памяти.
Но звяканье колокольчика сделало свое дело – из внутренней двери вдруг появилась плотная неторопливая фигура в белой тенниске и атласных шароварах – судя по всему, это был продавец залежалого товара. Скрестив на выпуклой груди мускулистые волосатые руки, продавец подозрительно уставился на посетителя. Трудно было сказать, является ли продавец поклонником Киркорова, но Гурова он не знал – это точно.
Сообразив это, Гуров приветливо улыбнулся продавцу и, заложив руки за спину, с огромным интересом принялся расхаживать вдоль стеллажей. Мрачноватый огонек промелькнул в глазах продавца. Так и не произнеся ни слова, он привалился плечом к дверному косяку и стал терпеливо наблюдать за Гуровым, надеясь, что тот здесь не задержится.
Гуров мог поклясться, что никогда прежде не видел этого неразговорчивого здоровяка. Однако, судя по внешности, парень был не из маменькиных сынков. Кроме внушительной мускулатуры, он обладал угрюмой физиономией, которую украшал узкий, будто по линейке сделанный шрам через левую щеку. Из-под насупленных бровей настороженно посверкивали глубоко посаженные глаза. Это лицо просто просилось на стенд «Их разыскивает милиция». И, однако же, Гуров этого человека не знал. «Новый набор, – подумал он. – Из спортсменов небось, а то и из каких-нибудь государственных структур, где не слишком заботятся о приличной оплате сотрудникам...»
Он продолжал расхаживать по торговому залу, все так же блаженно улыбаясь и дотошно рассматривая один товар за другим с таким видом, будто ничего подобного никогда в жизни не видел. Наконец продавцу это надоело, и он, не меняя позы, зычно спросил:
– Чего-то специально ищете?
– Ага, – сказал Гуров, улыбаясь. – Белые тапочки. Только не такие, в каких хоронят. Понимаете, такие легкие белые тапочки, в которых удобно бегать. Мои совсем уже развалились.
Продавец презрительно прищурился и скучным голосом посоветовал:
– Вы бы взяли кроссовки! Бегали бы в кроссовках... А тапочек я что-то давно нигде не видел. Кто их сейчас покупает, тапочки?
– Не скажите! – серьезно возразил Гуров. – Я, например, кроме тапочек, ничего не признаю. Кроссовки эти – мне их и даром не нужно. А может быть, вам тапочки привозят? Я бы попозже зашел.
Продавец, пораженный тупостью покупателя, только пожал плечами. Однако Гуров не уходил, и парень опять открыл рот.
– Я вам серьезно говорю, не бывает у нас тапочек! – уже с раздражением сказал он. – Вы в центр езжайте, типа в ГУМ, в фирменных магазинах поспрашивайте...
– В первый раз сталкиваюсь с такого рода торговлей, – шутливо заметил Гуров. – Обычно покупателей стараются заманивать, а вы меня, наоборот, подальше отсылаете. Эдак вы разоритесь, молодой человек!
Продавец на это ничего не ответил, а с видом мученика опять прилег на косяк. Гуров еще раз прошелся вдоль стеллажей, которые могли вызвать в обычное время только зевоту, и мечтательно признался:
– А я вот всегда хотел дома тренажеры поставить – мышцы качать. Чтобы вот как у вас... Я слышал, такие тренажеры сейчас продаются. У вас не бывает?
Продавец тяжело вздохнул и с болезненной гримасой сказал:
– Папаша! Тебе эти железки не по карману! Они большие тыщи стоят, понятно? Да и тебе для здоровья вредно железо тягать. Тебе сейчас в картишки, в домино – самое то...
– Молодой человек! – укоризненно покачал головой Гуров. – Я ведь у вас советов по здоровью не спрашиваю! Я в магазин пришел, значит, могу рассчитывать, что мне помогут выбрать товар, дать консультацию, а что мне нужно, я и без вас решу!
– Ну, решай! – безнадежно сказал парень. – Только поскорее, папаша, решай... – Он демонстративно посмотрел на часы. – Мы закрываемся.
– Что-то рано! – усомнился Гуров. – Я видел на двери – вы до семи работаете...
– У нас учет, – не особенно задумываясь, сказал продавец. – Санитарный час. Производственное собрание... Короче, закрываемся мы, понятно?
– А жалобная книга у вас есть? – в тон ему спросил Гуров.
Продавец посмотрел на него как на ненормального, и покрутил пальцем у виска.
– Ты, папаша, совсем тормоз, что ли? Какая тебе еще жалобная книга? Дома супруге пожалуешься. Вали, короче, – ты язык человеческий понимаешь?
– У меня такое впечатление, что не понимаю, – сказал Гуров. – Слова вроде знакомые, а смысла не улавливаю. И еще у меня такое впечатление, будто я не в магазин, а в сумасшедший дом попал. А вы, молодой человек, когда-нибудь слышали про Комитет защиты прав потребителей? Что, если я на вас туда жалобу напишу?
Продавец нахмурил брови, вздохнул и уже совсем другим – усталым и жалобным тоном произнес:
– И откуда ты свалился на мою голову? Ну что тебе – других магазинов нету? Я же тебе ясно сказал – нет у нас твоих дурацких тапочек. И тренажеров тоже нет. Какой дурак их здесь покупать будет? Алкаши из подворотни? Да и тебе они ни к чему. По твоему виду не скажешь, что ты долларами набит. А хочешь мышцу качать – запишись в какой-нибудь клуб. Сейчас их полно развелось. И дешевле выйдет, и в крайнем случае, если не понравится, не надо будет бегать и думать, кому железки сбыть...
В его голосе появились теперь даже сочувственные нотки. Однако Гуров не собирался отступать. Стерев с лица улыбку, он уже вполне официально потребовал от продавца сообщить, кто является хозяином торговой точки.
– Тут у вас делается все, чтобы отпугнуть покупателя, – заявил Гуров. – Я этого так не оставлю. Не знаю, чем вы тут занимаетесь, почему вас не интересует прибыль, да и знать не хочу. Пусть с этим разбираются компетентные органы. Посетив ваш так называемый магазин, я, как покупатель, понес моральный ущерб. И буду требовать возмещения такового ущерба. Через суд.
– Ну ты, папаша, козел! – вырвалось у продавца. Он произнес эти слова почти с восхищением, разглядывая Гурова удивленными и недоверчивыми глазами, словно какую-нибудь заморскую диковину. – Я сколько живу, а таких тупых еще не видел. С тобой даже весело. Может, ты из психушки сбежал?
– А это уже оскорбление, – спокойно заметил Гуров. – За это вы тоже ответите.
Но минутное замешательство у парня уже прошло без следа. Он снова обрел прежнюю уверенность и теперь не собирался давать Гурову спуску.
– Эх, ты, убогий! – сказал он покровительственно. – А свидетели у тебя есть? Нету? Ну и закрой тогда пасть, не порть настроение. Для суда свидетели нужны – запомни это себе на будущее.
– А мы без свидетелей обойдемся, – невозмутимо ответил Гуров, похлопывая себя по карману. – Я для таких случаев всегда диктофон с собой ношу. Так что весь наш с вами разговор, молодой человек, у меня на пленочке зафиксирован!
Парень посмотрел на Гурова с таким видом, будто раздумывал, куда ему лучше врезать, но сказал неожиданно спокойно:
– А ты не такой простой, как я сначала подумал. Ты, видать, из тех шакалов, которые за падалью охотятся? Только ты учти, эта твоя запись в суде тоже не пройдет. Там такое фуфло в упор не видят. И, знаешь, я тебе хороший совет дам – лучше бы ты не нарывался. Это ты здесь типа потребитель, а где- нибудь на улице самый обыкновенный лох, с которым вечно чего-нибудь случается. Ну, там, типа тачка наедет, или какие-нибудь отморозки по тыкве настучат...
– Угрожаешь? – с интересом спросил Гуров. – Значит, у вас тут точно не все чисто! И я буду настаивать, чтобы мне были предоставлены все реквизиты вашего заведения.
Терпение продавца уже было на исходе. Он угрожающе опустил тяжелые руки и, раздувая ноздри, с отвращением смотрел на Гурова, готовый вот-вот броситься в драку. Возможно, он так бы и поступил, но в этот момент напротив магазина с визгом затормозила легковая машина, и из нее выскочил приземистый озабоченный крепыш в черной водолазке и джинсах. Он быстро посмотрел по сторонам и вошел в магазин.
– Здорово, Гусар! – заорал он с порога, адресуясь к продавцу и не обращая внимания на Гурова. – Ты мне вот так нужен!.. Пойдем перебазарим... А это кто у тебя? – он повернулся в сторону Гурова и вдруг изменился в лице.
