приходилось признать, что парень он был видный. Кроме того, у него были деньги, власть и положение в обществе — все то, в чем нуждалась такая женщина, как Дженни.
— Бреннен… какого черта ты… Где Дженни?
— Она в ванной.
— Тогда почему… Ах ты сукин сын!
Джек сдержанно улыбнулся в трубку:
— Дженни так не думает. По крайней мере сегодня утром.
Последовала еще одна долгая пауза.
— На этот раз ты переплюнул самого себя, Джек. Воспользовался наивностью красивой молодой женщины, не привыкшей иметь дело с такими охламонами, как ты. Придется приехать и вышвырнуть тебя из окна.
Джек ощетинился:
— Мы оба знаем, что на это у тебя кишка тонка! Но добро пожаловать. Посмотрим, что из этого получится!
Стоя в дверях ванной и застегивая белую батистовую блузку, Дженни услышала слова Джека и испуганно ахнула:
— О Боже, это Говард!
— Извини, я тороплюсь, — сказал Джек в трубку, — можешь быть уверен, я передам Дженни привет от тебя. — Он положил трубку на рычаг и осекся, увидев бледность Дженни и чувствуя себя последним подонком.
— Как ты мог? — Она гневно шагнула к нему. — Как ты мог так обойтись со мной?
Джек сел, свесив ноги на пол, и порывисто провел рукой по волосам.
— Честно говоря, я не собирался делать ничего подобного. Сам не знаю, что на меня нашло…
Она яростно замигала и отвернулась, но Бреннен успел заметить на ее глазах слезы. Обозвав себя скотиной, Джек поднялся, обмотал простыню вокруг талии, подоткнул ее и подошел к Дженни.
— Проклятие! Дженни, мне очень жаль. В этом парне есть что-то, возбуждающее во мне самые низменные чувства…
Дженни отвернулась от него и вытерла глаза тыльной стороной ладони.
— Он партнер Билла, Джек. Ты можешь себе представить, что он теперь думает? Можешь представить, что он думает обо мне?
Джек слегка напрягся.
— Он думает, что ты провела ночь со мной. Со мной, Джеком Бренненом. Если ты считаешь это позором, то можешь не беспокоиться — это больше не повторится. — Он нагнулся, поднял с пола рубашку и шагнул в ванную, чтобы забрать все еще влажные джинсы.
Дженни смотрела на него с изумлением. Она поняла, что причинила ему боль. Это было видно по глазам Джека и ходуном ходившим желвакам на его скулах. Она встала на пути у Бреннена, не дав ему дойти до дверей.
— Извини, Джек. Я погорячилась… Я не стыжусь ни тебя, ни того, что мы делаем. Просто Говард — мой друг, и мне бы не хотелось его обижать. Иногда он чересчур опекает меня. Я думала, будет лучше, если он ничего не узнает о нас… по крайней мере какое-то время.
— Похоже, ты не верила, что наши отношения примут такой оборот…
Дженни вздернула подбородок:
— Да, не верила!
— Может быть, они и не затянутся, Дженни. Никто этого не знает. Но сейчас они существуют, и мне плевать, нравится это Маккормику или нет.
Несколько секунд Дженни молча смотрела на него, а затем на ее губах расцвела задумчивая улыбка.
— Они существуют? — медленно повторила она.
Джек улыбнулся, и на его щеках появились ямочки.
— Ну да, существуют.
Улыбка Дженни стала ослепительной. Бог с ним, с Говардом, позже она все объяснит ему…
— Если так, то почему бы мне не закончить одеваться и не приготовить тебе завтрак?
— С тех самых пор, как я увидел на стене кухни голубые ленты в рамочках, у меня появилось смутное подозрение, что ты умеешь готовить.
— До гибели Билла мне приходилось быть настоящим шеф-поваром. Мы принимали кучу его деловых знакомых, и Билл гордился моим искусством.
— А почему же я узнаю об этом только сейчас?
Джек пошел за ней в ванную. Дженни взяла его джинсы, спортивные трусы и насквозь мокрые черные ковбойские ботинки.
— Пока мы завтракаем, можно будет положить твои вещи в сушку, — сказала она. — Конечно, за исключением ботинок.
— Так почему же? — не отставал облаченный в простыню Джек, вслед за ней спускаясь на кухню. Край густого черного клина на груди, сужавшегося к плоскому животу, скрывался за складками полотна.
— Сказать по правде, после гибели Билла я обнаружила, что мои поварские таланты доставляли больше удовольствия ему, чем мне, — она обернулась и с улыбкой посмотрела на Джека. — Правда, это не значит, что я все забыла!
Джек усмехнулся.
— Моя мачеха была великая кулинарка, — сказал он, — наверное, только поэтому отец вообще возвращался домой.
Дженни остановилась на последней ступеньке.
— Они действительно были так несчастливы?
— Хуже. Я думаю, их брак был самым несчастным в мире.
— Тогда почему же они жили друг с другом?
— Не имею ни малейшего представления. Я заикался об этом пару раз, но они смотрели на меня так, будто я о шести головах. Скорее всего оба верили в формулу «до тех пор, пока нас не разлучит смерть». Может быть, именно поэтому отец и покончил с собой.
Дженни застыла в дверях кухни как вкопанная, обернулась и посмотрела Джеку в лицо.
— Твой отец покончил с собой?
Джек зябко поежился, словно его обдало холодом:
— Ага! Сел за письменный стол в своем офисе и хладнокровно пустил себе пулю в лоб.
— Почему он это сделал?
Бреннен, как всегда, беспечно пожал плечами.
— Надо думать, именно по той причине, о которой я говорил. Ему осточертела жизнь. Он не знал, что с ней делать, и выбрал самый легкий способ избавиться от нее.
— Ох, Джек… Мне так жаль!
— Не стоит. Судя по жизни, которую вел отец, он умер задолго до того, как отправился на тот свет.
«Теперь многое становится понятным, — подумала Дженни. — Вот почему Джек всегда был таким непоседой. Он решил жить полной жизнью, не упускать ни одного момента, видеть, чувствовать и испытывать то, чем были обделены его родители».
— Пойдем, — тронула его за рукав Дженни, — поможешь мне на кухне. По крайней мере последишь за тем, чтобы я не сожгла твои яйца.
Джек лукаво усмехнулся:
— Милая, ты можешь сжечь мои яйца в любой момент. Стоит только захотеть…
Дженни вспыхнула и ткнула его локтем в бок.
Говард Маккормик уставился на телефон, стоявший рядом с кроватью, у него чесались руки швырнуть аппарат в стену.
— Ублюдок!.. — Кулаки у него чесались еще сильнее. Безумно хотелось заехать в наглую морду Джека
