вражда эта ведется еще со времен их праотцов.
При съездах Калюжей из разных селений в одно место, каждый из них должен держать себя как можно осторожнее, в отношении к своим же единоземцам, но живущих в другом селении. Одно малейшее обстоятельство, подающее повод к ссоре, — в дело не обойдется без драки, всегда сопровождаемой кровопролитием, и нередко даже убийством.
Когда Калюжи съезжаются в Ситху для ловли сельдей и красной рыбы, то она не смеют расположиться по близким островам без позволения Ситхинских Калюж, и должны прежде послать к ним аманатов для удостоверения в своей дружбе; равно и Ситхинские Калюжи высылают к ним своих аманатов в знак согласия и мира. По исполнению с обеих сторон этих предварительных статей, приезжие устраивают барабары, где кому угодно, начинаются пляски и песни в знак всеобщего веселья, но все-таки каждое жилье имеет своих часовых, которые безотлучно стоят на своих постах, в отстранение всякого нападения от соседей.
Калюжи преимущественно употребляют в пищу рыбу; они сушат ее и едят с сельдяным жиром; кроме того питаются дичью и ягодами, в-особенности так называемою сараной.
С большим любопытством и удивлением смотрел
Ситхинские Калюжи доставляют жителям Ново — Архангельского Порта большую услугу привозом свежей провизии; они снабжают их почти в достаточном количестве разною рыбою, как-то: палтусиною, трескою, красною рыбою; также дикими утками, гусями и ямапами или дикими оленями. Для этого устроен в ограде крепости рынок, на который в известные часы собираются дикари и продают спою добычу Русским. За самого большего ямана, в котором весу 4 пуда, дают 5 сажень миткалю, за утку 1 папушу Американского табаку, за гуся 2 папуши; рыба же ценится смотря по её величине; все эти покупки вымениваются согласно таксе, установленной начальством Ново-Архангельского Порта.
Для покупки пушных товаров сделана на этом же самом рынке лавка; дикие не могут входить в нее, а торгуются в окно, нарочно для того прорубленное; это сделано собственно с тою целью, чтоб от диких не происходило никакого воровства, страсть к которому развита у них, а также в соблюдении осторожности, которая ведется еще со времени Баранова. Хотя последнее обстоятельство не требует уже таких строгих мер, как прежде, и Калюжи, в нынешнее время, довольно смирны, но все-таки, как говаривал некогда Баранов, «дружбу с ними води, а камень за пазухой носи.»
В бытность мою в Ново-Архангельске Калюжи неоднократно заводили с Русскими шум из какой-нибудь безделицы, так что с ружьями приступали к крепости и грозили нападением; конечно, они ничего не могут сделать противу такого укрепления, и в таком незначительном количестве, в каком живут они на острове Ситхе, потому что в этом случае было бы достаточно одного удачного выстрела со всех крепостей, чтоб ни одного из них не оставить в живых, — но Русские этого не делают, и не смеют делать до тех пор, пока не будет убит дикими кто-нибудь из наших соотечественников.
Я сам бывал свидетелем, как усмиряют Калюж, в случае какого-нибудь враждебного движения с их стороны; если они сделают шум и соберутся к крепости, тогда ударяют тревогу, запирают крепость и начинают уговаривать их словесно, чтоб они прекратили ссору; когда же увещания не действуют, то пускают ядро поверх голов, которое свистом своим разгоняет бунтующую толпу в лес или куда попало, — и тем прекращается весь шум.
Неприятным последствием этих перебранок бывает только то, что дикари не приходят с провизией на рынок и не хотят ею торговать. Это упорство со стороны диких продолжается иногда по целой неделе, в течение которой Русские поневоле должны оставаться без свежего продовольствия.
Наконец, сами же дикие, по-необходимости, бывают принуждены помириться с нами, потому что у них истощаются потребности, нужные для их домашнего быта, в-особенности табак, к которому они так привыкла, и порох, без которого они не могут обойтись.
Можно сказать, что в нынешнее время Русские сделались почти необходимыми для Калюж, потому что они получают от них все нужные для себя товары, которыми также переторговываются с дальними Тундровскими Калюжами из барыша.
