потолка, напоминавшем склад или мастерскую. Повсюду лежали рулоны тканей, куски меха и иные, незнакомые и непонятные Рей предметы. Тут же ей бросилась в глаза груда необработанных камней и прихотливо изогнутых металлических полосок.
Смертная сидела за громадным столом, протянувшимся во всю длину помещения. Перед ней лежали эскизы, либо подсвеченные изнутри, либо выполненные светящимися красками. Некоторые из них были приколоты к кускам материи. Тут же лежали части каких-то выкроек.
Сон девушки совсем не заинтересовал Рей. Всего лишь сон художницы, мечтающей о новых инструментах, чтобы успешнее воплотить свои творческие замыслы. Это был не самый скучный сон в пределах мира фэйри, но такие сны не содержали в себе ничего по-настоящему увлекательного. Смертные противились насилию над своими снами, в особенности художники. Их переместили в Страну фэйри ради творчества, и для них оно являлось смыслом жизни.
Рей вышла из сна художницы.
— Просыпайся, — велела той Сорша и повернулась к Рей. — Ну, что скажешь?
— Этой девушке снилось ее творчество. Мастерская, ткани, эскизы, какие-то приспособления для рисования на материи.
Смертная кивнула, и Сорша улыбнулась.
Но Рей от этой улыбки стало противно. Не сказать, чтобы сон девушки был предосудительным или непристойным. И все равно Рей чувствовала: рассказав Сорше подробности, она нарушила собственное неписаное правило: никогда и никому не рассказывать содержание снов.
— Теперь войди во второй сон, — приказала Высокая королева. — Что снится той смертной?
Рей этого очень не хотелось. Наверное, нежелание было написано у нее на лице, поскольку Сорша встала и подошла к ней. У Рей возникло искушение проникнуть в тело Высокой королевы, как в тело Девлина. Но такой маневр она оставляла на крайний случай, когда не останется иного выхода. Раскрывать эту тайну она пока не торопилась.
— Как тебя зовут? — спросила Высокая королева.
— Рей.
— Так вот, Рей, — едва слышно прошептала Сорша. — Я правлю Страной фэйри. Здесь все подчиняется моей воле. Воздух, вода, земля. Всё и вся. И ты будешь подчиняться мне, иначе я не позволю тебе остаться в моем мире.
Рей молчала.
— Что она видит во сне? — повторила Сорша.
Рей скользнула в сон второй девушки, надеясь, что не обнаружит там секретов, нежелательных для королевы. Смертная уже ждала ее. Она сидела на постели. Помещение было точной копией того, где обе девушки заснули.
— Возвращайся, — послышался чей-то голос.
Нет, это не был призрак; это была Сорша, голос которой проникал сюда из реального мира.
— Что? — не поняла Рей.
— Королева тебя зовет. Выходи из моего сна, — сказала девушка.
Она сидела неподвижно, потом вдруг начала озираться по сторонам. С глазами, полными тревоги, смертная добавила:
— Поторопись. С недавних пор она не выносит малейшего промедления. Похоже, что у королевы Разума нелады с рассудком.
Рей кивнула и вышла из сна.
— Ты звала меня? — спросила она.
За эти минуты Высокая королева заметно изменилась. Надменность уступила место взволнованности. Серебристые глаза сияли, как две полные луны. Она улыбнулась Рей не то чтобы дружелюбной, но вполне удовлетворенной улыбкой.
А Рей еще никогда не испытывала такого страха, как в это мгновение.
— Получилось, — сказала Сорша и посмотрела на смертных. — Готовьтесь.
Девушки вскочили и принялись за дело. Одна помогала Высокой королеве раздеваться. Другая взбивала подушки на роскошной, богато украшенной кровати, которая неожиданно появилась на месте трона. Основа кровати была вытесана из камня, а перину заменяла стопка плотных одеял.
Сорша наклонилась к Рей и прошептала:
— Я желаю увидеть своего сына. Ты мне в этом поможешь.
Рей застыла от страха.
— Как только я его увижу, ты немедленно уйдешь из моего сна.
Сорша поднялась по каменным ступеням, ведущим к кровати. Когда королева улеглась, кровать со всех сторон окружили прозрачные стеклянные стены.
— Будить меня позволено лишь Сету и Девлину. Девлину, когда он вернется, скажете, что мне здесь ничего не грозит.
Обе девушки молча присели в реверансе.
— А ты, Рей, будешь ежедневно приходить сюда и рассказывать обо всем, что тебе сообщат мои глаза и уши.
Она кивнула на девушек.
— Ваше величество…
— Ко мне обращаются «моя королева», — перебила ее Сорша. — Я — королева всего мира фэйри. Ты желаешь жить здесь?
— Да.
Сорша вопросительно подняла тонкую бровь. Рей тоже сделала реверанс.
— Желаю, моя королева. Но если вдруг возникнет опасность… Должны ли мы тебя разбудить?
— Нет.
Высокая королева закрыла глаза. Стеклянные стены сомкнулись, образовав купол.
— Я все сказала. Изволь подчиняться.
ГЛАВА 19
Пока Эни справлялась со своим гневом, Девлин сидел молча (насколько это было возможно). Ему сейчас очень не хватало тишины, когда можно сосредоточиться и спокойно обдумать дальнейшие шаги. Но на Эни тишина действовала угнетающе, неподвижность — тем более. Чем дальше вперед несся конь, превратившийся в машину, каким-то чудом уворачиваясь от многочисленных автомобилей, тем больше эта бешеная поездка успокаивала Эни.
«В этом мы с ней совсем не похожи».
Девлина неприятно будоражило сходство коня с транспортным средством смертных. В отличие от многих фэйри он без особого физического дискомфорта мог ездить в настоящих металлических клетках, однако испытывал там моральный дискомфорт. Сейчас же Девлину было и физически неуютно. Конь превратился в другую машину: вместо просторной «барракуды» они ехали в смехотворно маленьком «остине-мини» вишневого цвета, с откидным верхом. По словам Эни, это была «классика образца тысяча девятьсот шестьдесят девятого года». Девлин еще раз подивился странной логике смертных. Называть «классикой» тесную кабинку, где любой смертный выше среднего роста должен был сидеть скрючившись! Ну а музыка такой громкости, какую установила Эни, повредила бы уши любому смертному. Это было еще одной, третьей по счету пыткой, обрушившейся на Девлина.
— Эни! — позвал он.
Пришлось не говорить, а орать, чтобы перекрыть голос исполнителя, вопящего о том, что ему надоело «дешевое и веселое»[5].
Эни не отозвалась, и тогда Девлин резко уменьшил громкость.
— Я бы хотел обсудить наш план, — сказал он, ничем не выдавая своей тревоги и подавленности.
