память...
В трубке раздались гудки, а потом наступила тишина. Трунин с преувеличенной осторожностью положил на рычаг трубку, словно это была взрывчатка, и на цыпочках подошел к окошку. За затуманенным стеклом просматривалась спящая заснеженная улица, освещенная ночным фонарем. Снега было мало – городские службы работали, да и в этом году зима не баловала снегопадами. Но то, что на улице холодно и тоскливо, ощущалось. Примерно так же было сейчас на душе у Трунина.
Валентина не ночевала сегодня – сослалась на приезд какой-то тети из Рязани. Правда это или женская уловка, у Трунина не было никакого желания выяснять. Он считал, что человек имеет право на маленькие тайны, будь он хоть мужчиной, хоть женщиной. Но из-за того, что Валентины сегодня не было, Трунин чувствовал себя особенно одиноким. Ему позарез нужно было разделить с кем-то свою тревогу. Перебрав в памяти знакомых, Трунин, однако, понял, что желающих разделить его проблемы этой глухой ночью не будет. В лучшем случае его вежливо и культурно пошлют. Оставалось одно – искать сочувствия у славной милиции.
Трунин позвонил в дежурную часть и долго, путано объяснял, что с ним стряслось. К нему отнеслись настороженно и придирчиво выясняли, не пьян ли он. Потом посоветовали покрепче запереть входную дверь и не обращать внимания на глупые звонки. Приехать не то чтобы не обещали, но намекнули, что приехать в ближайшее время не смогут – большая загруженность и проблемы с транспортом.
Несмотря на такую отповедь, милиция все-таки приехала к Трунину и приехала довольно скоро. Обрадоваться ему, впрочем, не удалось, потому что прибывший наряд держался недоверчиво, милиционеры все принюхивались к Трунину – нет ли у него какой-либо стадии опьянения или вообще белой горячки, а потом убыли, попеняв ему перед отъездом за то, что отрывает людей от важных дел.
– Вот вы звоните, отвлекаете, – сказал ему строгий лейтенант, – а на другом конце, допустим, магазин вскрывают. А мы здесь.
– Я все понимаю, – с тоской отозвался Трунин. – Но мне-то как быть?
– Да не обращай внимания! – ободрил его второй милиционер. – Мужик ты или нет? Он позвонит, а ты его пошли по матери!.. Сейчас, знаешь, сколько таких шутников развелось? Если на каждый звонок выезжать, никаких кадров в милиции не хватит! Пожестче, понял? И телефон еще можно отключить. Ты же не на дежурстве, в конце концов! Отключи и спи спокойно.
Они уехали, но Григорий уже не мог спать. Правда, и телефон он отключать не стал. Не верилось ему, что дело только в этом. Нервы расшалились, поэтому Трунин отправился на кухню курить и очень пожалел, что, будучи почти равнодушным к спиртному, не запасся на такой случай поллитровкой. Сто пятьдесят ему бы сейчас не помешали.
А когда он докуривал вторую сигарету, телефон зазвонил снова.
– Моя милиция меня бережет? – насмешливо спросил тот же голос. – Бравые ребята! И вооружены до зубов. Знаешь, на меня эта демонстрация произвела большое впечатление. Жаль, что все так быстро закончилось. Или кто-то у тебя остался, Трунин? В засаде, а? С пулеметом. Признайся, устроил засаду в прихожей?
В вопросе звучала откровенная издевка. Было совершенно ясно, что неизвестный «шутник» прекрасно видел, как приехали и как уехали милиционеры – возможно, даже слышал, о чем они между собой переговаривались. А Трунин догадывался, о чем они могли переговариваться. О том, что из-за таких паникеров, как он, приходится мотаться по ночам и жечь казенный бензин. Никому это неинтересно.
И что ему было делать теперь? Второй раз звонить в милицию? Его поднимут на смех или самого обвинят в ложных звонках. Или приедут, а тут опять никого. Ментов лучше не дразнить. Они ведь тоже могут такое возмездие устроить – мало не покажется.
Однако сидеть и ждать у моря погоды тоже было глупо. Этот чертов мститель совсем не похож на шутника. Слишком затянулась эта шутка. А если учесть, что он все время находится где-то рядом и терпеливо наблюдает за тем, как приезжают и уезжают милиционеры, не обращая внимания на усталость и мороз, то картина получается и вовсе неприглядная. Что если ему и впрямь взбредет в башку вломиться к Трунину в квартиру? Шутников сейчас много, но и маньяков как собак нерезаных. Если такой зациклится на твоей смерти, то доведет дело до конца, это уж будьте уверены. Газеты каждый день сообщают о таких случаях. Вот и получается, что нужно принимать какие-то меры, чтобы обезопасить себя. В самом деле, для начала нужно проверить дверь, найти что-то похожее на оружие и попытаться вычислить этого типа – кто он такой, где прячется. Если бы удалось хотя бы приблизительно понять, откуда грозит опасность, можно было чувствовать себя увереннее, и даже в милицию обращаться было бы проще.
