полусмерти напугал нашу маму.
Она взглянула на Сета, ее лицо стало задумчивым.
— Тогда я поняла, что для меня оставаться ребенком естественно и что он не отправит меня назад к тете, сколько бы я ни веселилась.
Сет пожал ее руку.
— Джейк радовался, когда ты была рядом. И я не знаю никого, кто любит смешные розыгрыши более, чем твой брат.
— Кроме тебя, — возразила она, окинув его дерзким взглядом. — Никто не умеет веселиться лучше тебя.
Улыбка заиграла на его губах.
— В таком случае позволь показать тебе, как я могу веселиться, в цирке.
У Пенелопы радостно забилось сердце от его приглашения. Ей больше всего хотелось посмотреть цирковое представление. Она подумала, что никогда по-настоящему не увидит цирка, если не побывает там с веселым Сетом Тайлером, Пенелопа уже собиралась принять его приглашение, когда он произнес:
— Мы могли бы отправиться на пикник, а потом посмотреть дневное представление. Я доставлю тебя в варьете как раз вовремя, чтобы ты смогла успеть приготовиться к девятичасовому спектаклю.
Напоминание о варьете и об Адель мгновенно рассеяло ее радостное настроение. Конечно, она не сможет пойти. Глупо даже думать об этом, ведь Адель запретила ей встречаться с Сетом вне театра. Помня об этом, она отказалась:
— Я не могу, у меня репетиция. Да и Адель не позволяет своим актрисам общаться с мужчинами во время гастролей.
— Но я не просто какой-то мужчина, — настаивал Сет. — Следующие несколько недель я буду вашим боссом. Сомневаюсь, что она мне откажет, если я попрошу разрешения пригласить тебя.
У Пенелопы что-то тревожно сжалось в груди. Если Адель и не осмелится отказать Сету, то Пенелопа уж точно ощутит на себе ее недовольство и гнев. Эта ужасная женщина может не только лишить ее недельной платы, но главное, она может не позволить увидеться с Томми.
Пытаясь избежать такого поворота, она твердо произнесла:
— Было бы прекрасно пойти в цирк, но мне нужно учить роль. В следующую субботу мы даем новое представление.
Сет не остался глух к умоляющим ноткам в голосе Пенелопы, от него не ускользнуло, как у нее перехватило дыхание при упоминании Адель. В какой-то момент он собирался спросить девушку, что ее связывает с этой компанией, но передумал. Ему не хотелось разрушать робкое, заново возникающее доверие вмешательством в то, что, казалось, причиняет ей душевную боль, с которой она еще не готова делиться ни с кем. Сет также не хотел начинать спор, делая упор на то, что, будучи хозяином варьете, мог легко приказать Адель отложить премьеру, освободив следующую субботу для посещения цирка. И раз уж не осталось, ничего, что можно было сказать о цирке, он постарался переменить тему разговора.
— К слову о слонах и компании. Я заметил, что на афише художник изобразил тебя слишком пышнотелой.
— Ужасно, да?! — воскликнула она, с радостью ухватившись за новую тему. — Адель решила, что рисовать мой портрет у художника слишком дорого, и попросила его отпечатать плакаты, оставшиеся от прошлых представлений. Мне кажется, это портрет Катарины Контортины, акробатки, знаменитой тем, что играла «Дикси» на гармонике ногами.
Сет громко расхохотался.
— Катарина! Контортина! Ручаюсь, это ее настоящее имя! — Он снова рассмеялся. — Кстати, об именах, как ты стала Лорели Лерош?
Пенелопа с надеждой посмотрела на него.
— Это твой вопрос?
Он улыбнулся.
— Да.
— Адель вычитала, что мужчины на Западе обожают артисток с иностранными именами, и решила изменить мою фамилию на Лерош, чтобы сочеталось с ее французским дю Шарм. А Лорели… — она пожала плечами, — оно подходит к Лерош.
