провалялся в беспамятстве? Впрочем, какая разница? Гораздо важнее два других вопроса. Когда эти сволочи примутся за него всерьез? Скорее всего, долго ждать они не будут. И второй: как быстро его хватятся? Здесь ответ тоже не внушает оптимизма – особо хвататься некому. Македонцев можно смело вынести за скобки, а Саша Забугин, который ни вчера, ни позавчера в офисе не показывался, наверняка снова запил. Валеру убили… Вот разве что давешний милицейский полковник… Не дождавшись ответа на свой звонок, о котором они договорились вчерашним вечером, оперативник может догадаться, что стряслось что-то неладное. Но вот на то, что Гуров догадается, куда именно отправился Белоед, надежд мало. Хоть бы и догадался… Все равно ему не успеть!
Степан Владимирович глухо застонал, не столько от боли – он умел переносить боль! – сколько от горькой обиды на свою собственную глупость. Ну зачем он во время встречи, закончившейся для него этим бетонным склепом, вообще упомянул о полковнике Гурове? Эмоции, видишь ли, захлестнули… Хотя, припомнил Белоед, самое странное заключалось в том, что удивления это не вызвало! Значит, его врагу уже до разговора с Белоедом было известно, что им заинтересовались в ГУ уголовного розыска МВД?
Степан Владимирович присел на корточки в углу своего каземата, закрыл глаза и стал восстанавливать в памяти все, что привело его в этот как в прямом, так и в переносном смысле угол. Да-а… Тот еще разговорчик с бывшим однокурсником получился! Ведь он знал этого человека почти сорок лет, и что же? Оказывается, он никогда не знал его по-настоящему!
– Так ты решил, – улыбка на лице человека, сидящего за низким кофейным столиком напротив Белоеда, скорее напоминала оскал, – что это я ликвидировал проныру-журналиста и, заодно, твоего главбуха? А теперь, значит, хочешь собственноручно восстановить справедливость, покарать злодея и так далее? Это даже забавно! Дураком ты, Степан, был, им и остался. Вечный борец за правду. С мещанским уклоном…
– Да, я уверен, что за этими двумя смертями стоишь ты! – гневно сказал Белоед. – И не только за смертями. Это ты сорвал создание ассоциации. Это ты организовывал диверсии на наших объектах. Когда я прочел, наконец, материалы, собранные Рашевским, мне все стало хрустально ясно. Кроме одного. Зачем тебе это понадобилось? Ведь ты же сам дал мне беспроцентный кредит, ты знал, для чего он мне потребовался. Не понимаю… Но сегодня, Сергей, ты мне на этот вопрос ответишь.
Затянувшееся молчание, похоже, свидетельствовало о том, что его удар попал в цель. Особенно упоминание о файлах убитого журналиста.
– Ого! Пошли угрозы? – процедил наконец хозяин. Голос его резко изменился, стал враждебным, холодным, с металлическими нотками. – Не понимаешь меня, значит? Впрочем, это меня как раз не удивляет. Не с твоими мозгами, Степа! Я тоже кое-чего не пойму: как материалы Рашевского оказались у тебя? Их вообще не должно существовать в природе! Сперва ответь мне на этот мой вопрос, а затем, в зависимости от того, что я услышу, я, возможно, удовлетворю твое любопытство. Ты даже получишь подарок: уйдешь от меня живым.
– Запугать хочешь? А если я предупредил кое-кого, куда и зачем я отправился, а? – Степан Владимирович постарался, чтобы его слова прозвучали уверенно.
Он до последнего момента, наперекор логике, надеялся, что Рашевский допустил ошибку в своих рассуждениях, что Сергей ни в чем не виноват, что оправдается, убедит – все это лишь невероятное стечение несообразностей… Не стал он оправдываться. Лишь скалился по-волчьи, сверля Белоеда холодным ненавидящим взглядом.
Белоед не выдержал, сорвался.
– Об одном жалею, – выкрикнул он в ненавистное лицо, – не успел Рашевский дать мне свои материалы неделей раньше! Только намекал, а то ведь жив остался бы, да и Валерка тоже. А вот тебя я бы пристрелил, как бешеного пса! Ну ничего! Их двоих не воскресишь, но вот мое упущение еще не поздно поправить. Полковнику Гурову я тебя не отдам. Он вроде честный мент, он отдал мне распечатки файлов Рашевского, он мне поверил, так ведь то он… Стоит делу дойти до суда, как ты, скотина, вывернешься. Ты же скользкий, как обмылок. Никакого суда не будет. Ты до него не доживешь, гадюка!
– Вот, значит, как… Полковник Гуров… – протянул «обмылок», словно и вовсе не обратив внимания на угрожающий тон Белоеда. – То-то мне утром позвонили, порадовали… Предупредил, говоришь, кого-то? Уж не «честного» ли мента Гурова? Врешь ведь… Никогда бы твой полковник не допустил, чтобы ты приехал сюда, он, как я наслышан, человек умный. В отличие от тебя. Надо же, файлы Рашевского всплыли… Но до чего мне не везет последнее время! Ни на кого положиться нельзя, сплошь портачи, придурки и неумехи. Ладно, сейчас проверим… некоторые моменты.
Он поднялся из-за столика и подошел к телефону, стоявшему на каминной полке. Набрал номер.
– 'Русский зодчий'? Рада?.. Да, я это с тобой говорю, ты не ошибся… Еще бы ты меня не узнал… Один вопрос: Белоед сегодня в офисе не появлялся? Так-так… И не звонил? Значит, никто в конторе не знает, чем и где он сейчас занимается? Печально… Нет, я тоже не в курсе, откуда бы? Кстати, у меня есть предчувствие, что вскорости со Степаном Владимировичем может случиться что-то нехорошее. Поэтому будь готов начинать действовать по третьему варианту. Деньги? Когда понадобится, ты их получишь. Его подпись? Ах, конечно, я решу этот мелкий вопрос. Что? Депозитное поручение? Считай, что подпись Белоеда у тебя есть. А вот как и откуда, тебя волновать не должно.
Он положил трубку на рычаг, вернулся за столик и посмотрел в глаза Белоеду с нескрываемой злой, жестокой насмешкой:
– Даже блефовать грамотно ты не умеешь! 'Предупредил кое-кого…' Ты хотел получить ответы на некоторые щекотливые вопросы? Сейчас, Степа, ты их получишь.
'Но как же нагло ведет себя однокурсничек, мать его в душу через семь гробов! Ничего, сейчас я собью с него спесь! Посмотрим, как он запоет под прицелом «глока». Не припомню что-то, чтобы Сергей безумной храбростью отличался, всегда трусом был'.
Но ни сделать что-либо, ни хотя бы додумать свою мысль до конца он уже не успел. Трое человек за спиной у Белоеда появились внезапно. Просто вдруг возникли ниоткуда, неожиданно и беззвучно, точно видение из его страшного сна. Сейчас, сидя на корточках в углу проклятой бетонной коробки, Степан Владимирович догадался: рядом с телефоном была расположена «тревожная» кнопка экстренного вызова охраны. Нажать ее – дело одной секунды. В холле была потайная дверь, за которой охранники дожидались сигнала своего хозяина. Вот и дождались.
Охранники? Не походили они на обычных телохранителей! Белоед успел заметить подозрительное движение сзади, вскочил, обернулся, одновременно запуская руку в карман куртки, куда положил пистолет.
Двое были совсем молодые, почти подростки. Белоеда передернуло, когда перед его внутренним взглядом вновь встали их лица, размытые, точно смазанные.
