Собрание сочинений, том 7

немецкой демократии и вообще видевшие в движении преобладание своих, более или менее мелкобуржуазных, тенденций, горячо откликались на эти предложения. Но вместе с тем каждый из них считал, что может занять только такую должность, которая нисколько не умалила бы его притязаний, — чаще всего, конечно, очень больших, — в случае общегерманского движения. Вначале дело легко устраивалось. Всякий, кто предлагал свои услуги, тотчас получал должность заведующего канцелярией, правительственного комиссара, майора или подполковника. Но постепенно число соискателей увеличивалось, мест становилось меньше и развивалась мелочная филистерская погоня за должностями, представлявшая для постороннего наблюдателя в высшей степени забавное зрелище. Что та диковинная смесь делячества и путаницы во взглядах, назойливости и бесталанности, которую «Neue Rheinische Zeitung» так часто с удивлением отмечала у немецких демократов, что эта неприятная мешанина в точности повторялась у пфальцских чиновников и пропагандистов, об этом вряд ли есть необходимость особенно распространяться.

Само собой понятно, что и мне предлагали много гражданских и военных должностей, должностей, которых я ни минуты не поколебался бы принять при пролетарском движении. При данных условиях я отклонил их все. Единственное, на что я согласился, это — написать несколько агитационных статей для небольшой газетки[92], широко распространявшейся временным правительством в Пфальце. Я знал, что и из этого ничего не выйдет, но по настоятельной просьбе Д'Эстера и некоторых членов правительства принял, в конце концов, это поручение, чтобы доказать, по крайней мере, мою добрую волю. Так как я, разумеется, не особенно стеснялся в выражениях, то уже вторая статья встретила возражения, как слишком «возбуждающая»; я не стал тратить лишних слов на разговоры, взял статью обратно, разорвал ее в присутствии Д'Эстера, и на том дело кончилось.

Из приезжих демократов в Пфальце лучшими были те, которые недавно участвовали в борьбе у себя на родине: демократы Саксонии и Рейнской Пруссии. Немногочисленные саксонцы были заняты большей частью в центральных канцеляриях, где усердно работали и выделялись своими административными знаниями, спокойным, ясным умом и отсутствием всяких претензий и иллюзий. Уроженцы Рейнской провинции, большей частью рабочие, в основной массе вступили в армию; немногие, работавшие вначале в канцеляриях, позже тоже взялись за оружие.

В канцеляриях центрального управления, помещавшихся в Кайзерслаутерне в здании Фрухтхалле[93], царил весьма добродушный тон. При всеобщей laisser aller {расхлябаннооти. Ред.}, при полном отсутствии какого-либо активного вмешательства в движение, при небывалом числе служащих, работы в общем было немного. Приходилось заниматься почти только текущими административными делами, да и те выполнялись tant bien que mal. Если не было какого- нибудь срочного известия, если какой-нибудь патриотический бюргер не вносил глубокомысленного предложения о спасении отечества, если какой-нибудь крестьянин не приходил с жалобой или какая-нибудь община не присылала депутацию, — то в большинстве канцелярий делать было нечего. Люди зевали, болтали, рассказывали друг другу анекдоты, отпускали неудачные остроты или строили стратегические планы, ходили из одной комнаты в другую, стараясь как-нибудь убить время. Главную тему разговоров составляли, естественно, текущие политические события, о которых ходили самые разноречивые слухи. Сбору информации не уделялось никакого внимания. Прежние почтовые чиновники остались почти все без исключения на своих местах и были, конечно, весьма ненадежными. Наряду с ними учреждена была «полевая почта», которую обслуживали перешедшие на сторону восставших пфальцские шеволежеры[94]. Коменданты и комиссары пограничных округов нисколько не интересовались тем, что делается по ту сторону границы. Правительство получало только «Frankfurter Journal»[95] и «Karlsruher Zeitung», и я до сих пор с удовольствием вспоминаю изумление, вызванное тем, что я нашел в казино в одном полученном еще за несколько дней до того номере «Kolnische Zeitung»[96] сообщение о концентрации 27 прусских батальонов, девяти батарей и девяти полков кавалерии, а также подробные сведения об их дислокации между Саарбрюккеном и Крейцнахом.

