Анна заварила чай и поставила на стол тарелку с кексами с последней голубикой, которую заморозила прошлым летом. Она вспомнила, что это был солнечный день, и они с внучкой – в изобилии голубого – ели ягоды прямо с куста. К концу дня даже зубы собаки стали фиолетовыми. Флинн спросила:
– Знаешь, что я люблю больше голубики?
– Нет, что?
– Ничего. Голубика – это лучшая вещь в мире. И чем больше ты пачкаешься, тем лучше ты можешь говорить на их языке.
Анна посмотрела на губы и подбородок Флинн:
– Ну, я предполагаю, теперь мы обе очень говорливые. И он тоже. – Она кивнула на пса.
– Разве это не прекрасно? Ты, я и Крошка Иисус теперь говорим на УЯВ.
– На чем? – спросила Анна.
– УЯВ. Универсальный язык вкуса.
Сейчас Виолетта спросила:
– Ты давно общалась с мальчиками?
– Джек звонил мне несколько дней назад. Они переехали в новый дом.
– Они приедут на эти выходные? – спросила Виолетта. Анна покачала головой:
– На эти – нет. Может быть, на следующие.
– Я надеюсь увидеться с ними снова. Я всегда думала, что они представляют собой милую парочку. Они мне очень нравились. – Виолетта придвинула свечку ближе и уставилась в чашку.
– Гадаешь по чайным листьям? – пошутила Анна. Когда Виолетта не ответила, Анна протянула ей свою чашку: – Погадай мне.
Виолетта нашла очки в одном из своих многочисленных карманов. Покрутила чашку в разные стороны.
– Тебе снилось множество плохих снов. – Она замолчала. – И то что ты не видишь, сейчас видит тебя. Твоя двойная потеря сейчас обитает с тобой. – Она отодвинула чашку и сняла очки.
– Вот как? – спросила Анна.
– Именно так. Ты ожидала, что я назову тебе выигрышные номера лотерейных билетов?
– Но что все это значит?
– Ну, Анна, если ты хочешь услышать мою интерпретацию, я скажу тебе так: если ты попала на глубину, стань ныряльщиком. – Виолетта отвернулась.
Анна почувствовала, как похолодел воздух вокруг нее и Виолетты, дрожь пробежала у нее по спине.
– Виолетта, ты веришь в привидения?
– Конечно, – кивнула соседка. – А ты?
– Послушай, могу я попросить тебя об одолжении?
– Все что угодно, – сказала Виолетта.
– Ты не сможешь переночевать у меня? В последнее время я боюсь оставаться одна, – сказала Анна.
– Я буду счастлива остаться здесь, дорогая. А особенно если ты позволишь мне забежать домой и привести собак. Они так боятся бури.
– О, конечно. Я всегда рада их видеть, – ответила Анна.
Виолетта ушла. Анне показалось, что у нее сейчас случится сердечный приступ: она взмокла от пота, ей было трудно дышать, словно она стояла между двух больших камней, сдвинутых так плотно, что ее ребра были готовы треснуть. У нее шумело во вдруг потяжелевшей голове, привычные звуки дома стали в одно мгновение приглушенными, и пространство будто растянулось вокруг нее, делая близкие предметы далекими: собака была совсем рядом, хотя почему-то за пределами досягаемости. Пес повернул к ней свои грустные глаза; отраженный в зрачках свет был далеко, словно луна.
– Как? – услышала она свой голос. И тотчас же это чувство ушло, и звуки в комнате стали такими, какими они должны быть: тяжелые шаги Виолеты, клацанье собачьих когтей по полу, стук закрывшейся двери.
– Это мы! – крикнула Виолетта и прошла на кухню. Она остановилась и посмотрела вокруг. – Все в порядке?
– Сейчас все в порядке, – сказала Анна. Ей действительно стало спокойнее. Она почувствовала облегчение и неимоверную усталость. – Я уже собираюсь спать. А ты чувствуй себя как дома. Если ты голодна, то здесь изобилие еды.
– Спасибо, Анна, но я думаю, мы тоже ляжем. Ты не возражаешь, если Луна и Хайку останутся в спальне? – спросила Виолетта и показала на постаревших гончих.
Анна сказала, что не возражает, и пожелала Виолетте спокойной ночи.
Она быстро уснула; ей снилось, что она сидит в последнем ряду огромной церкви. Там были огромные, от пола до потолка витражи и искрящийся свет. Джек и Стюарт обменялись свадебными клятвами, хотя она не могла расслышать ни слова. Она услышала какое-то шуршание у локтя, повернулась и увидела Флинн.
