так же внезапно, как и началась. Тучи стали расходиться, и из них на индигово–голубое небо выплыл серебряный серп месяца.
Ко всем присутствующим возвратилось хорошее настроение, словно по мановению руки во дворе крепости прямо на чисто подметенной земле появились скатерти, и нас пригласили испробовать бахавалпурские сладости из фиников, изюма, тростникового сахара и гороховой муки. Мы сели перед скатертью, поджав под себя по–турецки ноги, и взяли в руки предлагаемые нам блюда. Во время трапезы текла оживленная беседа о жизни в сегодняшнем Бахавалпуре и о трудностях службы в пустыне.
В самый разгар беседы лейтенант Шаукат, сопровождавший нас, вспомнил, что нам давно уже пора возвращаться. Начальник крепости пытался отговорить нас и предупреждал, что наезженная колея после бури засыпана песком.
— Не упускай из виду холмики, — наставлял он шофера, — недавно мы их насыпали вдоль дороги на расстоянии примерно десяти миль. Если свернете в сторону, то будете блуждать в пустыне до утра.
Однако опытный Мустафа знал сам, что и как. Ведь со старым эмиром он проехал почти всю Западную Азию, а там почти везде пустыня. Мустафа приспустил немного воздуха из шин, включил привод переднего и заднего мостов, дополнительную коробку передач, и мь отправились в темную ночь. Вездеход переваливался с боку на бок, слегка буксовал в местах заноса, однако упорно пробивался вперед. Земляные холмики служили надежными ориентирами, а львов и тигров бояться не приходилось, так как в здешних местах они давно уже не водятся.
За полночь в свете фар показалась городская башня, где нас все еще терпеливо ждал солдат с ключом. Возле башни стоял мощный джип с брошенными в него лопатами, тростниковыми рогожами и буксировочными тросами. Из машины вышел не кто иной, как сам принц Мубарак. Увидев нас живыми и здоровыми, он с большим облегчением вздохнул:
— Слава Аллаху! Наконец–то приехали, а я уже собирался искать вас в пустыне.
Над высохшей рекой
На следующий день мы совершили интересную поездку в древний город Уч. В XII, XIII веках и позднее, во время правления Великих Моголов, Уч был культурным центром всего здешнего края и одновременно резиденцией известного султана Насир–уд–дина Кабачи, основавшего тут исламский университет. Сегодня это всего лишь большая деревня со многими красивыми, но запущенными строениями, известная тем, что здесь издавна селились многие отшельники, имевшие ореол святости. Их потомки — состоятельные, однако не очень образованные землевладельцы, получающие дивиденды от славы своих предков и доверчивости местных жителей. Два главных рода, бухарцы и гилянцы, получили свои имена от названия тех мест, из которых пришли их предки в XIII веке, — Бухары и иранской области Гилян. К гробницам родоначальников до настоящего времени круглый год приходят толпы верующих.
И в этой поездке нас будет сопровождать лейтенант Шаукат. Он здесь родился и провел свое детство, поэтому неудивительно, что Шаукат превосходно знал традиции родного края.
Прекрасным солнечным утром старый Мустафа на черном лимузине эмира повез нас в Уч. Мы проехали мимо вокзала, с которого началось наше путешествие по Бахавалпуру, и направились в небольшой провинциальный городок Ахмадпур, который мы проезжали еще вчера. Теперь у нас была возможность побродить здесь и как следует все рассмотреть. На брезентах, расстеленных на земле, и на лестницах домов выставлены светло–охровые, покрытые бесцветной глазурью хрупкие и невероятно легкие керамические сосуды для воды. Я взвесил на руке метровый кувшин. Кажется, что он не весил и 50 грамм.
Нам так захотелось купить что–нибудь в качестве сувенира, однако долго не могли решить, что же именно и у кого. Мы переходили от лавки к лавке. Казалось, что у следующего гончара изделия лучше, чем у предыдущего. Наконец, мы остановились у самой большой лавки, расположенной на перекрестке двух улиц. На досках в широких плоских корзинах лежали разнообразные миски с резными краями, ажурные корзиночки, яйце–и сердцевидные коробочки с инкрустированными крышечками. Тут же на высокой деревянной полке у изгороди выстроились изящные вазочки с цветными узорами, пузатые кружки и искусно сформованные графины для воды. А рядом блестели уложенные ровными рядами традиционные бахавалпурские фляжки, похожие на солдатские, но в отличие от них с высоким хрупким горлышком.
