неизбежностью повлекло за собой трансформацию общественных отношений. Орсанмикеле, огромное здание цеховых общин (такие громады появятся в наших городах только в прошлом веке) — не просто уникальный памятник гражданской архитектуры Средневековья. Семьсот лет назад оно было сосредоточием ожесточенной политической борьбы. Уже в конце XIII века ремесленники-пополаны (от popolo — народ) — городской плебс охваченных промышленным бумом городов, — захватили контроль над Флоренцией и Сиеной, утвердив выборную власть представителей цехов, опиравшуюся на вооруженные отряды горожан. «Установления справедливости», принятые Флоренцией в 1293 году, в законодательном порядке лишали феодалов политических прав, вводя правление «свободной коммуны».
Через сто лет в ней выделился «тощий народ» — небогатые ремесленные слои, выступавшие против всевластия городской олигархии, прозванной в противовес им «жирным народом». Одновременно в городе начали формироваться первые союзы наемных рабочих. Они не входили в цеха, а потому не имели гражданских прав, познав на своей шкуре все прелести буржуазной эксплуатации — во времена, когда капитализм еще формально не существовал, а Англия и будущие Нидерланды оставались патриархальной аграрной провинцией.
Чомпи — так называли пролетариат шерстобитных мануфактур — составляли четверть населения Флоренции. Они работали по 14–16 часов в сутки за мизерную заработную плату, страдая от жесткой системы штрафов и произвола хозяев, увольнявших их за всякий проступок. Ряды чомпи непрерывно росли за счет разорившихся ремесленников и крестьян. В 1378-м чесальщики шерсти и другие наемные рабочие мануфактур Флоренции подняли первое в истории рабочее восстание, к которому примкнули «тощие» пополаны. Изначально они добивались повышения заработной платы, политических прав и социального равенства флорентийцев, а затем захватили власть в городской коммуне, организовав народное правительство, возглавленное умеренным пополаном Микеле ди Ландо. После его предательства, после локаута и саботажа богатых владельцев мануфактур, чомпи выдвинули радикально-революционную хунту — «Восемь святых божьего народа», во главе с чесальщиком шерсти Бартоло ди Якопо. Потопленное в крови, это восстание навсегда легло в основание спирали татлинского «Интернационала», как одна из первых попыток самоосвобождения пролетариата.
Древнее здание цеха шерстянщиков уцелело до наших дней, вместе с первым партийным штабом Европы — Палаццо гвельфов. Пополаны-гвельфы, организаторы «народной армии», свергнули власть проимперских аристократов-гибеллинов в 1250 году. «Народный дворец» — Palazzo del Popolo, выстроенный в честь этого события, также украшает сегодня одну из флорентийских площадей. Победившая группировка гвельфов впоследствии распалась на «черную» и «белую» фракции — их борьба очень напоминала оранжево-голубое противостояние в современной Украине. Великий Макиавелли, прах которого покоится в базилике Санта-Кроче, рядом с Микеланджело и Галилеем, тщательно исследовал эту историю родного города, положив ее в основу своей концепции «реальной политики».
Стоя у его могилы, проходя по мосту Понте Век-кио, построенном в 1345-м — в год первой стачки чомпи (и с трудом спасенного от разрушения фашистами), мы чувствовали себя у истоков политической и экономической системы, господство которой утвердилось сегодня по всей нашей планете. Кажущаяся незыблемой, однажды она рухнет, как замусоленная туристами башня в близкой к Флоренции Пизе. Под тяжестью старых социальных противоречий, впервые проявивших себя в этом городе.
Милан — лучший повод для разговора об украинских гастарбайтерах. Конечно, эту тему можно поднять в любом другом населенном пункте Италии. Провожая нас во Флоренцию, наши водители, которые сами перевезли сюда немало «заробитчан», предупредили: добрая половина этого города-музея говорит по-украински и по-русски. Еще в Венеции нам пришлось повстречать целый ряд выходцев из постсоветских земель — от Дрогобыча до Омска. Но именно Милан, крупнейший индустриальный центр этой страны, является настоящей столицей трудовой миграции из Украины — как, впрочем, и из других стран, доноров дешевой рабочей силы для нужд Первого мира.
