— Нет! — тихо сказала Клодина, снимая платье.
— Не волнуйся так, у тебя ужасный вид! — продолжала Беата. — Там внизу страшная кутерьма! Я послала няню с Леони и Эльзой подальше в парк. Здесь стоят лишь несколько групп, которые хотят непременно узнать: как это случилось? Почему? Принцы у себя в комнате, наследник плачет от отчаяния… Кто же ожидал такого?
— Будешь ли ты добра взять меня с собой в карету? — спросила Клодина.
Беата, надевавшая перед зеркалом шляпу, быстро обернулась.
— Ты хочешь уехать, Клодина? Тебе нельзя этого делать.
— Нет, я хочу, хочу…
— Ее высочество желает говорить с фрейлейн фон Герольд, — прошептала в дверь горничная.
— Видишь, Клодина, тебе нельзя уехать, — с видимым удовлетворением сказала Беата, завязывая бледно-желтые ленты своей шляпы.
В комнате больной было тихо и темно, всех удалили; только в передней герцог ходил взад и вперед неслышными шагами. Клодина села в ногах постели на стул, который слабым движением руки указала герцогиня, тихим шепотом попросив ее остаться здесь, потому что ей надо поговорить с ней о важных вещах.
Внизу, в комнате наследного принца, на ковре, рядом со стройным мальчиком сидела принцесса Елена. Она не плакала, только сложила руки, как для молитвы или как будто прося у кого-то прощения…
Принцесса Текла находилась в комнате герцогини-матери. Совершенно расстроенная старушка сидела в одном из глубоких кресел, на которых остались еще гербы Герольдов. Она едва слышала, что говорила принцесса, ее привело в ужас состояние, в котором она нашла Лизель.
— Да, едва ли возможно понять такое поведение, — вздохнула старая принцесса, — она интриганка, эта кроткая Клодина.
— Моя милая кузина, — возразила герцогиня, — давно известно, что большая часть вины в таких ситуациях на стороне мужчин… Пожалуйста, не забывайте этого!
— Но зачем ее терпят здесь? — сказала старая принцесса, рассерженная замечанием герцогини, ее желтое лицо еще больше потемнело.
— Соблаговолите вспомнить, дорогая, что здесь распоряжается только его высочество.
— Во всяком случае, мой друг, странно, странно, если подумать…
— Да, но есть случаи, когда лучше не думать, кузина, — со вздохом отвечала герцогиня.
— Барон Герольд просит милости быть принятым вашим высочеством по важному делу, — доложила фрейлейн фон Болен.
Старая герцогиня тотчас приняла его.
Лотарь вошел в комнату. Принцесса Текла любезно улыбнулась ему и встала:
— Тайная аудиенция! Позвольте, ваше высочество?
— Присутствие вашей светлости нисколько не помешает мне повергнуть мою просьбу к стопам ее высочества, тем более, что она должна несколько интересовать и вашу светлость.
Старая герцогиня бросила на него испытующий взгляд.
— Говорите, Герольд, — сказала она.
Фрейлейн фон Болен, медленно выходившая из комнаты, по усталому виду своей всегда столь любезной и готовой давать советы повелительницы поняла, что ее мысли неохотно отрывались от постели больной. Фрейлина поклонилась с тем грустным соболезнующим выражением, которое она приняла с тех пор, как однажды увидела свою госпожу с глазами, полными слез. В душе же она была очень рада: тайный страх, что Клодина вернется на свое место, а ей придется удалиться в скучную домашнюю обстановку, больше не мучил ее; никогда строго нравственная герцогиня не позвала бы к себе ту, которая дерзкой рукой разрушила священные узы и возмутила спокойствие ее семейства.
Оставшись одна, фрейлина улыбнулась и стала думать о будущем, глядя на залитый солнцем сад. Какое ей было дело до горестей и волнений других? Она чувствовала только одно: ей не придется больше проходить с пренебрежительным видом мимо лавок, в которых родные ее много задолжали и хозяева которых ежемесячно требовали уплаты; она не будет больше чистить бензином перчатки и слушать, как прислуга жалуется матери на голод. Теперь она утвердилась в положении фрейлины, а Клодина фон Герольд, очаровательная, незабвенная Клодина, рука которой была нежна, «как у родной дочери», стала невыносима! Чего еще недоставало этому высокомерному существу? Она нашла могущественного покровителя!
Фрейлейн фон Болен внезапно покраснела: она охотно поменялась бы с Клодиной Герольд.
В комнате герцогини все было тихо. Иногда только доносился голос барона, потом послышался резкий смех принцессы Теклы, и через мгновение сухая и прямая фигура ее светлости в песочном шелковом платье появилась перед испуганной фрейлиной.
— Где принцесса Елена? Отыщите принцессу! — с трудом проговорила она, причем костяные пластинки ее веера стучали, как будто державшая их рука дрожала от лихорадки.
Фрейлейн фон Болен побежала за принцессой, которая, задыхаясь, взбежала наверх.
— Мы едем в Нейгауз! Где графиня? — крикнула мать ей навстречу.
— Бога ради, мама, что случилось?
Принцесса Елена отлично знала настроение, отражающееся теперь на лице матери.
— Едем! — отвечала та.
— Нет, мама, дорогая мама, оставь меня здесь; я не выдержу страха в Нейгаузе, — умоляла принцесса.
— Но кто сказал тебе, что мы будем выдерживать? Мы сегодня же вечером едем скорым поездом в Берлин. Идем!
— Нет, я не могу, — проговорили бледные губы Елены. — Не принуждай меня, мама, я убегу с дороги, я не могу уехать отсюда.
Старуха ужасно рассердилась; она схватила руку дочери своими костлявыми пальцами.
— Поедешь! Нам нечего делать здесь, — прошипела она.
Но принцесса Елена вырвалась.
— Я исполню свой долг! — воскликнула она и выбежала из комнаты. Мать поспешила за ней, но коридор был уже тих и пустынен, как будто белая фигура растаяла в воздухе…
Принцесса Текла уехала в Нейгауз одна с графиней Морслебен.
Впереди ехал экипаж с Беатой и детьми. Лепетание маленькой внучки доносилось до принцессы. В Нейгаузе необычно бледная графиня Морслебен остановилась перед поспешно прибежавшей фрау фон Берг. Молодая графиня была вне себя от того, как с ней обращалась во время пути принцесса.
— Я охотно сейчас уеду к маме, — воскликнула она. — Чем я виновата, что у ее высочества пошла горлом кровь?
Фрау Берг еще продолжала улыбаться, но побледнела при этих словах.
— Кровь горлом? — тихо спросила она.
— Да, ей очень плохо. Телеграфировали в Г.
— А принцесса Елена?
— Она не пожелала ехать с нами, кажется, ей хотелось бы лежать на пороге больной…
— А где барон?
— У ее высочества герцогини матери; по крайней мере был там, когда мы уезжали. Болен сказала, что он просил аудиенции у ее высочества.
— Ну, а фрейлейн фон Герольд?
Хорошенькая графиня пожала плечами.
— Все говорят о ней, — сказала она. — Мне жаль ее. Говорят, что герцогиня узнала о неверности своего супруга; его высочество готов, кажется, сжечь весь мир…
— Господи, ведь скандал должен был, наконец, обнаружиться? — сказала Берг, пожав плечами. — Но где же находится гордая Клодина? Сидит в Совином доме и с нетерпеливой надеждой глядит на Альтенштейн или кинулась в пруд около замка?..
Графиня Морслебен взглянула в ее лицо, и не пытавшееся скрыть удовольствие, — дикая радость