Трунин выбрал на кухне самый здоровенный нож, какой только имелся в его хозяйстве, и, не зажигая света, опять выглянул на улицу. Неуютная ледяная мостовая, безжизненные дома вокруг, черное небо над крышами – ничего примечательного. Если где-то среди этого пейзажа и прятался маньяк, то в глаза он явно не бросался. И тишина была какая-то не городская, точно на кладбище. От подобных сравнений у Григория мороз прошел по коже. Он еще раз проверил входную дверь и, пользуясь тем, что находился в квартире один, и его никто не мог высмеять, Трунин вдруг решил остаться в прихожей. Он притащил стул и сел на него верхом. Таким образом он мог сторожить дверь с максимальными удобствами. Теперь мимо него и мышь бы не проскользнула.
Сначала он сидел в кромешной темноте с ножом в руке, потом устал и положил нож на колени. Потом незаметно уснул, обнимая спинку стула. Было неудобно, но спокойно на душе, и Григорий погрузился в сон, крепкий как у младенца.
Ему даже приснилось что-то хорошее – странная вещь для человека, ожидающего маньяка. Трунин спал бы и дальше, до самого утра, но вдруг сквозь сновидение до его слуха донесся тихий звук, который сработал вернее любого будильника. Григорий разом очнулся и облился холодным потом. Кто-то копался в дверном замке!
Трунин схватил нож и вскочил, опрокинув стул. Грохот показался ему сравнимым с грохотом горного обвала. Сердце стучало так, что эхо отскакивало от стен. Во всяком случае, так казалось Григорию. Но того, кто пытался проникнуть в квартиру, весь этот шум, похоже, нисколько не впечатлил. Он упорно продолжал делать свое дело, и уже в следующую секунду Трунин услышал щелчок открывающегося замка. В прихожую нырнула страшная черная тень.
Обмирая от ужаса, Григорий закричал и что есть силы ткнул ножом в то место, где, по его расчетам, должна была находиться страшная тень. Нож со свистом рассек воздух, а из темноты в лицо Трунину вылетел твердый, как камень, кулак и оглушил его плотным ударом в лоб.
Искры брызнули у Григория из глаз, а потом сделалось совершенно темно. Все вокруг наполнилось каким-то ужасно далеким звоном, словно куда-то за холмы уносились одна за другой тройки с колокольчиками. Трунин был далеко не субтильного телосложения, а с учетом его не слишком подвижной работы, в последние годы он набрал еще пять килограммов лишних, но удар незнакомца был такой силы, что отбросил его через всю прихожую и вернул на кухню. Каким-то чудом после этого чудовищного удара Трунину удалось, перевернувшись через голову, опять оказаться на ногах.
Нож он, конечно, потерял и вести дальнейшую борьбу не мог. Его спасло то, что незнакомец почему-то замешкался в прихожей. Григорий только успел расслышать его сдавленный голос, произнесший что-то вроде: «Ну, Труха, гад!..», и к нему на миг вернулось сознание. Его поразило прозвище, которым его назвали. Нельзя сказать, что оно было неизвестно Трунину, но он никак не мог вспомнить, кто и когда его так называл. Все плыло у него в голове. Но кое-что Григорий сумел сделать. Он сумел вскочить на подоконник и, выворотив раму, осыпанный щепками и осколками, сиганул вниз с третьего этажа.
Удар об асфальт был так силен, что у Трунина едва не выскочили зубы. Он почувствовал дикую боль в ногах и пояснице, услышал хруст собственных костей и теперь уже окончательно потерял сознание. Естественно, он не мог видеть, как в окне на третьем этаже на краткий миг появилась и пропала черная голова. Григорий даже не видел, как из-за угла выскочила сверкающая огнями «Скорая», которая мчалась куда-то совсем по другому вызову, но бригада, сидящая в автомобиле, просто не смогла проигнорировать совершившийся на их глазах случай самоубийства.
Трунина освидетельствовали, оказали помощь и доставили в ближайший травмпункт как неизвестного с суицидальными наклонностями, требующего наблюдения психиатров. В Хабаровск он уже не уехал, зато остался жив и даже получил какое-то время на то, чтобы осознать, что же все-таки с ним случилось.
Глава 2
