пополнился реальными подробностями, фотографиями, отпечатками лап. Дело пахло орденом и повышением в должности... Наконец нам разрешили выйти из дома. Официально объявили, что кота ликвидировали и повесили на мачте на бывшей детской площадке. Я оделся и пошел туда. Да, там висел черный кот, но он был высоко, и я не мог разглядеть, кто это. Я постоял и пошел домой.
К вечеру кота спустили вниз и бросили тут же. Это был Крис. Как же так, дружок? Зачем ты вылез из подвала... Видно, понадеялся на быстроту своих ног - и столкнулся с Гертрудой... Кровь казалась бурой грязью на его бархатной шубке. Я вытер кровь, взял кота на руки, кое-как добрался до оврага, нашел глубокую трещину и опустил туда этого отчаянного малого. Выпрямился, посмотрел вокруг. Опять закат, опять бурое солнце уходит за оврагом под землю, может быть, в такой же бездонный овраг, в пещеры... и снова появится завтра? Иногда я чувствую, что устал от этих повторений, и спокойно думаю о том, что скоро не будет ничего. Еще бы немного тепла и света... и ясности - зачем все было... Оглянулся на дом - в окнах уже светились огоньки, в подвале метался, набирал силу вольный огонь. Надо идти туда, должен вернуться Феликс.
* * *
А Феликс все не шел. Я сидел в кресле и смотрел в окно. Мерцающий свет из подвала освещал снег перед домом... Нет, это фонарь смотрит мне в лицо. Снег повалил, неуклонный, косой, мохнатый, все перечеркивая и границы вещей обращая в тени. Красные кирпичи стали бурыми, свет померк. В окне ничего, кроме чахлых кустов и кирпичной стены. Такая стена была в Бутырках, спрятанная между домами огромного города... Желтоватый снег вокруг фонаря растоплял мрак... Я вспомнил - в детстве - кусок масла, сливочного, в геркулесовой каше... Каша с шелушками, ешь - и отплевываешься, ешь - и надоедают они, острые, дерзкие и безвкусные... Масло также таяло... Дальше вокруг фонаря серебристые нити - тянутся в глаз... Паук... он жил в углу и каждую ночь спускался в ванну - напиться, и каждое утро не мог выбраться из нее. Подсовываешь бумажку - он вылезает... небось думал, что сам... Сколько раз я потом вспоминал о нем, когда барахтался и терял надежду... Ночь не кончается, а ведь время?.. Часов нет... Ах, да, я же разбил их, когда выбегал из дома - взмахнул рукой - и об стену... а за домами - 'держи, сеть, сеть давай...'. Надо срочно проснуться!.. Нет, пришли-таки, лица вежливые, бритые: 'Ну, зачем вы так, мы вас знаем, любим... просто вы устали, немного больны... надо подлечиться, надо...' И уже с железом в голосе - НАДО!.. А из-под кровати - лицо белое, одни глаза - 'нет, нет, нет, не вылезу-у-у...'.- 'Вы пожалеете, вы поймете...'.- 'Да, да, да... нет, нет, нет...' А двери заперты, и ручек дверных нет, и окна зарешечены и неба нет, все черно, черно... И утра все нет... Острый гребень среди облаков, я карабкаюсь туда... Наконец, голова выше гребня - смотрю огромное поле катится в пропасть, белые вихри то здесь, то там, и ползет вверх собачья упряжка с одним человеком... а над всем простором ночи, ростом до верхушки неба - фигура из стали и льда...
Кто-то говорит: 'Раздвинь занавеску, там окно'. Я дергаю - фигура сморщивается, уходит в складки... По-прежнему мигает фонарь, все еще темно. Где же часы, наконец?.. А-а, часы разбиты. Где будильник? Будильника нет, и стола нет, на месте стола барьерчик, за ним два поросенка, один бегает, прыгает - живой, другой лежит на боку - струйка крови изо рта... Где Бляс? Роман где?.. А за окном нарастает рев и свист, мечутся зловещие тени, от них ускользает, уходит черный упрямый зверь, спешит в темноту... но и там уже они, окружают его, оттесняют от спасительных зарослей...
- Феликс, Феликс, беги!!!- Я проснулся - спал, сидя в кресле. Чахлый свет пробивался сквозь старое пыльное полотно. Утро пришло.
