Заскрипела калитка, но молодые люди не заметили этого. Явилась Роза и доложила профессору, что госпожа Гельвиг ожидает его в гостиной, а госпожа советница просит его прийти поскорее.
— Разве она нездорова? — сурово спросил профессор.
— Нет, — удивленно ответила горничная, — но кофе скоро будет готов.
— Хорошо, я приду, — сказал профессор, не двигаясь с места. Он, может быть, надеялся, что Роза уйдет, но его ожидания не оправдались, и он вынужден был уйти.
— Не оставайтесь здесь долго, — сказал он на прощание Фелисите. — Ветер усиливается.
Он исчез за стеной тисов. Фелисита беспокойно начала ходить по плотине, напрасно стараясь вернуть утраченное спокойствие, чтобы обдумать создавшееся положение... Итак, она лишается не только самостоятельности, но и еще должна ежедневно видеться ним? Она сделала все, чтобы доказать ему, что ненавидит его всей душой, и останется такой на всю жизнь. Она охотно предпочла бы годами терпеть дурное обращение госпожи Гельвиг, чем один месяц прожить около него. Один его голос, ставший за последнее время таким мягким и задушевным, заставлял сильнее биться ее сердце — конечно, из-за ненависти. Недавно рассказанная им притча заставила ее задуматься, и единственное возможное решение этой загадки подтвердили его собственные слова: «Фелисита, я хочу, чтобы вы наконец испытали чувство человека, о котором заботятся любящие его люди». Несмотря на ее решительный отказ, он все-таки мог распоряжаться ее судьбой и, наверное, хотел связать ее навеки с каким-нибудь человеком по своему выбору. Таким образом, она была бы пристроена, а его несправедливость заглажена... Но она не позволит так распоряжаться собой! Что удерживало ее пойти к советнице Франк и просить ее защиты? Существовал еще маленький серый ящик, удерживавший ее в этом злосчастном доме. Ради него она должна была оставаться здесь до последней минуты!..
Анхен нарушила мучительные думы Фелиситы, ласково взяв ее за руку и направляясь с ней к дому. Фелисита села в прихожей и достала работу. Двери маленькой кухни и гостиной были раскрыты настежь. Советница очень мило исполняла обязанности хозяйки. На ней был нарядный шелковый передник, в белокурых локонах красовалась сорванная мимоходом красная роза, маленькие ножки двигались с детской легкостью, а розовое лицо стало похоже на личико счастливого и довольного ребенка, который с серьезным видом выполняет возложенную на него обязанность.
В то время как она хозяйничала на кухне, в гостиной между госпожой Гельвиг и адвокатом шел разговор о завещании старой девы. Генрих и Фридерика уверяли молодую девушку, что хозяйка теперь ни о чем другом и не думает, как только о завещании. Фелисита посмотрела на госпожу Гельвиг: ее лицо казалось постаревшим. Профессор не принимал участия в разговоре. Погруженный в свои мысли, он торопливо шагал по гостиной и, проходя мимо двери, бросал проницательный взгляд на работающую девушку.
— Я никогда не успокоюсь, дорогой Франк, — повторяла госпожа Гельвиг. — Каждый грош был с таким трудом приобретен Гельвигами. А теперь вдруг явится какое-нибудь погибшее существо — и быстро растратит сбережения честного дома. Какую пользу принесли бы эти деньги в наших руках!
— Ты опять говоришь, тетя, об этой отвратительной истории, которая тебя так волнует, ведь ты можешь заболеть, — ласково сказала молодая вдова. — Подумай о своих детях и обо мне. Ради нас постарайся забыть...
— Забыть? — вспылила госпожа Гельвиг. — Но у меня есть характер, которого, к сожалению, не имеет теперешняя молодежь, — ее уничтожающий взгляд скользнул в сторону сына. — Я не могу переносить позор и несправедливость. Как ты можешь успокаивать меня подобными фразами? Ты иногда бываешь ужасно поверхностна, Адель!
Советница переменилась в лице. Но у нее хватило самообладания, чтобы сдержать злые слова, готовые сорваться с языка.
