лобовым стеклом. Все его надежды на завершение в ближайшем будущем дела рассыпались в прах. Гуров обещал ему, что они в скором времени непременно выйдут на Ружакова. Так оно и произошло. Но что это изменило, по большому счету? Ничего. Со слов Ружакова выходило, что он не больше чем жертва обстоятельств. Личности иных участников загородной перестрелки оставались такой же полной загадкой, как и несколько часов назад. Губа… Единственная кличка, которую озвучил Кулак. Да и тот уже был мертв. Ни Крячко, ни Гуров никогда прежде не слышали о таком человеке.
Гуров снова посмотрел на Ружакова в зеркало заднего вида.
– Номер джипа ты, конечно, не запомнил, – скорее утвердительно, нежели в форме вопроса произнес он.
Кулак грустно усмехнулся:
– Мне как-то было не до того, Лев Иванович. Не хотелось схлопотать пулю.
– А те, что были в «шестерке»? В момент перестрелки они по кличкам не обращались друг к другу?
Ружаков отрицательно помотал головой. Он уже докуривал вторую сигарету, и тлеющий фильтр разнес по салону «Пежо» неприятный запах.
– Да, – Гуров поморщился. – Ты как магнит какой-то, Кулак. Уникальная способность притягивать к себе неприятности. Мало кому удается подобное.
– Я уже тоже думал об этом, полковник.
– Думать мало, с этим надо бороться.
– Я и боролся.
– Посеяв еще целую груду трупов? – Гуров поскреб пальцами подбородок. – Нечего сказать, отличное решение. Сколько же ты настрогал, ковбой? Трое там, на квартире, как я понял, двое здесь. И это, не считая невинно пострадавших. Твоей девушки, друга, его женщины… Восемь трупов. Я не ошибся в подсчетах?
Кулак нахмурился. Направление, в котором повел теперь беседу полковник уголовного розыска, ему совсем не импонировало. Все-таки как бы там ни было, а они находились по разные стороны баррикад. Мент – есть мент. Даже если это правильный мент, такой, каким являлся полковник Гуров.
– Я ведь уже говорил вам, Лев Иванович, – Ружаков выбросил обугленный фильтр в окно и недовольно засопел, раздувая ноздри. – Мне пришлось защищаться. Или вам стало бы легче, если бы убили меня? Один труп, конечно, лучше восьми, я понимаю…
– Вот только не надо этих соплей, Кулак, – голос полковника стал жестким и суровым. – Девочку из себя не строй. И святого великомученика тоже. Тебе такие роли не к лицу.
Гуров сверился с наручными часами. Оперативная бригада должна была прибыть с минуты на минуту, а встречаться с коллегами у полковника не было сейчас никакого желания. Он завел двигатель «Пежо» и включил первую передачу.
– Куда теперь, начальник? – по-блатному дерзко вскинулся Ружаков. – В кутузку? Или прессовать будете?
– Еще одно слово, Кулак, и я начну прессовать тебя прямо здесь, – в унисон ему отозвался Гуров, вызвав своими словами усмешку на лице сидящего рядом Станислава. – Я пока еще ничего не решил. Во всяком случае, в отношении тебя. Но на данный момент мыслю так. До утра тебя в любом случае придется поместить в камеру. Во-первых, ты подозреваемый, во-вторых, ты сам признался, что убил сегодня пятерых. Самооборона это или что-то иное – выяснится гораздо позже, а пока… У нас тебе и безопаснее будет. Согласен с таким решением?
– А у меня есть выбор?
– Полагаю, что нет. Что выросло, то выросло. Но, повторяю, в отношении тебя это решение не окончательное. Я думаю…
Гуров умолк, так и не сказав никому о том, что конкретно пришло ему на ум в эту минуту. Крячко предпочитал хранить молчание, зная, что соратнику сейчас явно не до пустой болтовни. Гуров анализировал услышанное от Ружакова, сопоставлял факты, принимал решение. И, главное, планировал собственные дальнейшие действия. Из тупиковой ситуации нужно было находить выход.
«Пежо» резво выскочил на трассу и понесся в сторону центра столицы. Сквозь приоткрытое окно в салон проникал свежий, еще пахнувший дождем воздух. Крячко машинально посмотрел на небо и с неудовольствием отметил тот факт, что с запада снова наплывали хмурые тучи. Нынешний день обещал быть таким же пасмурным и дождливым, как и предыдущий. Станислав вставил в рот сигарету и утопил под приборной панелью автомобильный прикуриватель.
Ружаков откинулся на спинку сиденья. Удивительно, но он чувствовал себя лучше, чем час назад. Его охватило какое-то непонятное умиротворение. Все, что от него зависело, он уже сделал, и теперь не оставалось иного, кроме как просто плыть по течению. С нынешнего момента его, Кулака, жизнью распоряжались вот эти двое грозных и авторитетных оперов, которые сидели с ним в одном салоне автомобиля. От самого Ружакова не зависело теперь абсолютно ничего. Проблема решилась сама собой. Пусть и не самым лучшим для него образом.
Кулак посмотрел на свои руки и безразлично отметил для себя их состояние. Кожа покрылась грязью, перемешанной с чужой человеческой кровью. «Как у оборотня какого-то», – невесело подумал он. Наверняка так же выглядело и его лицо. Успокаивал тот факт, что боль в левой коленке понемногу начала утихать. Значит, обычный ушиб, а не перелом или трещина в кости. Отделался, можно сказать, легко.
Ружаков смежил веки и сам не заметил того, как задремал под равномерное урчание двигателя. Измотанный и издерганный организм сам нашел для себя наиболее оптимальное решение.
– Я бы не смог уснуть, если бы убил до этого пятерых человек, – хмуро высказался Крячко, косясь на заднее сиденье. – А у некоторых нервы, как стальные. Согласись, Лева? Даже завидно немного. Бах, бах! Все вокруг умерли, а ты спокойно отправляешься на боковую. И кошмары тебя не мучают. И совесть…
– Оставь эту тему, – Гуров небрежно отмахнулся. – Сам же знаешь не хуже меня, что все люди разные. И Кулак, кстати, еще не самый худший экземпляр. Пусть отоспится. Сдается мне, что мы еще используем его энергию и заинтересованность в этом деле, направив все это по нужному руслу.
