водитель, на лице его была такая злоба, что Сергей не удивился бы, достань он из-за пазухи пистолет, для того чтобы выпустить всю обойму по обидчику, а заодно и по тем, кто сидит в салоне. «Мерседес» по другую сторону дороги поспешил скрыться, водитель его видимо сильно перепугался и предположил, что после такого столкновения дело дойдет до рукопашной схватки. Не по-товарищески это как-то. Вдвоем владельцы «Мерседесов» уж точно отделали бы водителя «Линкольна» и оставили его загорать на обочине, пока тот придет в сознание. Вот один на один исход поединка был непредсказуем. Сергей решил тоже не вмешиваться.
Диалог двух водителей понять было несложно, хотя на местном наречии Громов знал не больше нескольких слов…
Они стали осматривать повреждения, жестикулируя и перекрикиваясь. У «Линкольна» разбилась фара и помялся бампер. У «Мерседеса» повреждений было больше на одну разбитую фару. Сергей подумал, что будь машины поновее, сделаны из более тонкого металла и с пластиковыми бамперами, столкновение это могло бы закончиться для всех куда более трагично. Он был уверен, что его водитель — виновник аварии, денег пострадавшему не давал. Вряд ли здесь всех заставляли страховать свои машины на случай аварии. Вероятно, проблему удалось уладить полюбовно в ходе активных переговоров.
«Линкольн» умчался первым, стартовав, точно участвовал в гонках. Следом двинулся «Мерседес». Водитель был задумчив, очевидно, подсчитывал в голове — во сколько ему обойдется ремонт.
Как бы не вздумал он свои убытки покрыть за счет пассажиров, подумал Громов.
Обойдется. Попытается об этом заикнуться, и пообещать, в случае отрицательного ответа, высадить пассажиров, то сам окажется на обочине и без машины. Потом местные власти расценят это как нападение и угон, задержат еще или упекут в тюрьму. Придется тогда сотрудникам российского посольства вызволять соотечественников… Нет, очень не хочется, чтобы события развивались именно так.
Впрочем, если у водителя и было желание подправить свои дела за счет пассажиров, то взглянув на Громова и прочитав в его глазах, о чем тот думает, он предпочел от него отказаться.
«Мы доедем когда-нибудь до этого чертового Бейрута?», — мысленно спрашивал Сергей, но только мысленно, чтобы не уронить себя в глазах водителя.
Ему вспомнилось как более чем год назад, когда выпал первый снег, его угораздило поехать по делам на другой конец города. МКАД встала, она вообще не двигалась, точно где-то впереди случилось стихийное бедствие, на дорогу упал один из пешеходных переходов, перегородив все полосы, но бедолаг, стоявших в пробке, о том, что им проехать так и не удастся, никто не предупредил. Громов резину на зимнюю еще не поменял. Поэтому машину заносило, при каждом повороте руля. В довершение всех бед, в него сзади въехал грузовик. Сергей видел, как он надвигается, но впереди и с боков тоже стояли машины, и деться было некуда.
— Я это, того, когда с ручника-то снял, вместо тормоза на газ нажал, — стал объяснять Сергею водитель грузовика. У него были красные глаза от долгого недосыпа, а сам он приехал откуда-то из российской глубинки, зарабатывать в Москве бешенные, по его меркам, бабки. Подъехавший милиционер, предложил уладить конфликт на месте, но водитель грузовика только во сне видел ту сумму, на которую он расколотил машину Сергея.
— Долго ждать придется, — скривив физиономию, сказал милиционер. — У нас сегодня авария за аварией.
На стоянке возле пункта ДПС стояло множество разбитых машин, как будто они участвовали в каком- то побоище, дрались стенка на стенку, как советские и немецкие танки под Прохоровкой. Уже приближалось утро, когда Сергей уладил все формальности. Вскоре должны были появиться те, кто только ехал на работу. Дорога вновь будет забита. Правда за минувшие часы снегоуборочная техника счистила на обочины снег, но он не прекращался и все валил, и валил. На одном из подъемов Сергей увидел, что впереди стоят фургоны. Они пытались взобраться наверх, но колеса их прокручивались вхолостую, мощные машины начинали сползать, вот тогда-то Сергей и закричал: «Я доеду когда-нибудь или нет?» Он ехал один, поэтому мог себе это позволить, мог кричать в полный голос. Никто бы его все равно не услышал. Пришлось объезжать фургоны очень медленно, точно по минному полю. Потом он скатился, как на санках под горку, хорошо еще, что никого на дороге не было, а то не миновать очередной аварии. Так вот он тогда и добрался до дома…
Дорога до Бейрута и вправду казалась бесконечной, то и дело возникали какие-то заминки, и уж впору было подумать, что кто-то мешает им или вернее чуть задерживает, чтобы они не попали в куда как более скверную ситуацию, чем авария. Приключения, вернее недоразумения, начались еще в сирийском аэропорту. Однодневную визу таможенники в паспорт поставили. Такими темпами — скоро в нем не останется чистых страниц, подумал Громов. Придется гораздо раньше времени, то есть задолго до того, как срок действия паспорта закончится, его менять. В Евросоюзе хорошо. Поставил одну визу — и катайся сколько хочешь по всем странам, входящим в ЕС. Очень экономно.