Перехожу, наконец, к главному вопросу — к военной организации. Около 3000 жителей Пфальца, служивших в баварской армии, со всеми пожитками перешли на сторону восставших. Одновременно стало под ружье значительное число добровольцев, как жителей Пфальца, так и прибывших из других мест. Кроме того, временное правительство издало декрет о мобилизации первого призывного возраста, в первую очередь всех неженатых от 18 до 30 лет. Но эта мобилизация была произведена только на бумаге, частью из-за неумелости и небрежности военных комиссаров, частью из-за недостатка оружия, частью из-за равнодушия самого правительства. В Пфальце, где главным препятствием к организации обороны служил недостаток оружия, необходимо было употребить все средства для того, чтобы раздобыть оружие. Если его нельзя было доставить из-за границы, то необходимо было собрать все решительно мушкеты, все ружья, все охотничьи ружья, какие только имелись в Пфальце, и дать их в руки активным бойцам. На самом деле, не только большое количество оружия находилось в руках частных лиц, но, кроме того, не менее 1500–2000 ружей, не считая карабинов, было в распоряжении различных отрядов гражданского ополчения. Можно было, по крайней мере, потребовать, чтобы сдали оружие частные лица, а также те бойцы гражданского ополчения, которые не подлежали мобилизации по первому набору и не собирались идти в добровольцы. Но ничего подобного не было сделано. После долгих настояний было, наконец, вынесено такого рода постановление относительно оружия гражданского ополчения, но оно так и не было проведено в жизнь; гражданское ополчение в Кайзерслаутерне, состоявшее из более чем 300 филистеров, ежедневно парадировало в мундирах и при полном вооружении в качестве охраны перед Фрухтхалле, и пруссаки, вступив в город, еще имели удовольствие разоружить этих господ. И так обстояло повсюду.

В правительственной газете был напечатан призыв к служащим лесного ведомства и лесным сторожам явиться в Кайзерслаутерн для образования отряда стрелков; но те и не подумали явиться.

По всему Пфальцу распорядились или, по крайней мере, призывали ковать косы; некоторое количество кос было действительно изготовлено. В рейнско-гессенском отряде в Кирхгеймболандене я видел, как погрузили несколько бочек с клинками кос для отправки в Кайзерслаутерн. Расстояние между этими пунктами около 7–8 часов езды; спустя четыре дня правительство вынуждено было оставить Кайзерслаутерн пруссакам, а косы все еще туда не прибыли. Если бы эти косы были переданы немобилизованному гражданскому ополчению, так называемому второму набору, в возмещение за ружья, которые надо было у него отнять, то все было бы в порядке; но вместо этого ленивые филистеры остались при своих пистонных ружьях, а юные рекруты должны были выступить в поход, вооруженные косами против пруссаков, имевших пушки и игольчатые ружья.

Если в ружьях ощущался всеобщий недостаток, то парадные сабли, напротив, имелись почему-то в поразительном изобилии. Кто не мог получить ружье, тот спешил прицепить себе звенящий боевой меч, как будто это одно уже делало его офицером. Как раз в Кайзерслаутерне было бесчисленное количество таких самозванных офицеров, и бряцание их страшного оружия оглашало улицы днем и ночью. В особенности студенты стяжали себе своеобразную славу на поприще спасения отечества этим новым способом устрашать врага, а также своими претензиями на то, чтобы образовать академический легион, состоящий из одних только пеших кавалеристов.

Кроме того, был еще полуэскадрон шеволежеров, примкнувший к восставшим, который, однако, обслуживая полевую почту и т. п., был рассеян и потому не мог сформироваться в отдельную боевую единицу. Артиллерия под командой «подполковника» Аннеке состояла из нескольких трехфунтовых орудий, запряжки которых, насколько мне помнится, не попадались мне на глаза, и из известного количества небольших мортир. Перед Фрухтхалле в Кайзерслаутерне была сложена великолепная коллекция старых железных стволов для таких мортир, лучше которых нельзя было и желать. Но большая часть их, конечно, осталась лежать неиспользованной. Два самых больших ствола были положены на колоссальные, специально изготовленные лафеты и увезены. Б аденское правительство продало, наконец, Пфальцу изношенную от многократной стрельбы батарею шестифунтовых орудий с небольшим количеством боевых припасов, но не хватало запряжек, прислуги и необходимого количества боевых припасов. Последние были по мере возможности изготовлены, запряжки были tant bien que mal обеспечены путем мобилизации крестьян и реквизиции лошадей; что касается прислуги, то разыскали несколько старых баварских артиллеристов и обучили людей неуклюжим и сложным упражнениям, принятым в баварской армии.

Верховное руководство военными делами находилось в очень плохих руках. Г-н Рейхард, ведавший