравится, что этот безутешный вдовец будет в курсе наших дел с самого начала в свете того, что нам тут Петр изложил.
– Я тоже не в восторге, – кивнул Гуров, – но без него нам не справиться, невозможно влезать на совсем чужое поле вовсе без поддержки. С другой стороны, не война, немцы под Москвой не стоят, абвера с гестапо, как Петр справедливо заметил, не предвидится. Нельзя жить, каждого человека опасаясь, понадеемся, что Беззубов не дурак и не трепач.
– Ты тоже собираешься легендироваться? – поинтересовался повернувшийся к Гурову генерал. – Кстати, зачем тебе эти сутки-двое в Москве?
– Э-э нет! Не собираюсь. Я поеду именно как я. Опер-важняк, полковник ГУ угрозыска и прочее, и
