Зборовскую Июня семнадцатого. Пасторий считает битву Зборажскую Июля 1З. Но предполагая, что летопись Конисскаго есть действительно летопись Гетманская, что такое показание Преосвященного Георгия справедливо, и что достойный уважения ученый муж, примерный гражданин и Архипастырь благочестивый не уверял бы напрасно и не давал бы своего Архипастырского слова в том, что из собственных записок Богдана и Юрия Хмельницких составлена его летопись, — и так, предполагая все это, мы необходимо должны верить насчет чисел и произшествий более Гетману, нежели историкам, которые в битвах тех ее были. К тому же, Пасторий назвал книгу свою: «Война Скифокозацкая, или о заговоре Татар, Козаков и Русской черни против Королевства Польского, разрушенном Яном Казимиром.» Этого названия достаточно, чтоб не ссылаться на его книгу.
И так Гетман выступил первого марта; на разсвете двадцать пятого приблизился к Зборажу и застал уже под городом войска Польские, не девять тысяче, но до ста, ибо это было посполитое рушенье. Вишневецкий был Главнокомандующим; остальные Военачальники были люди молодые, созванные со всего Королевства. Мы их наименовали. Войска стояли уже в боевом порядке. По счатью Хмельницкого и по ошибке Вишневецкого, люди новые, неопытные, непривычные, набранные в нынешнее посполитое рушенье, были выставлены вперед: они едва умели стоять и держать ружье; а старые солдаты стояли у них за спиною, вероятно для того, чтоб удерживать бегство.
У Хмельницкого было семьдесят тысячь козаков, кроме Татар, и семьдесят пушек. Разделив армию на три колонны, составленные из пехоты и спешенной кавалерии, приказал он двум конным отрядам идти по Флангам, а резервному корпусу по следам его, не отставая. Тотчас один из конных отрядов занял высоты, оставленные Поляками на одном крыле. Тихо шли наши колоны, не смотря на неприятельскую канонаду; но когда приблизились они к передовым линиям на пистолетный выстрел, тогда, в свою очередь, открыли сильную пальбу из пушек и ружей. Линии подались, крик войска еще более испугал молодых Поляков; прежде начали они отступать спиною, а потом, оборотясь, бросились на ветеранов, которых немедленно смяли. Козацкая пехота удвоила шаги, напала на вторую линию. Не дав ей выстроиться и выбиться из толпы бегущих, ударила в копья, и началось продолжительное убийство, которое тянулось несколько часов. Все неприятельское войско ударилось в бегство. Пользуясь замешательством, козацкая конница кинулась на фланги беглецов, и ей был один лишь труд рубить и колоть; наконец все войско вбежало в Збораж и захлопнуло ворота. На поле сражения осталось от Поляков пятьдесят семь пушек со всею принадлежностью, весь обоз и огромные кучи мертвецов, которых несколько дней таскали козаки, далее от своего стану. По счету, может быте несколько преувеличенному, похоронено их было 19373, в том числе и множество шляхты. Вишневецкий был ранен в лядвею и отнесен в город на жолнерском плаще.
Зная, что в городе нет ни запасов, ни артиллерии, что провианту не будет там достаточно на такое многолюдство, Хмельницкий решился не начинать приступа, но обложить и взять врага голодом. И так, он велел выжечь предместья, запер въезды, окружил город со всех сторон, построил укрепления и поставил вокруг сильную стражу. Осада длилась три месяца. В это продолжительное время нередко, соскучась бездействием, козаки кидались на городские валы, в особенности на ту часть города где на возвышенном месте стояла ставка Фирлея. Однажды они уже приближались к ней, как вдруг Вишневецкий, чтоб ободрить ослабевшее войско, через трубача запретил стрелять в Татар, которые будто бы вступили с ним в переговоры; этим воспламенил своих соотечественников, и они отбили козацкий натиск. Таких нападений, без всякой необходимости, было шестнадцать.
