– Хотя бы о фотке, присланной моей жене. Не для того ее присылали, чтобы она сбежала от меня. Глупо. Вспомни все, что ты видел за время своих наблюдений. Любая мелочь может стать главной в этом деле.
Секретарша вышла из кабинета следователя и попросила зайти Афанасьева, оставив дверь распахнутой настежь. Полковник в отставке зашел, прикрыл за собой дверь и положил на стол повестку.
– Афанасьев Иван Максимович. Вызывали? Я перед вами.
– Присаживайтесь, Иван Максимыч. Я Вербицкий. Веду дело об убийстве в пансионате.
Афанасьев скромно сел на край стула.
– Вы ветеран органов МВД.
– В запасе.
– В таком случае я могу рассчитывать на вашу откровенность. Вы понимаете, о чем идет речь?
– Об убийстве Олеси Астаховой, разумеется.
– Верно. В ночь убийства возле ее дома видели вас. Кассирша из супермаркета, расположенного на территории пансионата, некая Раковская. Она знает всех отдыхающих.
– Встречный вопрос. А что она могла делать среди ночи возле коттеджа Астаховых?
– Шастала по кустикам со своим приятелем. Искали подходящее место. Они видели вас возле дома. У вас на шее висел фотоаппарат. Любите снимать ночью?
– Та ночь оказалась неудачной.
– Для фотографа, но не для убийцы.
– Меня нанял муж Олеси Денис. Он ревновал жену к каждому столбу. Я следил за девушкой два месяца, его подозрения не оправдались.
– Вы о чем-то умалчиваете?
– Голословно обвинять никого не хочу. У меня даже зацепки нет.
– Вы каждый день следили за убитой?
– Только в те дни, когда Денис куда-то уезжал. Я частное лицо. Розыск преступника не входит в мои планы. К тому же я считал эту пару образцовой семьей, а в пансионате убедился в своих выводах окончательно.
Вербицкий встал из-за стола и начал прохаживаться по кабинету. Потом подошел к столу, достал из ящика и положил перед Афанасьевым фотографию.
– Это Олеся?
– Да. Но фотография не моя.
– Мы взяли ее из семейного альбома, который нашли в городской квартире. А где ваши фотографии?
– Исчезли. Я снимал на цифровой фотоаппарат. Что-то случилось с флешкой. На ней ничего нет.
– Вы виделись с Денисом?
– Он куда-то уехал после похорон. Я его понимаю.
– О себе я этого сказать не могу. В семейном альбоме мы не нашли ни одного снимка Дениса.
– Вы с ним не виделись? – спросил Максимыч.
– Виделся. В морге. Он приезжал с профессором на опознание. Он меня предупредил о своем отъезде. Не хотел возвращаться в пустую квартиру. Сам добровольно отдал мне ключ от нее. «Если что нужно, можете заходить и брать необходимые вещи, важные для следствия». С тех пор я его не видел.
– Ничего странного в его поведении я не вижу.
Вербицкий вновь начал прохаживаться по кабинету.
– Все бы ничего. Но в доме нет ни одной фотографии Дениса. А так же его отпечатков. В коттедже их тоже не нашлось. Однако на орудии убийства их больше чем надо.
– Я знаю чьи они.
– Любопытно.
– Вашего друга Олега Громова.
– Уверены?
– Он колол дрова для камина, вот почему их так много. Девушку убили одним ударом. Следы на древке ничего не доказывают.
– Есть еще письма, они очень красноречивы.
– Обычный курортный флирт. Олеся и Олег симпатизировали друг другу. Кого-то эта ситуация устраивала.
– Кого же?
– Не знаю. Того, кто вел за ними фотоохоту. Не я один щелкал фотоаппаратом.
– И вы показывали снимки мужу.
– Я – нет. О других не знаю. Меня кто-то дублировал.
– Момент важный, Иван Максимыч. Один из моих сотрудников ездил в Омск. Он без особых хлопот купил билет по чужому паспорту. У трапа самолета у него проверили посадочный талон, и все. Внутренние линии не отличаются особой бдительностью.
– Вместо Астахова мог лететь кто угодно.
– Если так, то убийство планировалось очень тщательно и выполнено безукоризненно.
– Согласен. Возникает извечный вопрос. Каков мотив?
– У Олеси есть огромная коллекция картин. На аукционе они стоят миллионы. В Англии, Голландии, Франции, но только не у нас. Их не трудно вывезти. Олеся завладела этими работами путем головокружительной аферы, за которой тянется кровавый шлейф. Ее девичья фамилия Чебрец. Автором картин считается ее мать Ксения Чебрец. Олеся Чебрец объявлена в федеральный розыск, но Олесю Астахову никто не ищет. Вряд ли она сама сумела провернуть аферу с картинами. За ее спиной кто-то стоит.
– И этот кто-то убрал ее?
– Возможно. Не берусь утверждать. Те, кого мы подозревали, сумели вывернуться, но находятся под пристальным контролем. В деле появились новые игроки.
Афанасьев потер свой чисто выбритый подбородок.
– Говорите, миллионы?
– В валюте, разумеется.
– Серьезный мотив. В коттедже было много картин. Они же не испарились?
– Вывезли все. Вопрос – кто? И куда? – сам себе задал вопрос Вербицкий.
– Краем уха я слышал о выставке, но не придал этому значения. Денис сам ходил туда с женой, мое присутствие не требовалось.
– Будет время подумать над этим ребусом, звоните мне в любое время. А заодно передайте привет Олегу. Для меня он недоступен.
– Его тоже можно понять. У меня к вам просьба. Дело, как я догадываюсь, старое, быльем поросло. Можете мне рассказать об истории с картинами?
– Начать надо с того, что Олеся Чебрец была в федеральном розыске, к ней подобрались на вытянутую руку, и тут она погибает.
– Муж наверняка знал об этом.
– Пока мне трудно судить. Свои соображения я оставлю при себе, если позволите, а историю картин могу рассказать.
Олег приехал к полковнику домой. Оба считали его квартиру самым безопасным местом для конспиративных встреч.
– Как встретил тебя Вербицкий, Максимыч?
– Передавал тебе привет. Письма твои он читал и понял ваши с Олесей отношения. Алиби Дениса лопнуло.
– Я ему с самого начала говорил об этом.
– Картины на стенах коттеджа помнишь?
– Мазня.
– Последние две были проданы на аукционе по два миллиона английских фунтов.
