простого, он сосредоточился, как было указано в правилах, ощутил в каждой букве алфавита магическую силу и произнес: – Абубарт!
– Я здесь!!! – зычно прозвучало над головой. Перепуганный Фармавир дернулся в сторону, вернувшийся с прогулки профессор вздрогнул и выронил вешалку с пиджаком, а Баррагин от неожиданности высыпал на улицу песок вместе с ведром. – Я здесь!!!
– Вот зараза! – прокомментировал Баррагин, глядя в дыру, как ведро летит к земле и нещадно сминается в бесформенную емкость после приземления.
– Я здесь!!! – снова прогрохотал голос. – Я здесь!!! Я здесь!!!
– Я и в первый раз хорошо слышал! – сердито крикнул Баррагин, поворачиваясь. – Заткнись и скажи, что тебе нужно?.. Ты, вообще, кто и где?
В лаборатории по-прежнему было три человека, и никто из них не являлся обладателем громкого голоса.
– Я здесь!!! – прокричал голос Баррагину в ухо.
– Брысь! – потребовал студент. Невидимое существо ухнуло и направилось в сторону выхода.
– Я здесь!!! – прокричало оно.
Баррагин посмотрел на застывшего с открытой челюстью Фармавира.
– Твоя работа? – мрачным голосом спросил он.
– А есть варианты? – не менее мрачно поинтересовался Фармавир.
– Без вариантов, – кивнул Баррагин. – Теперь скажи, что это было?
– Это был Абубарт.
– Я здесь!!! – прокричало неведомое над головой Фармавира, и он снова вздрогнул.
– Уйди отсюда, недоумок! – рявкнул он.
– Я здесь!!! – прокричало существо у входа в лабораторию, и уже из коридора донесся ответный крик:
– Я здесь!!!
– Их стало двое?! – ужаснулся профессор. – Фармавир, не вздумай еще раз произнести свое заклинание!
– Подумаешь, покричат немного… – пожал плечами Фармавир.
– Немного? – переспросил профессор. – Сколько времени действует твое заклинание?
– Сейчас посмотрю, – Фармавир уткнулся в книгу. – Судя по книге, чем проще заклинание, тем дольше оно действует.
– А точнее?
– Двадцать три… хм-хм…
– Минуты? Часа?
– Года…
– Года?! – ужаснулся профессор. – Срочно создавай антизаклинание, иначе не пройдет и суток, как палач избавит тебя от головы!
– С этим не поспоришь…
Абубарты убрались прочь из лаборатории, их крики становились все тише и тише. Приложивший ухо к замочной скважине Баррагин дождался, пока их голоса стихли вдали, и облегченно выдохнул.
– Ушли, – радостно сказал он. – Можем продолжать работу. Вы пока тут прибирайтесь, а я сбегаю за новым ведром.
– Я могу тебе его наколдовать! – вызвался Фармавир.
– Не в этой жизни, – ответил Баррагин.
– Ты уверен, что оно понадобится тебе в следующей?
– Нет, но я наперед не загадываю.
– Короче, делать ведро, или нет?
– Не сейчас. Позже, когда освоишься с заклинаниями и не создашь вместо грозы козу в черную полосу.
– А как я могу освоиться, если мне не дают развернуться? – возмутился Фармавир.
– Это проблема, – согласился Баррагин. – Но ты уж постарайся. Выйди в чисто поле, например, и там побуянь от всей души. И тебе польза, и нам спокойствие. Разве только чисту полю не повезет, но это уже неважно. До пенсии зарастет.
– А вот и пойду, – вдохновился Фармавир. Подхватил толстенную книгу, крякнул от тяжести, вернул книгу на место и скептически посмотрел на корешок: получится ли оторвать пару страниц, чтобы не таскать за собой неподъемный том? Наткнуться вместе с ним ночью на разбойников – и последним точно не повезет: этим томом, если хорошо размахнуться, убить можно. Или улететь вместе с ним к черту на кулички. – Слушайте, а где у нас была тележка для крупногабаритных грузов?
– Где-то там, – указал в сторону большой кучи сломанной мебели Баррагин.
– Предлагаю для начала восстановить лабораторию, а потом крушить новый полигон, – сказал профессор. – Как раз и тележку откопаем и используем, если ее не деформировало падающими шкафами.
Фармавир подумал и махнул рукой.
– Так и быть, займусь антизаклинанием здесь…
День, отведенный под уборку, пролетел быстро. Никто и не ожидал, что последнее ведро с песком полетит на улицу с последними лучами солнца. Баррагин устал настолько, что еще раз выронил ведро: уже и руки не держали, и голова толком не работала. Двор к наступлению ночи превратился в небольшой аналог пустыни, разве что ящерицы не бегали по рассыпанному красному песку.
Пришедший после заката в лабораторию Альтарес ужаснулся при виде осунувшихся, с красными глазами коллег, взирающих на цветущего прогульщика с ненавистью и желанием убить его прямо на месте.
– Слава работникам умственного труда! – поздоровался он, подошел к лабораторному столу и с любопытством оглядел кипящие жидкости в пробирках и банках – профессор не терял времени, и, едва были установлены и очищены от песка целые столы, принес из кладовой лабораторное оборудование и взялся за опыты.
– Ты почему на работу не выходишь? – строго спросил профессор.
– Так ведь я это самое… того, – неопределенно ответил Альтарес.
– Того ты станешь чуть позже, – поправил его Баррагин, как бы ненароком хватая приставленную к стене кочергу. Холеный вид Альтареса раздражал, как никогда ранее. – А пока присоединяйся, или я проведу испытания прочности этой хрупкой кочерги на твоем крепком организме!
Альтарес примирительно улыбнулся.
– Я пришел на минутку передать от себя привет и сообщить, что болезнь сложная, и на лечение уйдет немало времени, – сообщил он. – Но как только я поправлюсь, так сразу вернусь и стану работать за двоих… нет, за троих… за вас всех, короче!
– Ты никогда больше не поправишься! – рявкнул Баррагин, поднимая кочергу над собой и направляясь к Альтаресу.
– Уймись, придурок!!! – Альтарес вытаращил глаза и задним ходом быстро вышел из лаборатории. Уже в коридоре он развернулся и дал стрекача. – Наберут питекантропов, а ты мучайся!
Выглянувший вслед ему в коридор Баррагин вздохнул и приставил к стене прихваченную по пути кочергу.
– Хорошо бегает, – сказал он. – Нам его не догнать.
– А нам и не надо, – Фармавир заразительно зевнул. Уставший профессор тут же упал в кресло и захрапел. – Нам главное – научиться метко стрелять, и дело в шляпе. А он пусть бегает, это для здоровья полезно.
– Любопытно мне, что произойдет раньше – его увольнение или гибель от неслучайного случайного случая? – вопросил Баррагин. Вопрос был риторическим: каждый понимал, что Альтарес добровольно не уволится. И первый советник ничего не мог поделать в этой ситуации, поскольку управдворцом перед королем из кожи вон лез, лишь бы сохранить за сыном рабочее место.
В кабинет вбежал перепуганный первый советник.
