Русские на Восточном океане

состояло его преступление. Он украл быка у одного Испанца, владетеля раньжи, в то время, как похититель вел животное к себе в селение, с ним встретился бокер. Узнав по по метке, кому принадлежит бык, он поймал на аркан Индийца, который хотел было спастись от него бегством, и привел в вора вместе с быком к обкраденному хозяину раньжи. Последний жестоко высек индийца и отпустил его на волю. C злобою и мщением в сердце он в вышел из дому, и прежде осмотрел в подробности всю местность. На следующую ночь он осторожно подкрался к дому, и, заметив отворенное окно, пробрался в спальню Испанца и зарезал его вместе с женою. Сын их, спавший в ближней комнате, пробужденный шумом, громко закричал; Индиец бросился к нему, но на крик сбежались люди; Индиец с ловкостью дикого зверя, опять выскочил в окно, думая спастись бегством, но его нагнали и схватили.

В Монтерео устроен кожевенный завод возле небольшой реки; я заходил в него и смотрел там кожи, которые достоинством были гораздо хуже наших. Ближе к заливу лежала огромная куча раковин, которые, как узнал я, обжигают, и они служат вместо извести для обмазки домов. Обширный залив был уставлен купеческими судами, пришедшими для продажи товаров или покупки тамошних произведений. Между ними находилось много китоловных судов, которые пристают для починок или для запаса воды. Одно Французское судно было подтянуто к самой пристани. Оно пришло за живым скотом для Сандвичевых островов. Более я ничего не нашел замечательного в городе, и поспешил в обратный путь к своему кораблю.

Спустя три недели после нашей стоянки в Вербобойно, пришли из колоний в Сан-Францисский залив еще два судна: Константин и Байкал, для нагрузки пшеницею и мясом; нам же прислан был от главного правителя колоний пакет, с приказанием идти за солью на остров Кармин, лежащий в Калифорнском заливе, или Багряном» море.

Так-как на покупку соли и для платы за якорные места, нужны были наличные пиастры, которых мы не имели в достаточном количестве, кроме векселя Российско-Американской Компании, суммою в 5 т. пиастров (по тамошнему 25 т. руб. асс), то нам и предстояло непременно зайти в какой-нибудь ближайший к нашему пути порт, где бы можно было без затруднения разменять вексель. В тех местах, где надлежало нам брать соль а вообще по всем окружным местам Калифорнского залива, мы бы никак не могли сделать размена векселя в такую сумму; ибо у тамошних жителей нет больших денег, а если и есть, то весьма у немногих; притом же, они не имеют значительных торговых сношений с конторами богатых портов, куда бы могли перевести вексель. Европейские суда бывают здесь очень редко, и то по какому- нибудь особенному случаю, напр. по надобности налиться водою, или что-либо починить в судне; за солью же приходят в Калифорнский залив очень редко, даже и самая Российско-Американская Компания посылает за этим продуктом на Кармин через три года, и всегда снаряжает для подобной экспедиции судно, имеющее в себе вместимости более прочих.

Так как корабль Наследник, на котором находились мы, есть самый большой, сравнительно с прочими компанейскими судами, годными к плаванию, то нам и было предписано не грузить пшеницы в Калифорнии, а идти за солью; пшеницу же долженствовали доставить в колонии пришедшие бриги, Константин и Байкал.

Что могло быть приятнее этого известия? Угрюмая Ситха, с её беспрестанными дождями и туманами, наскучила каждому из нас, каждому хотелось подолее повеселиться в чужих портах, понежиться в благоухающем климате.

Теперь надлежало найти порт, в котором бы наверно и выгодно можно бы разменять вексель. Атлас указал нам на Массатлан, лежащий при Восточном, океане, на западном в берегу Северной Америки.

Опытность командира и привычная ловкость матросов не заставили долго медлить и выжидать времени попутного ветра. Сделав необходимые запасы провизии и налившись водою, мы, несмотря на большие труды при вытаскивании якоря из пловатого грунта Сан-Францисского залива, в 3 часа, с песнями вышли в океан, и к 8-ми часам вечера отдалились от берегов на 70 миль.

