Вопрос застал Сироткина врасплох. Он уже забыл, как сын помогал ему вывозить ящики из леса.
— Вот что, Илья, — деловым голосом произнес отец и присел на корточки, — ты должен всегда оставаться мужчиной. И запомни: никогда, нигде и никому не говори о золоте и о моих друзьях. Это очень опасно. Люди не любят болтунов, особенно тех, кто много знает и говорит. Потом очень пожалеешь. Слово не воробей, обратно не вернешь. Свое носи в себе и никогда не теряй. Ты меня понял?
— Понял, — надув щеки, ответил сын.
— Скоро я вернусь со своим другом, и мы увезем ящики из бани. Вот когда мы сможем вздохнуть с облегчением и помиримся с мамой, тогда видно будет. А пока пусть ворчит. Женщины не должны знать о мужских делах. Ты все запомнил?
— Запомнил.
Роман погладил сына по голове и вышел с участка на лесную тропинку. Что-то скребло на душе. Он ощущал какую-то тяжесть в груди, беспокойство и неуверенность в том, что делает так, как надо делать. Ему хотелось побыстрее вывезти ящики с участка, а там видно будет. Он все больше и больше склонялся к мысли о том, что Валерка Родионов поступил правильно. Надо отказаться от своей доли и забыть обо всем. Но он не считал такой поступок выходом из положения. Позиция страуса, который спрятал голову в песок. Если ты украл кошелек, то ты вор и твои извинения не делают тебя невиновным. Здесь речь идет не о кошельке. У Максима и у Чайки железное алиби. Шофер — свидетель. Толик возит все руководство банка на охоту в заказники, его фото на Доске почета. Ему поверят. А кто поверит ему, если найдут золото в его бане? Подбросили? Даже собаки со смеху сдохнут. Какое может быть алиби и отговорки? Никто не поверит, что он обычный исполнитель, водила, мальчик на побегушках, который ничего не знал об истинном замысле. Марионетка. Собственная инициатива хороша в игре в шахматы, но когда ты обыграл всю страну и этому найдут подтверждение, тебя ничто не спасет. Идиот. О чем он думал, когда готовил машины и рвался в бой? Давно нервы себе не щекотал? Все. Гонки кончились. Хорошо бы. Как бы не началось все сначала. Тут не ралли — выиграл, проиграл. Тут выжил или сдох. У этой гонки нет конца и передышки не будет. Это походило на падение в пропасть. Долгий или быстрый скачок к смерти.
Сойдя с автобуса, Роман прошел лесом и вышел к берегу реки. Народу стало меньше. В основном остались те, кто разбил здесь палатки. У опушки стояло четыре машины, но 'скорой помощи' среди них не оказалось. Глубокие следы, примятая трава говорили о долгой стоянке, даже масляные пятна остались.
Роман осмотрелся. Неподалеку располагалась палатка. Девушка в купальнике колдовала над котелком. Он подошел ближе, втянул воздух и сказал:
— Тройная уха. Вкуснятина.
Девушка улыбнулась.
— Вы давно тут обосновались, хозяюшка?
— Третий день.
— Видели, тут 'скорая' стояла? Я шофера ищу. Он у меня насос попросил и уехал.
— Точно сказать не могу. Шофера мы не видели. Приезжали милиционеры на мотоцикле. Долго обхаживали машину, а потом один из них сел за руль, и они уехали. Это сегодня утром все происходило. Шофера они не искали. Складывалось такое впечатление, будто они специально за машиной приезжали. Люди их не интересовали.
— Странно. Ну спасибо.
— Это за что же? Вашего насоса у меня нет.
Сироткин отправился в обратный путь. Ему казалось, что за ним наблюдают. Озираясь по сторонам, он вышел на шоссе и начал ловить попутку. Он не знал, как и где ему найти машину. Через три часа приедет Чайка и будет ждать его на окраине поселка, а у него нет транспорта. Пока в его доме находится золото, на угон он решиться не мог. Любое задержание чревато кошмарными последствиями. Тут надо зарыться в сарае и носа не показывать. Но золото жгло землю под собой, и Роман должен был его вывезти любой ценой.
Неожиданная мысль вызвала улыбку на его лице. Муж его родной сестры полгода назад купил 'Москвич'. Конечно, этот скупердяй машину не даст, но он торчит до семи вечера на работе. Они с сестрой работали на Втором часовом заводе с семи утра до семи вечера через день. Если они приезжали вчера на дачу, то сегодня оба работают, а машина стоит возле завода.
Сироткин отправился в Москву. К половине пятого он добрался до заводской проходной. Голубой 'Москвич' зятя ожидал хозяина у обочины на другой стороне улицы. Пропажу заметят не сразу. Зять мотается по цехам, а не сидит у окна в кабинете, так что сестренка узнает о краже раньше.
Открыть и завести машину человеку, который проработал на автозаводе около семи лет, ничего не стоит. Элементарно, как хозяйке сделать бутерброд.
Через пять минут он ехал по Ленинградскому проспекту. Возле гостиницы 'Советская' он остановился и позвонил сестре на работу.
— Привет, Женечка, это я.
— Привет. Позвонил извиниться за вчерашнее? В баню пригласил, называется.
— Завтра вам будет баня. А сегодня я намерен усугубить свою вину. Я сейчас тебе кое-что скажу, ты только не нервничай и выслушай меня молча. У меня возникли некоторые трудности, и позарез нужна машина...
— Можешь не продолжать. Коля машину не даст...
— Я продолжу. Мне известно, что он ее не даст. Я взял ее сам. Завтра приедете и заберете ее в целости и сохранности. Раз в жизни и на электричке прокатиться не грех. Найди его и предупреди, чтобы не устраивал истерик и не бегал по милицейским участкам. Всех вас целую.
Не дожидаясь ответа, он положил трубку и вернулся к машине. Облегченно вздохнув, Сироткин сел за руль.
Максим положил телефонную трубку на рычаг и отошел к окну. Несколько минут он неподвижно стоял и о чем-то думал. У него в запасе было достаточно времени до назначенной встречи, но ему не хотелось оставаться дома. Его беспокоило какое-то нехорошее предчувствие, однако ни страха, ни тревоги он не испытывал.
Максим собрал со стола необходимый инструмент, уложил его в сумку и направился к двери. Он взялся за ручку в ту секунду, когда раздался резкий звонок. Ветров распахнул дверь и увидел перед собой двух милиционеров. Лейтенант стоял первым, за его спиной толкался сержант.
— Максим Ветров?
— Он самый.
Появление милиции его не испугало. Он все еще не осознавал совершенного им и его дружками преступления. Это был сон, ясный и страшный, но не имеющий отношения к жизни.
— Кто у вас в квартире? — спросил лейтенант.
— Вы первый, кого я сегодня вижу. Плохая примета. Глаза продрал, а перед тобой участковый — значит, день пойдет кувырком.
— На вас поступило заявление, не валяйте дурака, Ветров. Вы всю ночь не давали спать соседям с нижнего этажа.
Максим кивнул и указал на соседнюю квартиру.
— И мне тоже не давали спать. Вам туда, лейтенант. Я человек тихий, мирный, сплю по ночам. Вот в сорок восьмой по ночам спать не любят.
— Кто там живет?
— Тот, кто ее снимает. Веселые ребята. Сейчас отсыпаются. Вам они вряд ли откроют. Хотите, помогу. Если кто-то до двери доползет, то мне откроют. С радостью им гадость сделаю. Они мне штопор так и не вернули. Зайдите ко мне в прихожую. Вас в глазок видно не будет.
Милиционеры переглянулись и зашли в квартиру. Ветров приблизился к соседней двери, прижал ухо и прислушался.
— Как в гробу.