Пасторий, много вымышляющий во славу Яна Казимира, Магнатов и шляхетства, разсказывает, что к силе оружия Хмельницкий прибавил «коварство». Желая устрашить Поляков появлением вспомогательного войска, он на обширном пространстве выставил шатры Турецкие, велел наставите лошадей; на них укрепил множество снопов соломенных, покрытых чалмами, и поручил нескольким козакам, одетым по-Турецки, предводительствовать этою конницею. Сам же он говорит, что эта хитрость была безвредна для Польских военачальников, которые посредством зрительных труб могли различить все предметы. Но мы спросим, где он нашел новое поле, где явилось у него это обширное пространство, чтоб, кроме Козаков и Крымцев, которых он считает до 300,000, - поместить еще новую армию, соломенную? И не понял ли бы Хмельницкий, что такой шутовской поступок мог бы унизит его в глазах Козаков. Он разсказывает, что в это время отряды войск Малороссийских везде были разбиты: Губернатор Слуцкий, Сосновский, отразил их от Слуцка; в Черикове они потеряли полторы тысячи рядовых; в Быхове понесли поражение; в Пинске был убит Полковник Гладкий; самый Пинск был сожжен Мирским, как главное убежище козаков; Радзивил очистил от Малороссиян Турово и Гродно, взял приступом Мозырь, казнил предводителя козаков, Михненка, подступил, к Бобруйску, требовал выдачи тамошних жителей, помогавших Малороссиянам; но они заперлись в одной деревянной башне и сами себя сожгли. Пац, Воловиче и Кн. Януш Радзивил разбили десятитысячный наш корпус, который причинял разорения около Виспици, Бреста и Кобрина; другой корпус, отряженный в Литву Хмельницким, тоже десятитысячный, под начальством Головача, был тоже разбит в Загальи, близ Мозыря, Радзивилом, и сам Полковник Ильея Головачь лишился там жизни. Стефан Подобайло, получивший приказание укрепиться между Днепром и Сожью, хотя и сжег Лоев, для воспрепятствования Полякам занял этот город; но за то он был разбит Радзивилом у Речицы а с ним и Кричевский, который, в заключение, был смертельно ранен и умер в Литовском лагере. Короче сказать, Ян Казимир действительно разрушил заговор, если верить Пасторию; однакож — как случилось, что подписан был Поляками Зборовский мир?
Осада Збоража продолжалась. Хмельницкий вознамерился овладеть валом и подкопаться под самые постройки. Осаждающие трудились день и ночь. Поляки, занимавшие передовые посты, могли уже явственно слышать голоса работников, их угрозы и ропот. Они оставили внешний вал и заняли внутренний. Тщетно ожидали прибытия Яна Казимира с свежим войском. Король и Оссолинский медлили, по словам иных летописцев, нарочно, чтоб мучить Вишневецкого, которого ненавидели; шли не ближайшею дорогою, но из Львова на Топоров и Белый Камене, где под предлогом собирания войск простояли еще четверо суток Недостаток в съестных припасах увеличивался; от Гетманской артиллерии число Поляков уменьшалось. Семьдесят пять вылазок не помогли осажденным.
С первого июня начали возвращаться к нашей армии отдельные корпуса. Небаба доносил Гетману, что Кн. Радзивил с войсками Литовскими переправился через реку Припеть, в числе восьмидесяти тысячь, около города Лоева, заблаговременно разоренного и им, Небабою, сожженного, и, что совершенно противоречит известиям Пастория, четыре раза нападал на него с своими авангардами, но был всегда отражаем; обоз неприятельский потонул в Припети; наконец, что Радзивил осадил Киев и выжег Подол. Богун прибыл с корпусом из Слуцка, донес о себе, что прошел до Бреста, разорил Брест, Вишневец, Бобр и другие места, и после многих битв с Поляками, возвратился к Слуцку, застал в нем и в окрестостях значителеные толпы Поляков, собранные посполитым рушеньем; перебил их несколько тысячь, а остальных загнал, отняв у них обозы, запасы и множество верховых и подъемных лошадей; что наконец он хотел осадить Слуцк, но приближение Короля, поспешавшего к Зборажу, заставило его отказаться от такого намерения.
Действительно, Король уже приближался; осада Збоража длилась, положение осажденных ежедневно становилось затруднительное, порох почти весь вышел, лошади издыхали от недостатка в фураже; смрад заражал воздух; люди питались лошадьми и собаками. Вероятно, они скоро бы сдались, но какой-то Поляк, служивший в нашем войске, послал к ним на стреле уведомление: чтоб не поддавались и что Король близко.
С Королем была армия, по одним известиям в двадцать, по другим почти во сто тысячь. Немедленно Гетман выступил к нему на встречу с одною частью войска, другую же под начальством Кривоноса оставил при Збораже, и осада не была снята. Чрез два дни, проведенных в походе, Хмельницкий узнал, что уже близко армия Королевская. Он приступил к Зборову. Оплошность Казимира, который не принял мер
