острове, и рассчитать, как туда лучше пробраться. Его очень заинтересовала большая зеленая палатка, стоявшая на отшибе, что-то наподобие походного цейхгауза. Именно к ней он и решил пробраться в первую очередь. Стас, который довольно смутно представлял, куда именно они направляются (хотя Гуров, пока они плыли, постарался изложить ему свои планы самым дотошным образом), почти на четвереньках двигался следом молча, лишь иногда издавая недовольное шипение, когда сорвавшаяся колючая ветка хлестала его по лицу или он натыкался голыми руками на острые терновые шипы.
Они пробирались через терновник не более пяти минут, но им эти минуты показались долгим часом. Лишь взглянув на часы, Гуров понял, что время у них в запасе еще имеется. Когда кустарник закончился, им пришлось ползти по густой высокой траве, мокрой от росы. Осторожно раздвигая стебли разросшейся по- осеннему багряно-бурой череды, обильно усыпанной мелкими двурогими вилочками семян, которые сыпались за шиворот, цеплялись за одежду, Гуров внезапно увидел перед собой тонкую натянутую леску. Он замер, некоторое время лежа без движения.
– Что там у тебя? – чуть слышно прошептал Крячко.
– Растяжка, – одним дыханием ответил Гуров, пытаясь разглядеть, куда она ведет. – Боюсь, как бы она не оказалась двойного действия – и на расстояние, и на разрыв.
– Что будем делать? – расстроился Стас, недовольно хмурясь и сопя.
– Попробуем найти окольный путь. Чтобы проползти, не трогая растяжки. Ну-ка, посмотри, там, справа, что такое?
– Ложбина! – обрадовался Стас. – И, по-моему, вполне приличная, уж, во всяком случае, хватит, чтобы по ней проползти.
Гуров достал из кармана складной нож и не спеша срезал толстые стебли травы, росшие в ложбине прямо под растяжкой. Потом он снял с себя брезентовую робу и, вжимаясь в землю, осторожно пополз по ложбине. Когда он оказался по другую сторону растяжки, следом пополз и Стас, кляня про себя 'этих уродов', которые надумали поставить мину с растяжкой.
Неожиданно трава закончилась, и приятели увидели перед собой ту самую загадочную палатку, от которой их отделяла скошенная полоса шириной не более трех метров. К удивлению оперов, за все время, что они находились на острове, никто так и не подал признаков жизни. Остров как будто обезлюдел.
– Лева, что-то я никак не въеду: а где эти самые 'молотобойцы'? – недоуменно озираясь, прошептал Стас.
– Испугались тебя и затаились, – беззвучно рассмеялся Гуров. – Может быть, у них сейчас какая-нибудь особая тренировка. Типа игры в молчанку. Может, это и кстати? Нам что сейчас главное? Добраться до палатки, посмотреть, что в ней, и поскорее отсюда свалить. Если, конечно, не подвернется что-нибудь более интересное.
– Лева! Смотри! – Привстав в траве, Стас указал на кусты шиповника, за которыми виднелась площадка, где в 'позе лотоса', выставив перед собой руки с пальцами, сплетенными самым невероятным образом, сидели крепкие, коротко остриженные парни с сильными, мускулистыми руками.
– Да-а… – Гуров тоже привстал, затем подполз поближе к шиповнику и, раздвинув ветки, осмотрел странную компанию повнимательнее. – Похоже, они медитируют. Набираются космической энергии, – усмехнувшись, сообщил он Стасу, который подполз следом.
Они уже собирались вновь вернуться к палатке, как неожиданно, издав протяжный крик, парни разом поднялись на ноги. Их было около полусотни человек. Стоя в шахматном порядке, они внимательно взирали на стоящего напротив них плотного, жилистого крепыша с тугими, рельефными жгутами мускулов и хищным, орлиным носом. Скорее всего, это был уроженец далеких южных краев.
– Сто против одного – это не татарин, не кавказец, не турок. Это араб, – вглядываясь в смуглое лицо иноземца, прошептал Крячко.
– Скорее всего, ты прав, – кивнул Гуров. – Но вот что он тут делает? Видимо, какой-то инструктор.
В это время откуда-то сбоку к арабу подошли двое, одетые в «чегеваровскую» форму. Один, широченный и высокий, смотрел на окружающих холодным, безразличным взглядом. Второй, высокий и худощавый, с интеллигентным лицом, вышел вперед и, поправив ежик волос, провозгласил:
– Бойцы! Поздравляю вас с завершением первого этапа обучения. Вы постигли многое из того, что должен уметь настоящий воин, борющийся со вселенским злом. Вы постигли искусство владения всеми видами холодного и огнестрельного оружия. Вы способны вести бой с превосходящими силами противника. Вас научили, и в этом огромная заслуга нашего уважаемого инструктора Хасана, не бояться лишений и боли.
Вам не страшны раны, вам не страшны пытки, вам не страшна сама смерть. Очень скоро вам предстоит продолжить свое обучение в условиях реальных сражений, где вы будете противостоять настоящему, а не условному противнику. Наш враг, как и враг всего человечества, – властолюбивые жидомасоны, которые правят во многих странах мира. В том числе и у нас, на святой Руси. Мы должны покончить с их вековым владычеством и, плечом к плечу с нашими братьями по оружию из братских стран арабского мира, вернуть власть тем, кто должен ею обладать по праву. Долой всемирных сионистских олигархов. Родина или смерть! Бей, молот!
– Бей, молот! Бей, молот! Бей, молот! – зычно гаркнули молодые глотки, спугнув с окружающих деревьев пригревшихся на солнышке ворон.
– Ого-го! – шепотом отметил Гуров, вслушиваясь в речь выступавшего. – У этих ребят планы и в самом деле – наполеоновские. И готовятся они, я так понял, не к пионерской 'Зарнице'.
– Интересно, – Стас наблюдал за происходящим, задумчиво покусывая травинку, – а это что за деятель? Какой-то уж больно лощеный.
– Это, по-моему, и есть их главарь – Геннадий Ильичев, он же помощник депутата Госдумы Свистова. Я его мельком видел в их штабе, когда ездил в Кунцево, на одном из фотостендов. Теперь понятно, почему они ввели такой режим секретности. Тут готовят 'пушечное мясо' для каких-то нам пока неизвестных террористических акций. А стоит за всем этим, я более чем уверен, тот самый Аль-Маруни.
– Ну и что же теперь? – Стас вопросительно посмотрел на Гурова. – Возвращаемся к палатке? А то вдруг в сегодняшней программе «молотобойцев» – коллективная игра в прятки? Обнаружат в момент.
– Да, надо сматываться. А то… – Гуров осторожно отпустил ветви шиповника и пополз по влажной, уже примятой их коленями и ладонями земле.
