попалось нечто исключительное.
Ощущение холодка в спине было тем моментом, ради которого она жила (а также ради хорошего оргазма или хитового фильма). Она обожала крутой сюжет и знала, что он может промелькнуть где угодно: в статье или в книге, в сценарии или в разговоре в приемной врача. И всякий раз это сопровождалось ощущением холодка в спине, сигнализировавшим о том, что вот она — история, из которой получится хороший фильм.
— Это особый дар, — говорил ей Уэстон, когда она работала на «Бирнбаум продакшнс». — Он дан не каждому. Ведь большинство движется наугад и блуждает в потемках. Используй его и не подавляй рассудком. Знаешь, у твоего отца он тоже был.
Значит, не только высокие скулы и темные волосы Нортон Олбрайт передал в наследство своей дочери Лидии. Она дотянулась до лампы на ночном столике, щелкнула выключателем и удобно устроилась в постели, натянув одеяло до подбородка.
Хотя бы один-единственный звук услышать! Дом замер, шелестел ветер, скрипнула доска… Больше ни звука. Безмолвие.
Просто гробовая тишина.
7. Джессика и туфли от Баленсиага — цвета фуксии, на высоких каблуках
Джессика шла по красной дорожке на премьерном показе фильма «Мой путь, или Автострада», зная, что выглядит сногсшибательно (шейпинг три раза в неделю и ежедневная йога способствуют хорошей форме). На ней были туфли от Баленсиага — цвета фуксии, на высоких каблуках, и она молилась только об одном: не споткнуться бы! Это был фильм, укомплектованный Си-ти-эй (а точнее, Джессикой Колфилд). Один из ее клиентов, актер Морис Банкс, сыграл главную роль, другой — режиссер Роуин Хертц — снимал, и, наконец, третий ее клиент, Стивен Фэбиан, написал сценарий.
Джессика не виделась с Майком Фоксом с тех пор, когда ушла из «Ай-эм Фокс продакшнс» и стала агентом в Си-ти-эй, а это случилось после окончания их грязной интрижки (о которой, как им казалось, никто не знал). Джессика не могла конкурировать с частными самолетами, супермоделями и показным шиком. Майк не мог от этого отказаться, и Джессика решила уйти. Они расстались и не друзьями, и не врагами — их роман просто оборвался. Но каждый раз, когда Джессика читала в «Вэрайети» или в «Голливуд рипортер» о достижениях Майка, всевозможные «если бы да кабы» не давали ей покоя.
Щелкали вспышки. Перед Джессикой шел Мэтт Деймон. Глаза слепило, она видела только расплывчатые пятна. Впереди по дорожке змеился телевизионный кабель. Джессика подняла левую ногу, чтобы освободиться от кабеля, но запуталась правой. Черт, влипла! Она уже представила завтрашний снимок с заголовком «Суперагент попала в аварию на красной дорожке». Какое дерьмо! Вдруг кто-то крепко подхватил ее под руку:
— Попалась!
— Спасибо. — Джессика обернулась — и ее окатило волной адреналина. Это был он. Тот, кто научил ее не доверять мужчинам без оглядки. Майк Фокс. Интересно, он здесь один или нет?
— Улыбайся, Джесс, — шепнул Майк ей на ухо. — И никто не догадается.
Снова щелканье вспышек и слепящий свет софитов в глаза. Джессике всегда казалось, что свет ярче, когда Майк рядом. Он сжал ее руку и не выпускал ее все время, пока они шли по красной дорожке.
— Ты хорошо пахнешь, а выглядишь еще лучше, — прошептал Майк.
Джесс… хихикнула! Она не хихикала… да, с тех самых пор, как перестала спать с Майком.
— Знаешь, мне всегда нравилось тебя смешить, — выдохнул он ей в ухо своим бархатистым голосом.
— А мне всегда нравилось, как ты это делал, — шепнула она.
Красная дорожка закончилась. Они вошли в фойе киноцентра и влились в толпу голливудских знаменитостей.
— Я рад, что ты здесь. А я-то голову ломал, скольких твоих клиентов надо занять, чтобы снова тебя увидеть. Оставайся на вечеринку и найди меня там.
Джессика повернулась, чтобы улыбнуться, но Майка уже поглотило море рукопожатий и объятий — таков удел продюсера в день премьеры. Конечно, Джессика укомплектовала проект, но фильм был заслугой Майка. Он нашел сценарий ее клиента, договорился о постановке с «Саммит пикчерс» и быстро нанял ее актера и режиссера. Подобно Джессике, Майк Фокс взлетел к вершине Голливуда как метеор, стремительно превратившись из продюсера в главу студии (а эту должность обычно получают лысеющие господа средних лет), а затем снова стал продюсером. Она продолжала работать в Си-ти-эй: ангажировала крутых кинозвезд, интересных режиссеров и сценаристов-лауреатов.
Пока Джессика предавалась своим мечтам, сзади подошла Лидия.
— По-моему, он все еще увлечен тобой, — поддела она ее.
— Майк всегда будет увлечен только собой, — парировала Джессика, возвращаясь с небес на землю.
— Возможно. Но знаешь, он исправился. Больше никаких супермоделей и актрис. Я слышала, он хочет остепениться. — Лидия вскинула левую бровь.
— Ты забываешь, у меня есть друг.
— Да. А когда Фил последний раз был дома?
— Это нечестно, Лид. Он работает.
— Я просто спросила. Фил — отличный парень, только ему следовало бы поменьше думать о программном обеспечении, а побольше — о женитьбе. А не то кто-нибудь уведет тебя прежде, чем он закончит свою программу.
— Ты видела мой грациозный проход? — спросила Джессика, уводя разговор от неприятной темы.
— Обошлось. Не думаю, что твои знакомые это заметили.
— Лид, меня тут каждая собака знает.
Лидия улыбнулась:
— Да ладно. Садись со мной. Все будет отлично. В этот уик-энд ожидаются огромные сборы.
Они прошли в зал. Зрители постепенно рассаживались, протискиваясь между рядами кресел, переговариваясь, обмениваясь улыбками, пересмеивались тем нервным смехом, какой всегда бывает перед премьерным показом.
— Пошевеливайся, сюда Лепрекончик идет, — прошептала Лидия, пытаясь держаться подальше от коринфекой колонны.
— Арнольд здесь? Но это же фильм не «Уорлдуайд пикчерс». — Джессика развернулась, чтобы увидеть пресловутую рыжеватую плешь.
— Он прежде входил в руководство студией и был исполнительным продюсером фильма.
— Ли-и-ди-и-я-я!
Лидия потрясла головой.
— Давай прикинемся, что мы его не слышали. Живо в дамскую комнату! Он, конечно, баба, но туда за нами все же не сунется.
Джессика рассекала толпу, прокладывая путь к боковой лестнице, ведущей в дамскую комнату в цокольном этаже, но Лидия замешкалась.
— Ли-и-ди-и-я-я Олбрайт, ты меня слышишь, я знаю!
Джессика видела, как Лидия глубоко вздохнула, повернулась и, стиснув зубы, расплылась в улыбке. «Я продюсер-профессионал и обожаю всех и каждого, даже тех, кого на дух не выношу», — читалось на ее лице.
— Да, Арнольд, я тебя, конечно, слышу. Но ты настолько не вышел ростом, что трудно тебя увидеть и понять, с какой стороны доносится твой голос.
Джозанна, державшаяся, как всегда, рядом с Арнольдом, задохнулась от возмущения. Слева раздались смешки.
