Его автомобиль выплыл из темноты, бесшумно, словно призрак, и остановился рядом. Шофер открыл дверцу, но в этот момент Хоган взял Маркони за плечо:
— Что вы имели в виду, когда сказали: «Быть может, вы сумеете отыскать этот ключ». И почему падре Бони не ответил?
Ученый посмотрел на него внимательно, с плохо скрытым удивлением.
— Вы попросили меня построить этот аппарат. Первый в мире радиопередатчик на ультракоротких волнах с такими параметрами. Единственный, способный принимать сигналы из космоса. Инструмент, на несколько лет оставленный в ваше тайное распоряжение, и больше никто в мире не имеет к нему доступа. — Он заметил изумление на лице падре Хогана. — Не говорите мне, что вы этого не знали… Не надо. Не может быть, чтобы не знали. А сейчас я скажу вам кое-что еще. — Маркони подошел к священнику и шепнул ему что-то на ухо. — Будьте осторожны, — добавил он и поспешно исчез в салоне автомобиля. Падре Хоган пошел обратно через площадь, все еще погруженную во мрак, и скрылся за огромными колоннами из травертина. И в это мгновение в апартаментах понтифика зажегся свет.
Падре Хоган нацепил очки, предварительно протерев их чистым платком, отложил в сторону толстую книгу записей, которую только что изучал, и достал следующий том из стоявшего перед ним большого шкафа. Он терпеливо листал его, страница за страницей, проводя пальцем по списку посетителей, пользовавшихся Библиотекой Ватикана в сентябре 1921 года. Закатные лучи отражались от покрытых фресками сводов, освещая пустой, погруженный в тишину зал. Вдруг его палец остановился — дата и подпись: «Десмонд Гаррет, доктор наук». Он нажал на кнопку интерфона.
— Вы что-нибудь нашли? — откликнулся голос на другом конце провода.
— Да, падре Бони: десять лет назад один человек, по всей видимости, видел Камень Созвездий и, вероятно, прочел текст. Его звали Десмонд Гаррет. Вам что-нибудь говорит это имя?
На том конце последовала пауза, затем снова зазвучал голос:
— Приходите ко мне, Хоган, немедленно.
Падре Хоган отложил книгу записей и вышел из зала библиотеки. Он сошел по лестнице на несколько пролетов, добрался до первого этажа, после чего сел в лифт и еще какое-то время спускался под землю. Пройдя тускло освещенными длинными коридорами, он оказался в небольшой комнате, значительную часть которой занимала огромная картина с изображением кардинала в пурпурной мантии и стихаре. Он дотронулся до выступа на раме, послышался сухой щелчок. Картина начала поворачиваться, и Хоган скрылся по ту сторону стены. Теперь перед ним лежал короткий коридор, освещаемый всего одной лампочкой, в свете которой виднелась едва заметная дверца.
Он постучал и услышал, как с той стороны кто-то дважды повернул в замке ключ, потом дверь распахнулась и в проеме нарисовалась фигура падре Бони.
— Входите, — пригласил он.
На большом деревянном столе лежало панно, кажется, пластмассовое, изображавшее часть земной поверхности, а дальняя стена, оклеенная белой бумагой, была целиком покрыта математическими расчетами. На пластмассовом панно стояла трехгранная пирамида из стекла. Падре Хоган внимательно осмотрел ее, потом взглянул на падре Бони:
— Это и есть модель?
— Да, думаю, да, — ответил пожилой священник. — Символ, которым перемежаются три последовательности сигналов, содержит топографические данные каждой из вершин основания. А центральная вершина пирамиды совпадает с источником сигнала или, лучше сказать, с повторителем.
— А приемник?
— Не знаю. Сигналы удаляются от нас, — кажется, они концентрируются в другой точке… возможно, на основном приемнике…
— А где он может находиться?
Бони покачал головой:
— Не знаю. Пока не знаю. Я сейчас рассматриваю две гипотезы: согласно первой, приемник находится в точке проекции вершины в центре основания, согласно второй, это одна из трех вершин основания.
