196
Рильке P.M. Сонеты к Орфею (пер. А. Карельского). —
197
Жид А. Трактат о Нарциссе // Новый круг, № 1, 1993. С. 220. —
198
Валери, Поль. Нарцисс говорит (пер. Р. Дубровкина). —
199
«Восхищайтесь в Нарциссе вечным возвращением к зеркалу воды, которая предлагает, что образ — его любви, а его красоте — все его знание. Вся моя судьба — это покорность силе моей любви. Тело, я бессилен перед твоей властью; безмятежная вода ожидает меня там, где я протягиваю свои руки: я не сопротивляюсь этому совершенному безумию. Разве я могу сделать что-то, о моя Красота, против твоего желания?» Valery, Paul. (Cantate du Narcisse, Scene II.) —
200
избавление от печати первородного греха
201
«Во всем порядок и красота, покой и чувственность». —
202
Мир тянется к красоте
203
Bachelard, Gaston. L'Eau et les Reves. Paris: Jose Corti, 1942, p. 38. См. также (p.36) формулировку Иоахима Гаскета: «Мир — это огромный Нарцисс, который замят мыслью о себе». —
204
Wieseler, Friedrich. Narkissos: Eine kunstmythologische Abhandlung. Gottingen, 1856, pp. 90, 94. —
205
Ibid., pp. 76, 80–83, 93–94. —
206
Ibid., p. 89. Нарцисс и Дионис очень близки (если не тождественны) в орфической мифологии. Титаны хватают Загрея — Диониса в момент, когда он созерцает свое отражение в зеркале, данном ему ими. В древней традиции (Плотин, Прокл) зеркальное удвоение истолковывается как начало самопроявления бога во множестве явлений мира — процесс, завершающим символом которого служит разрывание бога на куски титанами и его повторное рождение Зевсом. И, следовательно, миф выражает воссоединение того, что было разделено, Бога и мира, человека и природы — тождества единого и многого. См.: Rhode, Erwin. Psyche. Freiburg, 1898, II, 117; Kern, Otto. Orpheus. Berlin, 1920, pp. 22–23; Linforth, Ivan M. The Arts of Orpheus. University of California Press, 1941, pp. 307ff. —
207
В наиболее ярких изложениях Нарцисс находится в обществе Амура, который печален, но отнюдь не враждебен. См.: Wieseler. Narkissos, pp. 16–17. —
208
См. гл. 2. —
209
Курсив мой. —