Они уже стояли перед салоном. Печально глядя на вращающиеся двери, она спросила:
— Могу я тоже задать тебе вопрос?
Он расплылся в улыбке:
— Говорят, что смена позиций — это честная игра, а я всегда предпочитаю играть честно. Спрашивай.
— Зачем ты купил салон? Это ведь трудно назвать выгодным вложением капитала. — Она показала рукой на здание.
— Но зато весело. — Он хмыкнул, видя выражение недоумения на ее лице. Он знал, что она обязательно спросит о покупке, и был готов к вопросу. — Меня всегда притягивал Запад, а прочитав в вечерней газете заметку о Денвере, я решил что-нибудь приобрести здесь. — Он оценивающе осмотрел ее с ног до головы. — Едва я взглянул на салон Шекспира, как понял, что это именно то, что мне нужно.
Майлс опаздывал, сильно опаздывал.
Ругая про себя своего безответственного сына, Адель торопливо писала на большом листе слова для загримированного и затянутого в корсет Берта, которым решилась заменить на сцене Майлса в его обычной роли героя-любовника.
Берт забыл слова и сейчас пытался импровизировать перед смущенной Лорели, потом он замер на месте, искоса поглядывая на плакат. Пробормотав что-то невнятное, он последовал указаниям Адель и заключил Лорели в объятия, заявляя о своей неумирающей любви громовым голосом, больше подходившим для воинских команд, чем для любовных признаний.
— Давай целуй девчонку — и делу конец! — заорал кто-то в зале.
— Эй, Лорели-конфетка! Иди сюда, мы покажем тебе, как это делает настоящий мужчина! — Вслед за этим выкриком раздались свист и громкие звуки поцелуев.
Стиснув зубы от злости, Адель швырнула плакат на пол. Куда подавался Майлс? Она мысленно просчитала возможные выходы из этой ситуации. Черт возьми! Из-за его безмозглой халатности пришлось отменить «Свадьбу феи», пьесу с пятью действующими лицами, где Берт играл две роли, и заменить ее «Балладой о Люси Мей», банальной музыкальной пьеской для трех актеров.
Спектакль «Свадьба феи» славился тем, что там можно было полюбоваться на ножки прелестной Лорели, и всегда собирал полный зал. И сегодня вечером театр был переполнен…
…Пока Сет Тайлер не объявил об изменении в программе. В ответ на разочарованные крики и топот толпы он щедро предложил вернуть стоимость входа в салон и выставить бесплатную выпивку тем, кто не пожелал смотреть другую постановку. Это предложение оказалось настолько соблазнительным, что Сет вполне мог продлить еще на один день контракт с театром для возмещения убытков. А этот лишний день означал разрыв контракта с театром Томбстона.
Окинув взглядом весьма поредевшую публику, где двое яростно спорили о муле по кличке Красавица Трикси, а многие дремали, Адель отвлеклась от мыслей о негодном Майлсе и занялась Сетом Тайлером.
Этот человек стал доставлять все больше беспокойств. Ее снова охватило негодование, когда она вспомнила ту собственническую манеру, с которой его рука держала Лорели за талию, когда они вместе вошли вечером в салон. Едва сдерживая ярость, она приказала этой маленькой потаскушке отправиться в гримерную, собираясь наказать за непослушание. Однако, когда она последовала было за ней, хозяин салона велел Адель остаться.
С надменным превосходством он указал на беспечность ее сына и ее собственную безответственность при выборе Майлса для охраны девушки. Напомнив, что компания развалится, если их звезда пострадает, а это весьма затруднит выплату долгов Майлса, тоном, не терпящим возражений, заявил, что отныне сам будет сопровождать Лорели. Она была не настолько глупа, чтобы не уловить скрытую угрозу в его голосе, и ясно видела хищный блеск в темных прищуренных глазах.
Галдеж и свист оторвали Адель от размышлений о Сете Тайлере и вернули к происходящему на сцене.