Чем ближе подходили мы к югу, тем ощутительнее становился жар; океан как бы утихал постепенно, ветер дул ровнее, а вплоть до самого места якорной стоянки брамсели постоянно была растянуты. Иногда, и то очень редко, пробегало небольшое облачко по голубому небу, или ударял крупный теплый дождь, но через десять минут, вся эта приятная влага исчезала от лучей солнечных, не оставляя по себе и следа. Корабль наш все ближе подходил к тропику; смола на вантах прилипала к рукам, и мы должны была беспрестанно смачивать водою палубу, чтоб не рассыхались доски. — Рубашка, белые брюки, башмаки и соломенная шляпа составляли всю одежду каждого из служителей корабля. Мы постепенно привыкали к жаркому югу, и только как природные жители севера, вспоминали о наших глубоких снегах и трескучих морозах. — Красивые рыбки, блистая на солнце то золотою, то серебряною чешуею, плакали вокруг нашего корабля. Много раз случалось нам ловить на удочку банит. Рыба эта величиною в аршин. её красивая кожа отражается в воде розовыми, зелеными и голубыми полосками, мясо белое, вкусное и довольно жирное. Однажды трое суток не отставала от нас известная и зоологии молоток-рыба. Как мы ни старались поймать ее гарпуном или петлей, но все труды наши были напрасны: она как будто играла с нами, и скрылась потом в глубине океана. Более всех встречались нам летучие рыбки: они иногда сами попадали к нам на палубу; впрочем, мясо их не годно ни к какому употреблению.

За кормой нашего корабля постоянно висела веревочка с крючком, на который была надета солонина, служившая приманкою для жителей тропического океана. Многие из них, схватывая ее, попадали на крючок, и эта забава была для нас некоторым развлечением в скучные часы нашего однообразного плавания. Раз на крючок попался шарк, величиною в 5 четвертей. Едва подняли его на палубу и вытащили крючок из его рта, он начал делать чрезвычайно высокие прыжки и укусил одному матросу ногу так, что тот был потом две недели болен, и потерял охоту забавляться подобною ловлею, которая прежде очень ему нравилась. Вот еще один случай: матрос был спущен на беседке за борт и поправлял краскою белую полосу; он находился по крайней мере аршина на два от воды и спокойно продолжал свою работу, размахивая спущенными с беседки ногами. Вдруг шарк вынырнул из воды и схватил с ноги матроса башмак; вероятно, он целил на всю ногу, по вышина не позволила ему исполнить этого намерения. Случай этот заставил нас быть поосторожнее с шарками, которых очень много водится в тропических морях, и потому под тропиками весьма опасно купаться с корабля.

Но вот с левой стороны открылась земля; это был мыс Лукас, составляющий оконечность Калифорнского полуострова. Тут попадалось к нам на корабль много разных мелких птичек. Относимые от берега ветрами, они делались постоянными нашими пассажирами и плыли вместе с нами к земле.

Так-как цель нашего прибытия состояла единственно в размене векселя, требовавшей весьма непродолжительного времени, то капитан заблагорассудил съездить в катере на берег, и сделать там размен векселя, а корабль оставить лавировать близ берегов: во-первых для того, чтоб вследствие предписания главного правителя колоний, не платить за якорное место (хотя впрочем корабль наш был военный, под вымпелом, а по морскому уложению, военные суда не платят за стоянки в иностранных портах), — а во-вторых, и еще более, для того чтоб не тратить лишних трудов и времени на отдание и вытаскивание якоря.

Это распоряжение, известное до того времени лишь одному капитану, опечалило почти всех служителей корабля, поточу что каждый думал повеселиться по-своему в богатом иностранном порте, — и теперь все планы будущих удовольствий должны были рушиться; но делать было ничего: служба требовала покорности.

Достигнув рейда, капитан приказал привести судно в дрейф и спустить четырнадцати-весельный катер; гребцам велено было надеть мундиры и взять с собой на всякий случай ружья. — Командир, я и второй штурман сели и катер и отправились к берегу; между тем корабль наш, порученный старшему штурману, сделал в море поворот, чтобы безопаснее можно было лавировать в ожидании возвращения катера. На корме нашего катера развевался флаг Российско-Американской Компании, с двуглавым орлом; боцман-ман (помощник боцмана) правил рулем и командовал матросами в свисток; в гребцы нарочно были выбраны рослые, здоровые матросы.

По обширному рейду стояли военные фрегаты: 3 Американских, 60-пушечные, 2 Английских, тоже 60- пушечные, и один Мексиканский транспорт. Борта упомянутых судов были унизаны зрителями, смотревшими на наш катер и на лавирующий корабль; каждому хотелось знать причину прихода Русского военного корабля в порт, который никогда еще не посещало ни одно Русское судно.

Проехав рейд, мы вошли в гавань, в которой стояло много купеческих разных наций судов 3-х-