заведению его экстерьер соответствует, это вам не «Палас». Я вошел в полумрак и духоту заведения. Внутри пахло пивом, сосисками и бутербродами с засохшим сыром. Было безлюдно: за одним столиком сидел молодой мужик с трехдневной щетиной и остекленевшим взглядом. За другим — пожилая дама. На руках у дамы были белые ажурные перчатки, на голове соломенная шляпка. Я сел за столик… Мой шикарный костюм, перстень и дипломат соответствовал заведению так же, как «прикид» торговца «Невскому Паласу». С плаката на стене на меня строго смотрел «Брат-2», из магнитолы на стойке мужской голос произнес: «…А сейчас по просьбе Константина Разгуляева из города Тосно на волне „Русского шансона' прозвучит всенародно любимая „Мурка'».
Все происходило в порядке бреда, как сказал бы полковник Костин.
Рядом со мной опустился на стул урановый барон.
— А почему не пришел Вячеслав Георгиевич? — спросил он.
— Вас предупреждали, что на встречу может прийти другой человек. Специально оговорили пароль. Разве не так?
— На таких условиях я могу отказаться от переговоров, — заявил он и сделал вид, что хочет уйти.
— Всего доброго, — сухо сказал я.
Продавец в нерешительности замер.
— Эй, мальчики! — окликнула нас буфетчица. Похожие на противотанковые надолбы груди лежали на стойке. Сверху их придавливал тройной подбородок. — Эй, мальчики! Нужно что-то заказать, сидеть здесь просто так нечего. Тут заведение, а не сквер…
— Закажем, — ответил я.
Мой собеседник опустился на стул. В распахе рубашки на голой груди висел символ Бафомета: двойной круг с опрокинутой пятиконечной звездой. В звезду была вписана козлиная морда. Похоже, мой собеседничек поклоняется Дьяволу.
— Что будете пить? — спросил я.
Он пожал плечами и ответил:
— Пиво… Меня, кстати, зовут Владимир.
Через минуту на столике стояли два пластиковых стакана с пивом. Из динамиков неслась «Мурка» в исполнении Северного.
— Я слушаю вас, — сказал продавец урана очень серьезно и значительно.
— Нет, это я вас слушаю, — ответил я.
— А вы, собственно, кто? Можете представиться?
— Я представляю фирму «Мираж». Совместную, российско-иранскую. Меня зовут Хайрат. А вы кто?
— И документы у вас есть, Хайрат? — несколько ехидно спросил Владимир. — Можете показать? Или боитесь?
Документы у меня были. Хорошие документы. Добротные. Иранский диппаспорт с моей фотографией и удостоверение совместного российско-иранского предприятия «Мираж». Головной офис расположен в Москве. «Если они захотят проверить, — сказал Спиридонов, — проверка подтвердит, что вы действительно сотрудник „Миража'. „Мираж' — он и есть мираж».
— Бояться мне нечего, — лениво ответил я и положил на стол паспорт.
На Володю это явно произвело впечатление. Он протянул руку, но я убрал документ.
— Представьтесь вы, — сказал я.
Не колеблясь, он вытащил из заднего кармана джинсов удостоверение ВВ МВД России. Смирнов Владимир Дмитриевич. Лейтенант, №21212. Дата выдачи — 14.07.98 г. Подпись. Печать… Похоже, подлинное. …А может — нет. Ладно, в ФСБ проверят.
— Итак, — сказал я, — у вас есть уран?
— Да! Восемь килограммов. Обогащенный, в контейнере. С официальными сертификатами. Вас это интересует?
— Интересует, Владимир.
— Цену знаете?
— Знаю.
— Устраивает?
— Устраивает, если товар реальный.
— Значит, будете брать?
— Нет.
— Как это… нет? — лейтенант Смирнов даже по дался вперед.
— Я, господин Смирнов, уже сказал: если товар реальный.
— Ну а какой же? Думаете, я вам куклу хочу втюхать? Я вам могу предоставить фотографию контейнера, копии сертификатов и образец. Образец! Понимаете, господин… э-э…
— Хайрат. Меня зовут Хайрат.
— Образец, господин Хайрат, — с напором сказал Смирнов и без разрешения вытащил сигарету из моей пачки.
В этот момент зазвонил мой «Эриксон». Я «выслушал» собеседника и сказал несколько фраз на арабском. Делалось это для продавца. И для того, чтобы Спиридонов знал: все в порядке.
— Когда вы сможете представить образец? — спросил я.
— Сейчас.
— Сейчас? — переспросил я. При Смирнове не было ни сумки, ни свертка. А по моим представлениям, образец с радиоактивным веществом должен быть изолирован в какой-то герметичной массивной капсуле, иметь объем и вес. — Как сейчас? Где образец?
— Через пятнадцать минут. Товар в автоматической камере хранения на Московском вокзале.
— Ну вы, блин, даете.
— А где вы так хорошо научились говорить по-русски, господин Хайрат?
— А вот это уже к делу не относится, — ответил я. «Держите себя резко и независимо», — советовал мне Спиридонов.
— Да, конечно, — отозвался Смирнов несколько смущенно. — Ну, так как? Покупаете образец?
Бред, подумал я. Полный бред. В центре Санкт-Петербурга какой-то пропойца запросто продает контейнер обогащенного урана неизвестно кому! Просто как украденный с родного завода гаечный ключ. Как стакан семечек. Привет, Голливуд! Вам такое и не снилось… сюжетец-то тянет на «Оскар».
— Можно спросить, Владимир, а откуда у вас этот контейнер?
— Спросить можно… а ответ получить нельзя, — с хамоватой улыбкой ответил миллионер.
— Понял… это ваше право. Хорошо, идем за пробой.
— Момент! — Смирнов поднял руку. — Проба тоже денег стоит.
— Сколько же она стоит? — спросил я с иронией.
— Штуку баксов. По минимуму беру.
— А ключи от квартиры, где деньги лежат, вам не надо?
— А вдруг вы меня продинамите? — сказал миллионер.
— Рад был с вами познакомиться, господин Смирнов, — ответил я, забирая со стола сигареты. — До свиданья. Отнесите-ка вы лучше свою «пробу» в ФСБ.
— Э-э… постойте, господин Хайрат. — Я, конечно, передам вам образец. Но — поймите! — мне нужны гарантии.
— Мне тоже. Вдруг вы продадите мне за тысячу баксов стакан семечек. А? Тысяча баксов, конечно, не деньги, но… вы не внушаете доверия.
— Мне нет резона вас кидать, — ответил он.
— Нам тоже нет резона. Будет проба — будет разговор и, соответственно, деньги. Ну что? Идем?
— А-а… хрен с ним. Идем.
Я поднялся. Урановый барыга тоже встал. Дама в ажурных перчатках вдруг с грохотом свалилась со стула.
— Вот сучка старая! — сказала буфетчица. Груди-надолбы и три подбородка колыхнулись. — Ты мне еще наблюй тут… шляпой своей выбирать будешь.
«Не в деньгах сила, а в Правде», — сказал «Брат-2» с плаката.