— Я не заслужила этого упрека, — сказала она мягко. — Никто не принимает так близко к сердцу, как я, этот отвратительный поступок. Я сожалею не только о потере денег... Женщине всегда печально видеть нравственное падение ближнего. Эта старая коварная особа всю свою жизнь, наверное, думала о том, как бы чувствительнее огорчить своих ближайших родственников. Она оставила этот мир, не примиренная ни с Богом, ни с людьми и с такими грехами на душе, что небо должно остаться для нее закрытым навеки... Это ужасно!..
Работа выпала из рук Фелиситы. Она слушала, затаив дыхание. Девушка знала от Генриха, что все жестоко осуждали старую деву, но первый раз она стала свидетельницей такого обвинения. Каждое слово вонзалось ей в сердце как острый нож.
— Насколько действительно была грешна старая дева, я не знаю, — сказал адвокат. — Но из всего, что я слышал, я пришел к заключению, что никто не может рассказать что-нибудь определенное. Хроника нашего города довольствуется одними темными указаниями... Завещание указывает, однако, что это была оригинальная и умная женщина.
Госпожа Гельвиг ехидно засмеялась. — Милейший господин адвокат! Ваша задача — обелять худые поступки и находить ангельскую невинность в тех, кого общество уже давно осудило. С этой точки зрения вашу защиту можно понять, — сказала советница. — Но мой отец лично знал ее. Она довела до смерти своего отца. А насколько ей была безразлична ее репутация, доказывает скандальное пребывание в Лейпциге. Что же касается ее ума, то она впала в ужаснейшее заблуждение — она стала богоотступницей!
Фелисита вскочила со своего места и стремительно вошла в гостиную. Протянув повелительно руку, стояла она у двери, словно ангел мщения.
— Богоотступницей она никогда не была! — решительно заявила молодая девушка. — Ее убеждения основывались не на букве закона, а на природе вещей, на ее собственном существовании, в самостоятельном творчестве бессмертной души. Противоречие между Библией и естественными науками ее не смущало. Она никогда не ходила в церковь молиться Богу в изящной шляпе и шелковом платье, но когда раздавался колокольный звон, она смиренно становилась на колени, и я сомневаюсь, чтобы Всевышнему была приятнее молитва тех, кто постоянно призывает Его и этими же самыми губами распинает на кресте имя ближнего!
Молодой Франк невольно поднялся и посмотрел, не веря своим глазам, на отважную девушку.
— Вы знали эту загадочную женщину? — спросил он, когда Фелисита замолчала.
— Я бывала у нее ежедневно.
— Премилая новость! — сказала советница. — В таком случае вы, наверно, знаете какую-нибудь пикантную историю из прошлого вашей, достойной уважения, знакомой? — сказала она умышленно небрежным тоном.
— Старая дама никогда не говорила мне о своем прошлом, — спокойно возразила Фелисита. Девушка поняла, что вызвала своим вмешательством ужасную бурю, и теперь ей нужно было быть спокойной и осторожной как никогда.
— Жаль! — сказала молодая вдова, иронически покачав головой. — Я удивляюсь вашему артистическому таланту, Каролина, вы прекрасно скрывали ваши таинственные свидания... Дорогой Иоганн, ты и теперь еще раскаиваешься в том, что неправильно истолковал ее характер?
Профессор удивленно остановился, когда молодая девушка появилась на пороге. Ее речь оказалась суровой, и можно было удивляться, как у нее нашлись в нужный момент такие убедительные слова. Последний язвительный вопрос советницы остался без ответа. Взгляд профессора остановился на Фелисите. Он улыбнулся, когда она, несмотря на все свое самообладание, вздрогнула от колкостей молодой вдовы.
— Это, собственно, и было вашей тайной? — спросил он молодую девушку.
— Да, — ответила Фелисита. Ее серьезные глаза блеснули. При звуке его голоса она почувствовала, что в грядущей битве будет сражаться не одна.
— Вы хотели жить вместе с тетей — это и было счастье, на которое вы надеялись? — спрашивал
