Он был полноват, но очень подвижен – даже в таком безнадежном положении. Судя по всему, это был очень жизнелюбивый и легкий человек. Наверняка он нравился женщинам. На его круглых щеках горел здоровый румянец, в глазах был задорный блеск, и только намечающаяся на макушке лысина портила все дело. Правда, Видюнин в порядке компенсации завел себе довольно внушительные, с благородной проседью бакенбарды, но, откровенно говоря, они ему не шли. С ними он чересчур напоминал гоголевского Ноздрева. Да и его просьба с обещанием тройного тарифа тоже отдавала чем-то сугубо ноздревским.
– Что, допекло уже? – сочувственно поцокал языком Крячко, с уважением рассматривая противовесы, удерживающие ногу Видюнина.
– Не то слово! – с жаром сказал Видюнин. – Не поверите, мужики, я вторую ночь не сплю! Глаз сомкнуть не могу! Такая дрянь в голову лезет... О судьбах интеллигенции начинаешь думать, о родине, о том, зачем в этот мир явился, понимаешь...
– Иногда и об этом не грех подумать, – заметил Гуров.
– Оно, может, и верно, – согласно кивнул Видюнин. – Подумать можно. Только не по ночам, мужики! Только не по ночам! Лучше уж по кладбищу прогуляться – это я вам говорю... Так выручите, а? – На лице его появилось почти умильное выражение.
– Может, и выручим, – неопределенно пожал плечами Гуров. – Если вы нас выручите, Василий Матвеевич. Ничего, правда, не обещаю, но шанс вам оставляю. А уж дальше сами думайте.
В глазах Видюнина появилось сомнение. Он озадаченно всмотрелся в лица оперативников и вдруг упал духом.
– А вы вообще кто, мужики? – спросил он. – Я вас вроде не знаю. А у вас ко мне дело, понимаешь... Если чего по пьянке не то сказал или еще что – то прошу прощения. Русская национальная особенность, ничего не поделаешь! Имейте снисхождение к человеческой слабости.
– А мы всю жизнь только этим и занимаемся, – успокоил его Крячко. – Проявляем снисхождение то есть...
Видюнин уже по-настоящему забеспокоился. Глаза его слегка забегали, и он проникновенно сказал:
– Нет, серьезно, мужики, если кого обидел, то вот прямо сейчас предлагаю мировую. Угощение за мой счет, естественно.
– Успокойтесь, Василий Матвеевич, – посмеиваясь, сказал Гуров. – У нас к вам никаких претензий. Только вопросы. Мы с товарищем из милиции. Разрешите представиться – полковник Гуров, а это вот – полковник Крячко.
Видюнин открыл рот.
– Из милиции... – потрясенно произнес он. – Картина Репина «Приплыли»! У меня нет слов.
– А вот это зря, – покачал головой Гуров. – Слова вам как раз сейчас понадобятся. Разрешите, мы присядем?
Видюнин закивал головой. При этом глаза его безостановочно перебегали с одного полковника на другого. Он мучительно пытался сообразить, чего такого мог натворить, что ради него отрядили такую ответственную группу. Он даже о коньяке, похоже, забыл начисто.
Оперативники расселись, и Гуров приступил к беседе.
– Начну сразу с главного, Василий Матвеевич, – сказал он. – Вы знакомы с гражданином Перфиловым Геннадием Валентиновичем?
– С Генкой-то? – почти радостно воскликнул Видюнин. – А то! Конечно, знаком. Можно сказать, не разлей вода. А вы, значит, насчет него?.. Ну, ясно!
– А что вам ясно? – спросил Крячко.
– Да все ясно, – махнул рукой Видюнин. – Генка, должно быть, чего-то такое отмочил. Небось по пьянке кому-то не тому рожу разбил? Это бывает. Я вот один раз тоже в ресторане по ошибке какому-то депутату врезал – так еле отмазался, понимаешь. Сколько мне это стоило, говорить не буду, но с тех пор я эту привычку бросил. Пускай лучше я лишний раз по тыкве получу, чем потом по адвокатам таскаться... Хотя если откровенно, то у кого на этих депутатов руки не чесались? Если, так сказать, без протокола...
