субботам и распевание псалмов Давида прямо в лаборатории, очень вольные высказывания о советской власти вообще и ее отцах-основателях в частности, а также многое, многое другое.
Сталкиваясь с умами не столь быстрыми, отточенными, не такими изощренными, как его собственный, Липкин впадал в зоологическое неистовство, нес по кочкам, не жалея непечатных эпитетов, любое начальство, невзирая на ранги, должности и звания. За шестьдесят с лишним лет работы в органах Семен Семенович пережил массу грозных временщиков, начиная с Генриха Ягоды и кончая Щелоковым. Что наркомы с министрами? Они приходят и уходят, один другого стоит, тем, кто реально борется с преступным миром, таким людям, как Орлов, Гуров, Крячко и им подобные, все равно – кто там сидит на самом-самом верху, лишь бы работать не мешали. Но вот второго Липкина на свет еще не родилось.
Внешность его всегда была настоящим подарком для антисемита: низенький, оплывший нездоровой, пухлой полнотой, с крючковатым носом, в молодости очень темными, почти черными, а сейчас голубовато- седыми длинными волосами. Громадный лоб и нижняя челюсть скошены назад, на подбородке крупная бородавка, из которой торчат три длинные, курчавые волосины. Большие выпуклые карие глаза с характерным масленым блеском. И выговор соответствующий, все прямо как в пошлейшем еврейском анекдоте.
Однако даже в разгар борьбы с «безродными космополитами» его не трогали. Ходили слухи, что еще в сорок третьем был отдан с самого – такого, что и произносить-то, и подумать страшно – верха относительно этого негласный приказ. Тогда, в разгар войны, тридцатилетний старший лейтенант МГБ Семен Липкин спас английских союзников от тяжелейшей экономической катастрофы. Именно он, единственный из более чем сотни экспертов стран коалиции, придумал, как надежно отличать фальшивые фунты, которые нацисты, отпечатав в жутком количестве, запускали в обращение, от настоящих, чем предотвратил крах финансовой системы и денежного обращения в Великобритании, попутно заработав «Бриллиантовый крест», высший военный орден империи. Это была только одна, причем не самая выдающаяся из впечатляющего ряда побед гениального криминалиста.
Так как-то незаметно, с легкой руки «великого и ужасного», отдавшего знаменитый негласный приказ, в НКВД-МГБ-МВД появилась устойчивая, на уровне подсознания хозяев высоких кабинетов, традиция: этого окаянного еврея не трогать, пусть чудит, пусть бесится как угодно, лишь бы работал! Вот он и чудил вплоть до того, что еще до «щелоковской катастрофы» публично обозвал всесильного Чурбанова тупым засранцем, а весь тираж исторической трилогии «дорогого Леонида Ильича» требовал за государственный счет развозить по деревенским сортирам – на предмет хоть какой-то от гениального произведения пользы. Как раз в то самое время ему, тогда еще бодрому семидесятилетнему старику-крепышу, за изменение всего-то двух цифр в экспертном заключении предлагали миллион рублей. Кто помнит восьмидесятые, тот оценит громадность суммы. Семен Семенович отказался, и группа валютчиков пошла под расстрел.
Подсознательная, въевшаяся в кровь привычка фиксировать пусть мелкие, но несообразности не подвела задумавшегося Гурова. Несообразность же наличествовала в виде настырно маячащей в зеркальце заднего вида серой, чем-то похожей на востроносенькую мышку «Ауди».
«Странно, – подумал Лев, – уже больше десяти минут они за мной как приклеенные... Столько поворотов, светофоров, дважды я из ряда в ряд перестраивался, наконец эстакада перед Савеловским, а эта „аудюшка“ все держится на две-три машины сзади. Случайность? Гм-гм! Неужели „хвост“ нарисовался? Да-а, после вчерашнего разговора это совсем интересно становится! А ну-ка проверим!»
На кольце Таганской площади он неожиданно свернул в тоннель, а затем, описав восьмерку со станцией «Таганская-радиальная» в центре, вернулся к месту поворота.