Российско-Американская Компания, для облегчения перевозок, ежегодно посылает судно с товарами по всем тем Калюжским селениям, которые только принадлежат Русским; в тех же селениях, где по договору с Русскими поселились Англичане, с платою за арендное содержание, и построили свои редуты, Компания не имеет права производить расторжку с Калюжами, и пользоваться покупными шкурами, как собственностью, равно и Англичане не пользуются шкурами в Калюжских селениях, принадлежащих Русским. Иногда случается, что Калюжи, не понимая этого раздела, привозят пушные товары в то место, которое находится от них ближе; в таком случае, по прошествии года, Русские с Англичанами делают обоюдный размен по установленным таксам.
Мае несколько раз приходилось торговаться с судна по разным Калюжским проливам. Для этого вооружают судно как следует ему быть в боевом порядке, в обезопасение себя от всякого враждебного покушения со стороны диких, — растягивают вокруг бортов толстые веревочные смоленые сетки, и на носу судна устраивают батарею, которую закрывают или завешивают парусами, так чтоб дикари не могли ее заметить; в противном случае их не заманишь на судно для торговли и они будут думать, нет ли тут со стороны Русских какого-нибудь обмана, клонящегося к их погибели.
Как церемониально съезжаются дикари на судно в тот день, который назначен для их угощения. С Разных сторон залива тихонько плывут огромные баты, из которых в каждом сидит человек по 20 дикарей, раскрашенных, с перьями, одетых в лучшие свои одеяния. С бубнами и песнями подилывают они и? судну, становятся невдалеке от него всеми батами в один ряд, и показывают дружелюбное расположение свое пляскою, состоящею из разных кривляний, в продолжение которой беспрестанно посыпаются орлиным пухом; потом в чинном в порядке лезут на палубу, где их угощают рисовою кашей с патокой. В это время начинается у них шумный разговор; они спорят, горячатся и каждый старается перекричать другого; яух летит повсюду, на палубе теснота, жар и нестерпимый запах жиром и дымом. Вся эта пестрая толпа гордится своим обществом.
По окончании пира, когда дикари начнут разъезжаться, надобно каждому подарить по листку табаку на дорогу; а некоторые, мимоходом, и так что-нибудь украдут; на этот предмет они очень просты.
На другой день, в 8 часов, на Русском судне поднимают флаг и через то дают знать дикарям, чтоб они съезжались на судно для торговли, с пушными товарами. Прежде всего Калюжи начинают торговлю с морского бобра, над которым ужасно долго думают, толкуют, советуются, боясь, как бы не ошибиться в цене. Назначьте им самую большую плату, и они все будут сомневаться, не мало ли? — Хотя бы шкура совсем того не стоила, что за нее дают, но Наложи все-таки будут просить прибавки. Случается так, «по они целый день толкуют о цене, рассматривают товары, стараясь между тем что-нибудь украсть, и при наступлении вечера разъезжаются, не продав ничего. На другой день те же сомнения, те же толки и разговоры, которые самого хладнокровного человека в состоянии вывести из терпения.
Наконец объявляют им, что верно они имеют на нас зло и не хотят продавать нам пушных товаров, что завтра же мы уходим и никогда более не придем к их селению.
Эти слова сильнее всего действуют на их решимость. Тогда которые-нибудь из них непременно старается продать бобра, — и если один уже продал, примеру его следуют и все прочие, торговля начинается своим порядком, товары вымениваются по ценам, согласно с установленною таксою.
Сортировка пушным товаром у Калюж своя, и достоинству наших товаров они делают расценку по- своему: некоторые дешевые товары они предпочитают дорогим и дорогие ставят наравне с дешевыми; по в этом отношении мы с ними не спорим и платим за товары по назначенным в таксе ценам. Например, за большую выдру дают им 1 одеяло в 18 руб., или, вместо него, 5 фун. пороху и 1-ну 10-ти-фунтовую свинцовую плитку, что составить 10 руб.; за кошлок морского бобра 2 одеяла, 36 руб., или и ружье, стоящие 25 руб.; за большую черную медвежину 4 бумажки киновари в 3 руб., или 1 топор в 5 руб. — По их расчетам это все равно. Если одному прибавить за какую-нибудь шкуру хотя листок табаку, то надо дать и тем, которые давно уже продали такие же шкуры; в противном случае они будут требовать назад свою продажу.