– Выходит, тому депутату все-таки не по ошибке досталось? – с невинным видом спросил Крячко. – Ну да бог с ним, дело давнее! Нас более близкое прошлое интересует. Вы когда последний раз видели гражданина Перфилова?
Видюнин задумчиво почесал переносицу, а потом показал пальцем на Крячко и радостно сказал:
– Абсолютно точно – шестнадцатого сентября! – сообщил он. – Потому что мы с ним как пятнадцатого загудели, так больше суток практически и не расставались. Не потому, что у нас с ним любовь такая, а просто бывают такие обстоятельства – вроде и пора расставаться, а не получается! Это вы, как мужики, должны меня понять.
– Допустим, понять мы можем, – сказал Гуров. – Но хотелось бы знать подробности. Можете рассказать, что произошло с вами и Перфиловым в течение того времени, когда вы были вместе?
– Что – все рассказать?! – изумился Видюнин.
– Основные моменты, – пояснил Гуров. – Нам очень важно знать, чем занимался в эти дни Перфилов, чем был озабочен, о чем разговаривал, куда направился, когда вы с ним расстались. В общем, все, что заслуживает хоть какого-то внимания. Кстати, вы каким образом травму получили, Василий Матвеевич?
Видюнин махнул рукой и скорчил ироническую гримасу.
– Да все тем же образом, господин полковник! – жизнерадостно сказал он. – Все в том же пьяном угаре. Чисто по глупости. Мне, понимаете, одна женщина нравится. То есть я практически без ума от этой заразы, извините за выражение. А когда мужчина без ума, от него любой глупости можно ожидать. Короче говоря, заспорили мы с ней, готов ли я ради нее совершить поступок. Ну, я и предложил в качестве варианта, значит, из окна выпрыгнуть. У нее второй этаж, поэтому я думал – обойдется. Но по причине алкогольного опьянения не сгруппировался как нужно, и вот вам результат.
– Это очень увлекательная история, – серьезно сказал Гуров. – Почти Шекспир. А Перфилов при этой акции тоже присутствовал?
– Не-е, Генки уже не было, – покачал головой Видюнин. – Это уже когда мы расстались.
– Тогда оставим в покое ваши подвиги, – предложил Гуров. – И начнем сначала. Вы встретились с Перфиловым пятнадцатого. Во сколько и где?
– А я его случайно на улице увидел! Ехал на своем «Фольксвагене» в районе Краснопресненской набережной – смотрю, Генка стоит, злой как черт, а из пакета бутылки торчат. Я сразу почувствовал, что человек от одиночества страдает, и не мог не помочь, конечно...
– И в чем же заключалась помощь? – спросил Крячко.
– Ну, понимаете, Генка как раз бабки получил у себя в конторе, – объяснил Видюнин. – Хотел это дело отметить у дамы сердца. А дама сердца у него деловая вумен, по часам работает. Вот и ему сказала в том смысле, что делу время, потехе час. Короче, обломала мужика. А я ему предложил залить горе в теплой компании. У меня в Сокольниках есть одна знакомая... Тоже женщина от одиночества страдает. Вот к ней мы и поехали.
– Чем вы там занимались? – поинтересовался Гуров.
– Ну, сами понимаете, не кроссворды разгадывали, – самодовольно ответил Видюнин. – Правда, и безобразий никаких не было, потому что мы тут как-то незаметно стали налегать на коньяк и, в общем, уже с этого круга соскочить не смогли. Тут уже как бы круговорот пошел. Саморегулирующаяся система. Мы ведь до Сокольников еще в два места заехали – так, чисто по делу мне надо было. Там пару слов сказал, здесь рюмочку пропустил...
– И все на машине, верно? – с интересом добавил Крячко.
– Был грех, – признался Видюнин. – Но на меня это дело за рулем не влияет. Честно скажу, я на машине в любом состоянии как по линейке проеду. То есть полный автоматизм!
– Назовите все адреса, где вы с Перфиловым побывали, – потребовал Гуров.
– А это обязательно? – с сожалением спросил Видюнин. – Я в принципе ничего, да вот люди могут не так понять...
– Знаете, Видюнин, – серьезно сказал Гуров, – вот вы упомянули здесь о женщине, которую назвали дамой сердца Перфилова. Вы ее знаете?
– Видел один раз. А что?