Площадь у Форта Гарибальди — нелегальная биржа труда украинских гастарбайтеров и своеобразный пароль в их сообществе. Она работает только по выходным. В день нашего приезда в этом удобном транспортном центре, возле автомобильной и железнодорожной станций одиноко стояли агитпункт ультраправой партии и полицейский джип. По дороге к форту Гарибальди среди плохо сделанных, но идеологически верных антифашистских граффити (типичных для всего севера Италии), нам встретилась надпись «Rabotchi» под молотом и серпом. Каждый второй столб в центре Милана увешан наклейками с характерным текстом на англо-русском: «Service — Работа. Escort, baby sitter, domestica, ассистент для престарелых, горничная в семье, официант». Тут же можно увидеть нашлепки фашистов, под лозунгом: «Stop immigrazione!». Буржуазия одной рукой затаскивает в эту страну иностранных рабочих, — и терроризирует их другой рукой, поднятой в характерном нацистском жесте. Африканцы, китайцы, бразильцы, беженцы из Ближнего Востока занимают целые кварталы в небогатых районах города. На их окнах висят флаги с лозунгами против преследования мигрантов.
Наши шоферы, которые уже пять лет возят в Италию украинских «заробитчан», проституток и греко- католических монахов, раскрыли принцип работы биржи труда на площади Гарибальди. В ночь на субботу сюда съезжаются «бусики» из западноукраинских городов. Они привозят передачи для гастарбайтеров, а также новых кандидатов на трудоустройство. Некоторые из них уже имеют рабочее место, которое загодя нашли для них земляки. Остальных сразу берут в оборот «брокеры» из числа местного украинского криминала. На руках у них только мобильный — чтобы не оставлять улик для полиции. Выслушав, что умеет и на что хотел бы рассчитывать «заробитчанин», «брокер» звонит своим агентам в Милане и других городах, запрашивая их о текущих вакансиях. Эта консультация стоит от 50 до 100 евро. За найденное рабочее место «брокеру» также полагается свой процент — хотя нет никаких гарантий, что хозяева действительно возьмут гастарбайтера на работу, и заплатят ему оговоренную сумму. Выбор украинцев не велик. Получив адреса, они следуют на вокзал и разъезжаются по стране, от Турина до Рима — строить дома, убирать урожай, выносить горшки из-под местных пенсионеров. Другая такая же биржа — в Неаполе, она распределяет рабочую силу у подошвы итальянского сапога.
Полиция и местные власти смотрят на это сквозь пальцы. Италии нужны дешевые рабочие руки, а украинские мафиози умеют найти подходы к коррумпированным чинам. Временами карабинеры устраивают облавы, депортируя из страны несколько украинцев с фальшивыми паспортами. Однако число «заробитчан» возрастает из года в год. К бизнесу вокруг гастрабайтеров причастны самые разные люди — от церкви и до украинских коммунистов. Униатские, римо-католические и православные попы фактически, установили своей контроль в большинстве иммигрантских общин. Они также занимаются трудоустройством украинцев, а, кроме того, регламентируют их образ жизни в новой стране. Клерикальная пропаганда среди «заробитчан» имеет очень высокий градус. Надписи для прихожан в огромном склепе Миланского собора продублированы по-украински, Ватикан все активнее субсидирует газеты и радиопередачи на этом, гастарбайтерском языке. Во время выборов на Украине идейное влияние церкви выливается в поддержку правых сил, за которых агитируют паству ее поводыри.
Прекрасная Верона — только фон для нескольких слов о поэтическом выражении социальных противоречий. Город, в котором никогда не бывал Шекспир (если не брать в расчет антистратфордианских теорий) — и, вместе с тем, один из самых шекспировских городов мира. Не злополучные «Ромео и Джульетта», благодаря которым добрая половина Вероны представляет собой сплошной бутик. Не романтичные «Два веронца», одна из самых ранних шекспировских пьес. «Тимон Афинский» — вот та работа Шекспира, о которой вспомнили мы на этих узких и старых улицах.
«Нежный лебедь Эйвона» сказал о капитализме почти, все, что потом скажет о нем Карл Маркс. Революционные по своей силе и глубине, его строки вскрывали сущность новых общественных отношений. Шекспиров Фальстаф выступает для Маркса «персонифицированным капиталом зари капитализма», классическим типом эпохи первоначального накопления капитала. Образ приятельницы Фальстафа, миссис Куикли, пародийно используется им в анализе понятия товара и его стоимости. Маркс также обращается к образам Гамлета, Шейлока, ткача Основы из «Сна в летнюю ночь», Аякса, Терсита и многих других героев Шекспира. Специальное издание «Шекспир в «Капитале», выпущенное ГІартиздатом в 1932-м году, при участии Лукача и Михаила Лифшица, в свое время серьезно прорабатывалось экономистами.
Основоположники много взяли у этого великого барда. Наряду с прозой Сервантеса, его стихи можно
