больше информации. В Игре. Таковы правила Игры. Точка. Мне осталось жить в этом месяц. Подумаешь, еще какой-то месяц мной поруководит женщина. От меня не убудет. Я готов слушаться тебя, тем более признаю, ты действительно демократичный и умный координатор. Еще месяц. А потом свобода, равенство и братство. Вернее, не равенство, а я главный.
– Не обольщайся, – смеюсь я, – тебе негде быть надо мной главным.
– Ну ладно, – Антоха начинает поедать свою рыбу. – Че звала? Не этот же вопрос прояснять?
– Ты знаешь про слухи, которые среди игроков гуляют?
– Мало ли слухов гуляет. Которые из них?
– Слухов мало. Традиционно. Один из них, что у нас любовь.
– У кого с кем? – оживляется Антон.
– У меня с тобой.
Антон делает круглые глаза и, закашлявшись, утыкается в салфетку. Я жду. Флаттер пройден, и мне уже смешно.
– И что? Я аж рыбой подавился от неожиданности. А если бы кость?
– Там нет костей, их официант достал.
– Не о том говоришь, Наталья. – Антон наконец становится серьезным. – Что нам надо сделать?
– Ну надо что-то им заявить официально. Слухи потому, что информации нет. А спросить напрямую пока не решаются, мы же им сказали, что капитаны и координатор – лица неприкосновенные. Впрочем, если мы не скажем – спросят, будь уверен.
– Ну что ж. Я от себя могу заявить им следующее: мне нравится Наташа как женщина, чувства свои я подавлять не могу и не хочу. Тем не менее у нас нет никаких отношений – ни сексуальных, ни романтических. Любить же правилами не запрещено. Правило соблюдаем.
– Прямо-таки любить?
– Я образно. Твоя очередь.
Все-таки ему нелегко пришлось. Ну и ситуация. Может, и хорошо, что я в нее попала. У игроков часто такое бывает, и они добросовестно об этом говорят, потея. А у меня ни разу до этого момента не было ничего похожего ни с одним из участников. А теперь есть опыт. Ужасно дискомфортно, но и весело одновременно. Ладно, пойдем до конца. Моя очередь. Уф.
– Ты мне нравишься очень, – я не прячусь за официальным заявлением лидерам, как Антон, я же пример, – но при этом у меня нет намерения строить с тобой сексуально-романтические отношения. Симпатия правилами не запрещена. К тому же запретить ее невозможно.
А на следующий день на собрании нам с Антоном предстоит озвучивать свои отношения. Ужасно страшно. Хотя со стороны я сто раз наблюдала за игроками в таких ситуациях. Я сама провоцировала разговоры, когда видела похожие недоговоренности. Спросить у игрока на общем собрании что-то типа: «Ты чего, в Машу влюбился? А Маша в тебя?» – мне вообще ничего не стоит. Я даже не задумываясь это делаю. И жду потом терпеливо, пока игроки перестанут краснеть, бледнеть и обретут дар речи.
Мне краснеть и бледнеть нельзя, необходимо сделать это легко, уверенно и непринужденно. Тем более у нас все чисто. Правил не нарушали. Это я про легко и уверенно все в теории знаю. Умная крыса. Однако мои чувства на теорию сегодня наплевали. Мне страшно дискомфортно озвучивать факты из своей личной жизни. Тем не менее я доверяю игрокам. Я знаю, что они не будут стебаться. Все всё поймут. Мы уже как родственники тут все.
Мы с Антоном переглядываемся и улыбаемся друг другу. Игроки это замечают.
Я, внутренне вздохнув, открываю рот, для того чтобы начать, но не успеваю.
– Слушайте, – слышу я голос Антона, – тут слухи про нас с Наташей ходят, что у нас, мол, любовь.
Антон говорит легко, уверенно и непринужденно. Меня тут же переполняет благодарность к нему. Мурзики улыбаются.
– Проясняю, – продолжает Антон. – Мы с ней все проговорили. Мне она нравится, я ей тоже. Чувства правилами не запрещены. Никаких отношений – ни сексуальных, ни романтических – она со мной строить не намерена.
– А ты с ней? – ехидно замечают добрые мурзики пробел в информации. Я тоже его заметила.
– Я еще не принял решение, – отвечает Антон. – В любом случае, не раньше, чем через две недели после финиша. На этот счет будьте спокойны.
Игроки смотрят на меня, и я нахожу в себе силы кивнуть с таким выражением лица типа ну да, все как есть, нормуль, добавить нечего. После чего все дружно переходят к обсуждению проекта, а я остаюсь сама с собой переваривать новую информацию.
Меня колбасит до самого воскресенья, когда прилетает Артем и я вроде бы успокаиваюсь. Хотя червь сомнения и непонимания гложет меня.
Уступив моим настойчивым просьбам, Артем соглашается идти на тренинг. Эх, или пан или пропал. Через три недели все изменится в наших отношениях. Не знаю, в какую сторону. В честную, пожалуй.
Амплитуда моих эмоциональных колебаний совсем вышла за рамки приличия.
