Беннет летели над необитаемой, ледяной пустыней, где-то там — у самой вершины глобуса, и люди просто не могли толком понять и достойно оценить, что им могло быть нужно в этих безжизненных льдах?
Так ли, иначе ли, но тот день остался безраздельно за Линдбергом.
История — капризная дама.
Пожалуй, изо всех летавших людей только на долю Валерия Павловича Чкалова выпала столь же благосклонная ее улыбка, как та, что в свое время получил Линдберг. Но это случилось десять лет спустя.
А в майский день 1927 года Линдберг сделался на какое-то время самым популярным человеком Америки, а может быть, и всей Земли.
Увы, ни слава, ни деньги не принесли ему простого человеческого счастья.
Только-только поулеглись восторги и чествования по случаю трансатлантического перелета, как вокруг имени прославленного пилота поднялся совсем-совсем иной газетный шум — «Украден сын Линдберга!», «Похитители требуют выкуп…», «Сыну Линдберга грозит смерть!»… «Ребенок убит!»…
Ребенок был действительно убит гангстером Бруно Гауптманом.
Шумиха продолжалась.
Пытаясь скрыться от назойливого внимания прессы, поклонников и просто падких до сенсаций обывателей, Линдберг переселился в Европу.
В тридцатые годы он посетил Германию. Знакомясь с развивающимся воздушным флотом рейха, дал этому флоту высокую оценку…
И тогда снова зашумели газеты: летчика обвинили в симпатиях фашизму, намекали на его дружбу с Герингом…
И даже официальное заявление президента Соединенных Штатов Америки Эйзенхауэра, сделанное после войны и засвидетельствовавшее, что Линдберг демонстрировал свое сочувствие и одобрение Люфтваффе в интересах военно-воздушных сил своей страны; даже личное участие немолодого уже Линдберга в боевых действиях против Японии, отмеченное, кстати сказать, и наградами, и званием бригадного генерала, так до конца и не развеяли тумана, замутившего ореол покорителя Атлантического океана, национального героя Америки.
Чарльз Линдберг умер в семьдесят три года. И только в год, когда исполнилось пятьдесят лет со дня его исторического перелета, печальный и странный этот туман, кажется, рассеялся.
Быть может, судьба Чарльза Линдберга еще раз доказывает: в авиации не бывает легких путей, а возможно, она вновь подтверждает нестареющие слова Мопассана: «Правда созревает иногда очень медленно, но никогда не даст пустоцвета».
Вслед за линдберговским через Атлантику были совершены новые перелеты: и отчаянные, и математически выверенные, и шумные рекламные, и незаметные исследовательские с Запада на Восток и с Востока на Запад…
Долгий, растянувшийся на годы путь предстояло пройти авиации прежде, чем появилось понятие «трансатлантическая трасса», прежде, чем оно сделалось будничным, самым что ни на есть обычным, прежде, чем международные диспетчерские службы заговорили о тесноте над океаном…
Рассказать историю этой трассы — задача особая, безусловно, увлекательная, но в рамках этой книги, увы, невыполнимая. И все-таки еще одному перелету из Соединенных Штатов Америки в Европу я должен найти место.
В свое время информационное агентство «Ассошиэйтед Пресс» сообщало: «Авиационные эксперты чрезвычайно удивлены точностью, с которой летчики управляли «Литуаникой»; используя только компасы, безо всяких модернизированных летных устройств они вели самолет по самому прямому направлению к своей цели. Их смелый полет дает им право быть причисленными к величайшим пилотам мира».
Действующие лица этой истории: Стяпонас Дарюс, Стасис Гиренас и «Литуаника».
Детство Дарюса прошло в Америке. Мальчиком он работал у братьев Райт, так что можно смело сказать: приобщился к авиации из самых первых рук. Потом вернулся в родную Литву, но спустя непродолжительное время вновь отправился в Штаты. Волею судьбы Дарюс оказался в Париже 21 мая 1927 года и очутился в толпе, восторженно встречавшей Чарльза Линдберга в Ле Бурже.
О чем должен был думать молодой пилот в те часы?
«Эх, повезло человеку!». Можно не угадать интонацию, но, что такая мысль возникла в голове Стяпонаса Дарюса, сомневаться не приходится. Тем более не приходится, что Дарюс был перелетной птицей — и по судьбе своей, и по тем самым обстоятельствам жизни, которые так часто оказываются — к добру ли или не к добру! — сильнее нас. И путь его лежал на этот раз далеко от родных гнездовий, за океан.
Стасис Гиренас, прежде чем стать пилотом, успел побывать и наборщиком, и матросом, и шофером такси. О таких говорят: из молодых да ранний… и еще: тертый калач, пальца в рот не клади…
Девичье имя «Литуаники» — «Белланка», по фамилии создателя машины, инженера Белланка. Самолет этот числится в справочнике «Исторические летательные аппараты». Машина родственна «Дух Сент-Луис» Линдберга, и выпускалась она в нескольких модификациях.
На одной из модификаций Кларенс Чемберлен предпринял 1 июня 1927 года — через две недели после Линдберга — перелет Нью-Йорк — Берлин, имея на борту пассажира — директора авиакомпании Ливайна.
В этом перелете были покрыты 6283 километра и установлен мировой рекорд дальности беспосадочного полета.
Справочники не слишком красноречивы. Обычно в этих книгах больше цифр. А как вам покажется такая фраза: «Еще сегодня летают некоторые («Белланки» — А. М.) в Канаде, Мексике и Южной Америке». Учтите, справочник выпущен в…1970 (!) году.
Дарюс и Гиренас купили свою «Белланку» в складчину, внеся по 1600 долларов каждый; купив, переименовали в «Литуанику» и сразу принялись за ремонт основательно потрепанной машины. Ремонт сочетался с некоторыми конструктивными изменениями.
8 мая 1933 года оранжевая «Литуаника», получившая удлиненные крылья, новый двигатель, дополнительные баки, приземлилась в аэропорту Беннет близ Нью-Йорка.
Все, что было у летчиков, они уже вложили в машину; денег на приобретение радиостанции, автопилота, некоторых навигационных приборов — оборудования по сегодняшним понятиям совершенно необходимого для любого маршрутного полета — у Дарюса и Гиренаса не хватало.
Не было у них и официального разрешения на вылет.
И тем не менее 15 июля, под видом тренировочного полета, они стартовали.
Перегруженная «Литуаника» никак не хотела отрываться от земли. Взлетной полосы едва хватило.
Позже нью-йоркские газеты писали: «Подъем в воздух литовских летчиков Дарюса и Гиренаса был таким, что у зрителей волосы встали дыбом».
Но все-таки они оторвались от американской земли и ушли в сторону океана.
Атлантика штормила.
К вечеру 16 июля, пробившись сквозь бурю, «Литуаника» вышла к берегу Северной Шотландии.
Полет продолжался.
В ночь с 16 на 17 июля «Литуаника» вновь оказалась в центре циклона разрушительной силы.
До Каунаса оставалось шестьсот пятьдесят километров — три с небольшим часа полета…
Они летели над погруженной в ночь Германией, летели домой.
И родина была совсем близко.
Юстас Марцинкявичюс еще не написал тогда:
