заключается в том, что вам очень хотелось стать маркизой.
Рокуэйна гордо подняла голову.
— Это вовсе не так. Просто Патрик убедил меня, что только таким образом он с Кэролайн сможет убежать, ведь между ее возвращением из Лондона и венчанием оставалось совсем мало времени.
Ей показалось, что она все еще не убедила маркиза, и она продолжала:
— Если бы не было такой спешки и Кэролайн вернулась пораньше, они могли бы убежать в пятницу или субботу, и тогда мне не нужен был бы этот подлог.
Маркиз нахмурил лоб, словно пытался уследить за ее мыслью, а затем сказал:
— Но вы не отказались от этого, как вы выразились, «подлога»!
— Для меня это была единственная возможность выбраться из замка, где я жила как в тюрьме и была прислугой или, точнее, швеей моей тетки!
— И вы хотите, чтобы я поверил в это?
— Думайте, что угодно, но это чистая правда.
— По существу, вы намекаете на то, что выбрали меньшее из двух зол! — с сарказмом заметил маркиз.
— Именно это я и собиралась сказать. Смею вас заверить, милорд, что ни при каких других обстоятельствах я бы не вышла за вас!
— Почему же это?
— Потому что вы очень… жесткий человек и крайне себялюбивый.
— Себялюбивый?
— Конечно! Вы решили жениться на Кэролайн потому, что это устраивало вас по причинам, которые ей были хорошо известны. Но с ней вы даже не обсудили этот вопрос и решили, что от вашего предложения она придет в такой же восторг, как и герцогиня.
Говоря это, девушка понимала, что инициатива у нее в руках, так как она подошла к вопросу с неожиданной для маркиза стороны. Через минуту он заговорил снова:
— Пожалуй, если подумать, я поступил несколько своевольно!
— С вашей стороны было непростительно, что вы позволили родителям Кэролайн поступить с дочерью как с вещью, даже не спросив, хочет она выходить за вас или нет.
— Но я всегда считал, что браки молодых девушек устраивают их родители, — заметил маркиз, словно пытаясь оправдаться, — и что они выбирают того жениха, кто сделает наиболее выгодное предложение!
Он был настолько поражен тем, что его точка зрения на этот вопрос не отвечала действительности, что Рокуэйна не удержалась от смеха, но, справившись с собой, ответила:
— Девушки становятся женщинами, и сомневаюсь, что ваша милость обращались так бесчеловечно с какой-нибудь из прелестных женщин, за которыми вы ухаживали в Лондоне.
Маркиз подошел к столу, чтобы налить себе еще бокал.
Взглянув на бокал Рокуэйны и увидев, что он почти полон, маркиз отпил чуть-чуть и сказал:
— Так что вы думаете по поводу всей этой неразберихи?
— Думаю, вам следовало бы рано или поздно сообщить герцогу, что вы женились… не на той девушке.
— Вы полагаете, ему это еще не известно?
— Они, возможно, удивляются, куда я пропала, но вряд ли им придет в голову, что вы женились не на Кэролайн.
— И как они поступят в отношении вас? Рокуэйна пожала плечами.
— Герцогиня будет счастлива, что избавилась от меня, хотя, конечно, удивится, что я убежала без денег и даже без лошади!
— Неужели вы серьезно говорите, что она ненавидит вас? Но с какой стати?
— Ответ очень прост. Мой отец умер, оставив долги, а моя мама была француженкой!
— Француженкой? Так вот откуда у вас такой цвет глаз.
Рокуэйна усмехнулась.
— Я ужасно боялась, что глаза меня выдадут.
— Если Кэролайн ваша кузина, — размышлял маркиз вслух, — значит, вы дочь лорда Лео!
— Так вы знали папу?
— Я восхищался им! Он был отличным наездником, и теперь я понимаю, откуда у вас такой дар укрощать лошадей.
— Папа свободно справлялся с любым конем, даже самым строптивым.
— Как и вы. Рокуэйна улыбнулась.
— Я считала… что мы… что у нас будет хотя бы какой-то общий… интерес!
Маркиз пристально глядел на нее.
— Вы намерены и дальше играть роль моей жены?
— Это не роль. Мы обвенчаны, и хотя вы можете ужасно сердиться, все сделано по закону, поэтому вряд ли вам удастся что-либо изменить!
Маркиз поставил бокал на каминную полку и посмотрел на стоявшие на камине букеты цветов.
— Я не просто сердит, я вне себя. Вы с Кэролайн превратили меня в болвана, и вряд ли это может веселить меня.
— Мне казалось, — медленно заговорила девушка, — что единственным выходом для вас было бы заставить всех поверить, что вы знали, что делаете, и… женились на мне, зная, кто я такая.
— Зачем это мне?
— Чтобы не быть посмешищем в глазах света и избежать сплетен!
Эта мысль пришла девушке в голову только сейчас, но она показалась ей вполне логичной.
Когда маркиз удивленно обернулся к ней, она поняла, что он быстро сообразил что к чему.
— Вы можете сказать, — опередила она его, — что, когда вы делали предложение Кэролайн, она рассказала вам, что влюблена в Патрика Фэрли и уговорила помочь ей и вести себя так, будто она приняла ваше предложение.
Рокуэйна говорила так, словно смотрела на картину, представшую ее мысленному взору.
— И никому не было известно, кроме нас с вами, — продолжала она, — что мы случайно встретились перед скачками и влюбились друг в друга с первого взгляда!
Она посмотрела на маркиза, потом отвела взгляд до того, как он успел сказать что-либо.
— Это было именно вашей хитроумной идеей, что я должна занять в церкви место Кэролайн, и поэтому-то вы так настаивали на быстром венчании и отъезде, чтобы никто не разоблачил меня на приеме после венчания!
Маркиз снова пристально посмотрел на нее, а потом внезапно запрокинул голову и расхохотался.
— Не могу поверить этому! Наверно, я просто сплю!
— Я тоже все время, с той самой минуты, как согласилась на просьбу Патрика, думала, что вижу это во сне. Я не сомневалась, что все это закончится катастрофой.
— И вы всерьез думаете, что кто-нибудь поверит этой сказке, которая могла бы занять достойное место в «Тысяче и одной ночи»?
— Для меня это не менее фантастично, чем ваше настойчивое предложение руки и сердца девушке, с которой вы виделись всего трижды и едва перемолвились двумя словами, или ваш рекордный переезд из Англии в Париж, который, надо думать, должен рассматриваться как романтическое путешествие в медовый месяц!
Маркиз снова расхохотался. Затем сказал:
— Пожалуй, мне следует объяснить причину такой спешки!
— Признаюсь, я очень любопытна, и мне ужасно хотелось бы знать, почему торжеству бракосочетания было отведено так мало времени.
Маркиз нахмурился, словно она затронула тему, которая ее не касалась.
Но в этот момент их пригласили на ужин; она поднялась, он предложил ей руку, и они не спеша пошли по коридору в роскошную столовую, украшенную бесценными гобеленами.