Тем временем, таможенники стали объяснять, что они пока арестуют камеру и запрут ее в камере хранения в таможенном терминале. Илья от таких слов едва не поперхнулся. Он и сказать-то ничего несколько секунд не мог. В голове его явно зрело подозрение, что мир сошел с ума, и местные чиновники получили послание, на котором было изображение его камеры, а поверх нее надпись «разыскивается», точно это преступник.
Таможенники объяснили, что необходимо получить разрешение в министерстве информации. Тогда они камеру отдадут.
— Мы не будем снимать в Сирии. Мы едем в Ливан, в Ливан, — объяснял Сергей, отчаянно жестикулируя и повторяя несколько раз страну назначения, как будто чиновники могли ее не услышать. — Вот, у нас виза ливанская, — он открывал страницу с визой, показывал ее таможенникам и тыкал в нее пальцем.
— Все равно камеру надо зарегистрировать в министерстве информации. Да, чего вы так переживаете? — отвечали таможенники. — Принесете разрешение, и мы камеру отдадим.
Знай Илья, что произойдет, он вцепился бы в камеру, как клещ, приковал ее к себе наручниками, как делают это курьеры, которые перевозят в своих портфелях крупные суммы денег или ценные документы. Наручники он мог раздобыть в каком-нибудь интим-магазине еще в Москве. Наверное ситуация, когда таможенники пытаются отнять камеру у человека, прикованного к ней наручниками, обшитыми розовым бархатом, выглядела бы весьма уморительно. Вот хорошо тем, кто возит с собой маленькую камеру, умещающуюся в сумку, которую разрешают брать на борт. Качество съемок такой камерой немногим было хуже, чем громадиной, которую вез Илья, но зато считалась она полупрофессиональной, никаких документов не требовала, да и удобнее с ней было во всяких экстремальных местах.
— Вот адрес, — говорили таможенники, протянув Сергею и Илье кусочек картона, размером с обычную визитку. На картоне оказался напечатан адрес министерства.
Вероятно, Сергей и Илья были не первыми, кого вот таким образом задерживали в аэропорту. Для их удобства и отпечатали эти визитки.
— Спасибо, — кисло улыбнувшись, сказал Громов, забирая картонку.
Выйдя из аэропорта, он ткнул бумажку в нос таксисту, тот закивал, дав понять, что знает это место, ну совсем как бомбила, который ждет возле отделения милиции тех, чьи машины эвакуатор забрал и отвез на штрафную парковку. Видимо, он уже состояние сколотил, отвозя журналистов в министерство информации и обратно.
Дамаск считался городом интересным. Громов, конечно, был бы рад его получше осмотреть, но только не сейчас. Сказывалось дурное настроение и в окно не хотелось даже смотреть.
Чиновники в министерстве оказались на редкость исполнительными. Они не стали требовать предъявить им камеру. В этом случае Сергей мог попасть в замкнутый круг; камера в таможенном терминале, и чтобы ее получить, надо предъявить разрешение из министерства информации, но чтобы получить это разрешение, надо предоставить камеру, арестованную в таможенном терминале.
Времени, потраченного на вызволение камеры, было жаль.
Таксист, которого они подцепили в аэропорту, вызвался довезти их и до Бейрута. Сергей и Илья погрузили свои вещи в «Мерседес». Лучше бы он был не синим, а кремовым, подумал Громов. Это цвет — более практичен. В Германии такси в него выкрашены, а здесь он меньше поглощает тепла. Не удержавшись, Сергей взглянул на спидометр. Судя по пробегу, пару сотен тысяч километров с него скрутили.
