-Да-да... Но перед тем, уважаемый, они считались правовой нормой без малого тысячелетие, если не больше.
Но позвольте, господин советник, тогда с таким же успехом можно ссылаться и на malleus maleficorum, молот для колдуний!
Зачем, коллега? Судопроизводство с тех пор все-таки шагнуло далеко вперед, а потому мы эту даму, прозванную колдуньей, приговаривать к сожжению не будем. Напротив, сегодня она выступает стороной потерпевшей... Так что налицо истинный прогресс. Но в наших краях по сей день верят в дурной глаз, и у нас нет никаких оснований полагать это предосудительным.
Молодой адвокат вышел из зала суда в растрепанных чувствах, а в конторе вдобавок услышал от секретарши, что в округе есть деревни, где слыть колдуньей вовсе не зазорно - занятие не хуже и не лучше других.
А ночью ему причудилось, что он спас где-то в пограничье юную и, конечно же, нагую колдунью, пробился с ней через полицейский кордон и взял ее потом в жены. Утром встал как побитый, на душе кошки скребли.
Надо бы съездить в Прагу, авось развеюсь, дядюшка ведь не зря по водам раскатывает!
Возвратился он через два дня, с чувством приятной усталости, и узнал, что в округе случилось какое-то убийство; в подробности он не вникал, убийства обычно прибирают к своим рукам маститые адвокаты, те, у которых конторы на площади.
Вскоре, к его изумлению, выяснилось, что защитником ех offol адвокатская коллегия назначила на этот процесс его достопочтенного дядюнгку. В связи с болезнью назначенного адвоката коллегия не возражает, если защиту подсудимого Вацлава Бурды, обвиняемого в убийстве, возьмет на себя ex offo его постоянный помощник доктор Дубский.
Молодой человек почувствовал себя на седьмом небе. Это его первое крупное дело, предстоит суд присяжных, о котором будут писать в газетах. Он выступит с волнующей речью (какой и о чем, еще не знал, поскольку вообще о деталях убийства пока ничего не слышал), и из зала суда будут выводить рыдающих женщин, которые засыплют его потом цветами...
- Речь идет о защите ex offo[ 30 ], если вы обратили внимание, то есть без вознаграждения, - охладила его пыл барышня Пригожая. - И это при том, что подсудимый может нанять себе адвоката, я уже справлялась о его платежеспособности.
Доктор помрачнел:
Какого тогда черта он его не нанял? На что рассчитывает?
Твердит, дескать, невиновен, а потому в защите не нуждается.
Невиновен! Этого мне только не хватало! - рассердился молодой адвокат и заерзал в протертом дерматиновом кресле, из которого торчала пружина. Он был почти разочарован. Защитить невиновного - много ли в том заслуги? Другое дело - вытащить такого, который увяз по уши, тут уж блестящая репутация обеспечена!
Послушайте, барышня, если он невиновен, кто же тогда убийца? - спросил он наивно.
Откуда мне знать? Но в ходе процесса это уже не столь важно. Суд присяжных - все равно что театр. Материалы вам перешлют вовремя, можете не волноваться.
Вовремя... До чего же режет слух такое слово человеку, рвущемуся к первому своему крупному делу! 'Вовремя' может означать и завтра, и послезавтра, и через неделю... Но ему нужно досконально вникнуть в обстоятельства уже сейчас. Сию минуту!
Надо сказать, что молодой юрист, не отличаясь большой страстью к чтению кодексов, до смерти увлекался чтением детективов, особенно таких, в которых молодые адвокаты утирают нос полиции. Вот он и решил навестить судебного следователя, ведущего этот случай, объяснив свою спешку вполне понятным любопытством и желанием новичка разобраться в деталях как можно обстоятельней.
Следователь, человек добродушный, с пониманием отнесся к нетерпению молодости. Материалы у него в полном порядке, скрывать нечего. Преступление расследовано строго по букве закона и, кстати, довольно быстро, поскольку оказалось чрезвычайно простым, так что никаких препятствий для назначения слушания не имеется.