Мы купили одну такую фляжку и удивились ее небольшой стоимости. Позднее, восхищаясь хрупкостью изделия, мы никак не могли решить, как ее лучше упаковать, чтобы она не разбилась по дороге. Наши опасения оказались не напрасны: фляжка доехала с нами лишь до Карачи.
Мы зашли в красивое здание колониальных времен. Здесь расположен ахмадпурский суд, где нас ждал полковник Хашими. Как у бывшего адвоката, у него большой круг знакомых, и он предложил нам рекомендательное письмо землевладельцу из Уча, интересы которого он когда–то представлял в суде. В письме полковник Хашими обращался с просьбой оказать нам такое гостеприимство, какое можно ожидать от самого богатого землевладельца и уважаемого саджада–нашина.
Саджада–нашин — дословно «сидящий на молитвенном коврике» — титул духовного преемника того или иного известного мистика, одновременно являющегося и наследственным хранителем гробницы. Такого человека называют иногда еще пир — старец — или махдум — обслуживаемый. Саджада–нашин не всегда прямой потомок святого, однако в любом случае посредством так называемой силсилы — цепи, или духовной родословной, — должен быть соединен с основателем местной мистической традиции, а через него с пророком Мухаммедом. Он не обязан жить при мавзолее святого и может даже жениться. Нередко саджада–нашин работает в каком–нибудь светском учреждении. В деревне такой человек обычно занимается земледелием. Благодаря верующим он живет в достатке и часто превращается в богатого землевладельца — заминдара. Интересно, что это ничуть не уменьшает благоволения религиозгных последователей святого к саджаду–нашину, хотя его зажиточность явно контрастирует с нищетой деревни. Простые крестьяне видят в его земном благополучии проявление особой милости Аллаха.
Саджада–нашин обязан находиться в мавзолее мистика, духовным последователем которого он является, определенное количество ночей в году. Бывает это раз в неделю и лишь во время некоторых праздников, когда он принимает участие в особом обряде или, вернее, в общих религиозных церемониях. Тогда он, как правило, входит в состояние экстаза и, таким образом, достигает мистического соединения с Аллахом. Мы надеялись, что нам повезет и мы встретимся с таким живым последователем святого мистика.
По дороге мы с нетерпением поглядывали по сторонам. Уч расположен в 23 километрах на северо–запад от Ахмадпура, с которым его связывает старая узкая дорога, выложенная красным кирпичом. За окнами машины мелькали полупустынные места с низкой растительностью, а через дорогу иногда протягивался серо–желтый язык песчаного заноса. Элегантная машина эмира не была предназначена для такой неровной дороги и, несмотря на хорошую амортизацию, тряслась и скрипела во всех своих соединениях.
Наконец перед нами появились небольшие островки пальм, и откуда–то издалека донеслось напряженное дыхание водяного насоса. По обеим сторонам дороги количество зеленых лоскутков полей становилось все больше, затем мы обогнали одиночных верблюдов и небольшие стада буйволов, бредущих на пастбища. Минуя полуразвалившиеся глиняные домики, мы въехали на пыльную площадь главного базара, откуда расшатанные автобусы отправлялись в окрестные деревеньки.
Широкий лимузин пробирался по тесным улочкам. Гудок сигнала вспугнул группу полуголых детишек и стаи кур, копошившихся в кучах мусора. У нас создалось впечатление, что мы попали не в древний город, а в захолустную деревеньку.
— А были времена, когда многие иностранцы восхищались этим городом, — нарушил молчание лейтенант Шаукат. — Из дальних мест на местные базары приходили купцы, а к городским пристаням регулярно подходили челны, развозившие отсюда пшеницу по всему нынешнему Синду.
Нам не хотелось верить своим ушам. Ведь в Уче нет никакой реки. Этому пыльному городишке более всего нужна была именно живительная вода.
— Не всегда здесь была пустыня, — объяснил наш собеседник. — Еще в 1739 году, когда персидский завоеватель Надир Шах напал на Индию, стены Уча омывала река Хакра. По ней арабы