Падре Хоган осмотрел светящуюся пирамиду, вершины ее основания: одна — на Азорских островах, другая — в Палестине, третья — в самом сердце пустыни Сахара. Он медленно поднес палец к вершине пирамиды, на которой мерцала маленькая лампочка.
— Она подключена к радиоприемнику, — пояснил падре Бони, — и мигает с той же частотой, что и сигнал.
— Сигнал, — повторил падре Хоган. — Послание в бутылке, вынесенное на наш берег из бесконечности Космического океана… О Боже мой!
Падре Бони поглядывал на него поверх очков. Свет в комнате еще сильнее заострял черты его худого лица.
— Вы в это верите? А если сигнал идет с Земли?
Падре Хоган покачал головой:
— Невозможно. И Маркони это подтвердил. Ни Америка, ни Германия, ни Япония, ни Италия не владеют столь передовыми технологиями… даже если бы они вдруг решили объединить свои усилия. Я абсолютно уверен, и вы также это хорошо знаете. Нечто подобное мы можем создать только в отдаленном будущем.
Падре Бони глубоко вздохнул и пристально посмотрел в лицо Хогану:
— Маркони — всего лишь гениальный техник, Хоган. Это «нечто» описано в самом древнем тексте всех известных цивилизаций. Документ попал к нам из гибнувшей Византийской империи, которая получила его из Библиотеки Птоломея в Александрии, а там, в свою очередь, его скопировали с текста, высеченного на храме Амона в оазисе Сива. Этот предмет пришел к нам из прошлого столь давнего, что оно, возможно, совпадает с нашим вероятным будущим. Время движется по кругу, Хоган… А Вселенная — искривленное пространство. — Взгляд его снова остановился на мерцающей лампочке, венчающей пирамиду, словно он был загипнотизирован ее светом.
— Вы меня разыгрываете. Все это лишь фантазия. Человек с вашей научной логикой, с вашими интеллектуальными способностями не может серьезно верить, что…
— Не спорьте со мной, Хоган, — раздраженно прервал пожилой священник. — Я знаю, о чем говорю, и тут не может быть никаких сомнений. И вы здесь, чтобы помочь мне в самом важном исследовании из всех, какие совершались на этой планете со времен Сотворения мира.
Падре Хоган молчал, смущенный и сбитый с толку. Атмосфера в комнате накалилась.
— Кто такой Десмонд Гаррет? — спросил он вдруг.
Падре Бонн покачал головой:
— Я мало о нем знаю. Лишь то, что ему удалось найти Камень Созвездий и «Таблицы Амона», хотя и то и другое было недоступно пять веков. Его подпись в книге посетителей — подтверждение тому.
— Совсем не обязательно, — задумчиво проговорил падре Хоган. — Его подпись указывает лишь на то, что ему был разрешен доступ.
— О нет. Узнав о существовании того сектора Библиотеки Ватикана, я нашел в сейфе заметки своего предшественника. Ему пришлось срочно лечь в больницу из-за внезапного нездоровья, и он, очевидно, не успел найти более надежного тайника.
— Но как возможно, чтобы иностранец получил доступ к такому документу?
— Не знаю и не могу объяснить. Этого не должно было случиться.
— Кто был вашим предшественником?
— Иезуит из Алатри. Некий падре Антонелли. Джузеппе Антонелли.
— А сейчас он где?
— Не знаю. Пока не знаю. Иезуиты встречают этот вопрос стеной молчания. Во всем этом есть что-то очень странное. Хоган, узнайте, что, черт возьми, прячут ваши братья по ордену. И выясните, где находится Антонелли. Мы должны непременно поговорить с ним, пока еще не слишком поздно.
— Сделаю все, что смогу, — сказал Хоган, — но ничего вам не гарантирую.
Он вышел из комнаты и через библиотеку вернулся в свой кабинет. Войдя, Хоган запер за собой дверь, будто боялся, что за ним следят. Он чувствовал себя так, словно вернулся из ада.