Лев полуудовлетворенно-полуудивленно хмыкнул: «Ауди» по-прежнему красовалась в зеркальце. Теперь ни о какой случайности не могло быть речи – стопроцентный «хвост», знать бы еще, кто его прицепил!
«Ладно, – решил Гуров, набирая на мобильнике номер оперативного дежурного по управлению, – я вас, голубчики, потаскаю за собой, раз уж вы такие неотвязные, а на 16-й Парковой, если до той поры не отвалитесь, вам самим на хвостик присядут. Даст господь, так раньше, за Измайловом, если ребята из СВН почешутся, я предупредил, что там на перекрестке на Электрозаводскую поверну, вот и подхватят на повороте... Кто же вы такие, а? Нет, сами-то вы меня не интересуете ничуть, почти наверняка из какого- нибудь частного охранного или детективного агентства, благо дерьма этого развелось в Первопрестольной, как на помойке кошек. А вот кто вас нанял? Неужели из Светлораднецка щупальца потянулись? Так быстро? Если впрямь оттуда, то мы со Стасиком лезем аккурат к пчелам в улей, впрочем, я эту печальную истину и без того печенкой чую! Ох уж пресловутая печенка – самый необходимый в нашей профессии орган!»
Гуров твердо придерживался нехитрого, но полезного правила: разного рода заморочки расхлебывать в порядке поступления, не суетиться. «Пусть-ка сначала ребята из службы внешнего наблюдения выяснят, кому принадлежит приставучая „аудюшка“, а там посмотрим. Лишь бы она не отцепилась до конечного пункта, уж там ее профессионалы СВН жестко в оборот возьмут, проводят до „порта приписки“, тогда уж начнем разбор полетов. А пока главное – встреча с Липкиным». Тут его мысли вновь вернулись к Семену Семеновичу.
Не только своим редкостным криминалистическим талантом – от бога данным чутьем был ценен старый эксперт. Чуть ли не больше, по крайней мере для Льва сейчас, значило то, что Липкин был одним из почти вымершей породы универсалов. Узкая специализация – в чем-то великое благо, но, по законам никем не отмененной диалектики, тем самым и большое зло. Тут уместно сравнение с медициной, в ней пресловутая специализация зашла так далеко, что врач, способный блестяще вылечить, скажем, левую почку, перед болезнью правой почки уже пасует – на правую свой профессионал имеется, который, увы, в левой – ни уха ни рыла. Если это преувеличение, то небольшое. Днем с фонарем не найдешь в наше время того доктора из легенды, который лечил не болезнь, а больного, того врача, который даже без компьютерной томографии, дополненной УЗИ с прочими наворотами, а вот лишь по пульсу, выстукивая да выслушивая, поставил бы точный диагноз и назначил лечение. А ведь были такие, были!
Так же криминалистика – растеклась на десятки направлений от трассологии до парамагнитного резонансного анализа микрочастиц, вооружилась сверхточными, сверхсложными, сверхдорогими приборами, что, конечно, современно, нужно, эффективно и куда как полезно, но... Но что-то важное потеряла.
Не верит современный эксперт своей интуиции, только приборам, а главное – нет у него этой самой интуиции при всей образованности и практической хватке в своей области, нет широты эрудиции, возможности отстраниться, посмотреть на проблему со стороны, под необычным углом. Ну не поймет баллистик или, скажем, дактилоскопист того же токсиколога, хоть тресни! И что прикажете делать практикам, оперативникам вот в таких очаровательных случаях, как этот, в Светлораднецке, к каким специалистам обращаться, как, кому грамотно поставить вопрос?
Задумавшись, Лев чуть не пропустил нужный поворот на 10-ю Парковую: подъезжать прямо к дому Семена Семеновича он не хотел, лучше пройти пару кварталов ножками. Сразу станет ясно, продолжат ли топтать его след пешим порядком, а если да, то решить, стоит ли познакомиться с топтунами или аккуратно уйти от «хвоста», благо этот район Москвы Гуров знал прекрасно. Он аккуратно затормозил у ресторанчика с элегическим названием «Млечный Путь», видимо, специально для трезвенников. Затем вышел из машины и свернул в хорошо знакомый проходной двор, не особенно, впрочем, торопясь. Краем глаза Лев успел