По сути, все сводилось к следующему: в Голинове, соседнем горном селении, была обнаружена утопленница, Анна Пршимдова, сорока двух лет, вдова, проживавшая там же, в доме № 72. Нашел ее местный житель Ян Хлоупек, летом и осенью работающий общинным ночным сторожем. Сельчане по сей день не смирились, что по их территории проложена железная дорога, а поскольку раз-другой на жнитве случалось возгорание от искр, содержат сторожа йз местных. Вот он-то при утреннем обходе и обнаружил в лесном пруду женский труп - под щитовым затвором, на глубине двух метров. Будучи в некотором роде блюстителем порядка, сам его вытащил и узнал в утопленнице вышеупомянутую Анну Пршимдову,
По его вызову на место происшествия прибыли жандармы из окружного розыска; осмотрев погибшую, они обнаружили у нее на голове следы от удара. Вскрытие подтвердило это, установив, что женщине был нанесен удар тупым предметом в затылок, вызвавший повреждение черепного свода. Она потеряла сознание и только после этого была брошена в воду, еще живой, на что указывает прозекторская экспертиза бронхов и легких. Смерть наступила в результате насильственного утопления, то есть речь шла, без всякого сомнения, об убийстве.
Огромная кипа всевозможных протоколов, да еще топорный слог, каким их составляла розыскная жандармерия, повергли молодого помощника адвоката в глубокое уныние.
- А что вы скажете о моем обвиняемом? - пробормотал
он.
- Сейчас и до него дойдет черед. Вот, прошу, здесь вся документация, - усмехнулся пожилой следователь. - Читайте, пан доктор. После опроса местных жителей выяснилось, что погибшая длительное время состояла в интимной связи с односельчанином Бурдой Вацлавом, владельцем дома № 123. Его неоднократно видели с нею за селом, в полях и у леса, бывало, и вечерами, а его жена утверждает, что и до нее доходили слухи о том, что супруг ее путается с Анной Пршимдовой. Все это обвиняемый Бурда не отрицает, напротив, признает. Вот тут, читайте... Есть одна деталь, пан доктор, очень усугубляющая ситуацию подсудимого, а именно: погибшая, то бишь убитая, была в положении, где-то на пятом месяце. Вот вам и повод избавиться от нее, как полагаете?
Адвокат вздохнул. Да, отягчающее обстоятельство налицо, черт бы его побрал. Хотя так просто он не сдастся.
- Сколько в этом селе жителей? Сотни три, а то и больше? Разве покойная не могла состоять в связи с кем-нибудь еще? Разве убийцей не мог быть кто-то другой, кроме Бурды?
Видавший виды следователь ласково улыбнулся:
Понимаете, пан доктор, когда жандармам попадет в руки дело столь очевидное во всех деталях, то им и в голову не при-дет копать его дальше. Это во-первых. А во-вторых, лично я тоже не стал бы утруждать себя, случай и без того ясен.
А у Бурды нет никакого алиби?
Утверждает вместе с женой, что был дома, вот и все. Никто, кроме них, засвидетельствовать это не может. Сам он, конечно, отрицает убийство.
Ну вот!
Но это ничегошеньки не значит. Простой человек, бывает, упорствует в своей лжи даже тогда, когда дело ясно как божий день. Был у меня один случай с кражей. Злоумышленника видели на месте преступления, дома у него обнаружили украденного поросенка, а он знай себе твердил, дескать, ни сном ни духом не ведает, кто эту животину в хлев ему подкинул. Ну, я перед ним козырнул такой диковинкой, как дактилоскопия. Отпечатки пальцев на замке совпадали с его собственными. И что вы думаете? Мало того, что сам он упрямо стоял на своем, да еще и общественное мнение перетянул на свою сторону: как, мол, так, из-за чего-то такого, что и глазом не разглядишь, сажать человека в кутузку? Свидетель, утверждавший, что видел преступника, отказался от своих показаний. Знаю я этих людей, сам из горной деревушки. Народ там особый.
Пан советник, у меня может быть, прошу прощения, любовница, она от меня понесет, но это еще не