* * *
И тут появился Феликс - заглянул в окно. Я впустил его, взял на колени. Он очень устал - не стал есть, не мылся, не тряс ушами. Я покрыл его одеялом, так, что виднелась только голова и черная когтистая лапа. Он уткнулся носом в мою руку и заснул. И я заснул с ним, спокойно и тихо. К вечеру он поел и захотел уйти. Я выпустил его и смотрел, как он уходит в сторону зарослей - не спеша, чуть сгорбившись и опустив хвост... Прошла облава, еще кусочек времени подарен нам.
Разговор
На следующий день в сумерки ко мне заглянул Аугуст: - Иди в подвал, с Колей немножко говорить на- а-та... Я взял Феликса и пошел вниз. У Бляса ревел, вырывался из очага огонь, вкусно пахло мясом. Вошел Антон с забинтованной шеей и сел рядом со мной. Наконец, Бляс и Аугуст втолкнули в подвал 'дядю', оба тяжело дышали - Коля был здоров. Сегодня штаны держались хуже обычного, на одной ноге ботинок, другая в грязно-желтом шерстяном носке. Бляс запер дверь и встал у очага, Аугуст, отдуваясь, опустился рядом с нами. Феликс дремал у меня на коленях и не был виден Коле.
- Проклятый алкаш, продался жэку, - прорычал Бляс, - сейчас разберемся с тобой...
- Не имеете права, - выразил протест Коля, но без присущей ему уверенности.
- А вот посмотрим... - и Бляс шагнул к нему, сжимая увесистые кулаки.
- Я... я не продался...
- Тебя видели, ты с ними пришел.
Коля молчал.
- Он с вечера там,- сказал Аугуст.- Мария вспомнила, видела из окна, часов в десять побежал.
Коля не выдержал:
- Гертруда приказа-а-л,- заныл он, вытирая нос рукавом.
- Что ему надо?
- К кому ходют коты... когда приходят... вред, говорит, от них большой...
- Ты-то сам, дурак, тоже боишься?
- Он поится... как про Феликс услышит - трясется весь,- насмешливо заметил Аугуст.
Коля почему-то оглянулся и сказал быстрым шепотом:
- Кота этого не может быть.
- Вот Феликс, - я показал на кота. Феликс услышал свое имя и поднял голову.
- Он не может быть живой! - завопил Коля, со страхом глядя в желтый немигающий глаз.
- И чем они тебя купили?
- Гертруда обещал Люську признать законной, а так, говорит, черные пятна у ей...
Бляс молча смотрел на 'дядю', потом медленно сказал:
- Не-е, Николай, про котов брось. Ты лучше расскажи, как за нами присматриваешь... Всех нас продаешь... как художника того, а?..
В другой обстановке Коля бы отвертелся, отшутился, а сейчас дрогнул. Но не Феликс его доконал - он вгляделся в меня, странно дернулся, очки стали сползать с переносицы, он нервно прихлопнул их... Дрогнул Коля, осел весь и неуклюже сказал:
- Неужели ты... как же я раньше...
И тут же ярость жизни проснулась в нем, он отступил на шаг, оглянулся и схватил кочергу, стоявшую у стены. Бляс поднял вторую - у очага - и шагнул к двери. Аугуст встал и медленно вытащил .нож.
- Бросай оружие, - грозно сказал Бляс. Коля бросил кочергу.
- Что вы знаете, - плаксиво закричал он, очки едва держались на потном носу, - что вы можете знать... Из-за этого случая вся жизнь наперекос пошла. И все этот кот... ходит и ходит за мной... А что я мог... сказали враг, да как насели... разве простому человеку выдержать такое?..
Коля дышал со свистом, штаны отказывались находиться на нем.
- Ну, что с ним делать, ребята? - Роман посмотрел на нас.
Я не знал, что сказать, уж слишком 'дядя' был жалок. Аугуст пожал плечами: 'Лучше ты, Роман...'
- Вот что, Николай, мы не тронем тебя, уходи в тот коридор, - Бляс кивнул на дверь в глубине подвала.
- Не-е-ет,- завопил Коля и упал на колени,- не-е-е-е-е-т...
Это была верная смерть - в темноте 'дядя' неминуемо провалится в трещину или колодец в каменном полу и будет лететь, лететь...
- 'Дядя' наш полетит до центр земли? - поднял брови Аугуст.-Мимо сколько стран пролетает наш друг?.. Может, мимо моей маленькой Эстонии пролетает... а я завидую ему...
- Не-е, - захохотал Бляс, - наш Коля доберется до убежища, посидит на скамеечке, подумает... ну что, иди, иди...
- Не-е-ет, - как бык заревел Коля, и слезы покатились по его изрытым оспой щекам.
