целях. Это неслыханно. Является ли секретарь Миллер просто орудием в планах сенатора? Неужели вся работа Корпорации – это подготовка к реализации его религиозных планов?
Вот он, шанс, подумал секретарь Миллер. Однако сначала необходимо критически обдумать свое положение. Обязанности в планах Корпорации ему все же придется пока выполнять, поскольку сигнал к старту операции в понедельник утром уже отдан. Но перед стартом он нанесет удар – он бросит вызов в лицо сенатору. И момент этот нужно тщательно продумать, иначе его незамедлительно постигнет участь профессора Кента.
42
В то время как машина спускалась по головокружительному серпантину дороги из Альто-Плано к столице Боливии, Кэтрин и Рутерфорд сидели, погруженные каждый в свои мысли. Улыбчивый, полный энергии Киттэ вел машину умело и быстро.
Кэтрин смотрела на долины и горные вершины – и думала о профессоре, гадая, что бы он предпринял на ее месте. Ей болезненно не хватало старого друга – его авторитета и доброты. Рутерфорд, который до этого молчаливо размышлял, сейчас обратил внимание на потрясающие красоты Анд. Нахмурившись, он глядел в окно, жадно вбирая взглядом ландшафт, будто надеясь отыскать в нем ответы. Затем вдруг повернулся к Кэтрин.
– Вы слышали об эпосе о Гильгамеше?
Она посмотрела ему в глаза. Рутерфорд с надеждой поднял брови. Кэтрин покачала головой.
– На этой истории основывается библейское предание о Ное. Первая запись об этом датируется примерно двухтысячным годом до нашей эры. Но скорее всего, эпос гораздо старше. Гильгамеш был царем шумерского города Урука, и вот он рассказывает, как встретил другого царя Утнапишти, жившего еще до потопа. Один из богов предупредил Утнапишти о грозящем потопе, и тот построил лодку, взял на борт разнообразных животных и все известные виды семян. Вскоре разразился страшный шторм, а потом не стало ничего – одна вода, всюду, докуда хватало глаз. Утнапишти выпустил голубку…
Тут Кэтрин прервала его:
– Странно… Выходит, авторы Ветхого Завета целиком позаимствовали историю.
– Ну а почему нет? История-то хорошая. Можно допустить, что Утнапишти послужил символом, ярким представителем тех, кто выжил после потопа. В противном случае человеческая раса не возродилась бы и не достигла сегодняшних размеров. Эти мифы – первичное доказательство катаклизма, едва не уничтожившего всех наших предков. Человечество было стерто с лица земли почти полностью.
– Ого, вот это мысль!
– Согласен. Но это и единственная причина, почему страшная история о потопе жива во многих мировых культурах. Эта наше самое раннее общее воспоминание… Ведь существует множество других описаний катаклизма, с землетрясениями, и огнем, и холодом – и все они на первый взгляд совпадают с преданиями о потопе. Например, манускрипты зороастрийцев.
– Зороастрийцев? – нахмурилась Кэтрин, – кто это?
Рутерфорд терпеливо объяснил:
– Последователи пророка Зороастры, также известного под именем Заратустра, или Заратуштра. Религия зороастрийцев существует и в наши дни, хотя осталось их всего лишь несколько сотен тысяч и живут они в основном в Индии, в Бомбее. Согласно легенде, Зороастре было откровение божье.
Кэтрин усмотрела параллель:
– Так он – как Мухаммед для мусульман или Моисей для иудеев?
– Да. Только Заратустра старше, он жил еще до двухтысячного года до нашей эры. Зороастрийцы, считающие, что их народ родом с севера России, верят, что когда-то дьявол решил уничтожить Арйана Вэджа – зороастрийский рай, находившийся где-то в Сибири. Вместо того чтобы затопить его, он его заморозил. Манускрипты рассказывают, как некогда красивая земля вдруг покрылась снегом и льдом и навеки ушла под воду.
Кэтрин с интересом слушала.
– Довольно своеобразная судьба – и это совсем не похоже на выдумку.
– Верно. А ведь и у викингов есть похожие предания, – вдохновенно продолжил Рутерфорд. – Они верили, что были времена, когда казалось, что земля навсегда погрузится в хаос. Урожай погиб, разразилась война, всюду повалил снег. После похолодания землю повсеместно охватили пожары. Дотла сгорело все живое. И в конце концов, будто земля недостаточно настрадалась, внезапно моря вышли из берегов и похоронили сушу под водным покровом.
С этими словами Рутерфорд хлопнул в ладоши. Кэтрин задумалась над страшным преданием викингов.
– Проблема в том, что нигде, ни в одном из мифов, которые вы сейчас пересказали, не говорится о том, что конкретно стало причиной глобальной катастрофы. Если мы не узнаем причину, как нам удастся избежать судьбы предков?
Рутерфорд принялся размышлять вслух:
– И все же профессор был убежден, что именно об этом говорится в зашифрованном сообщении.
– А может, следует взглянуть на проблему в другом ракурсе?
– Это как же?
– Ну, например, вместо того чтобы полагаться исключительно на нашу способность толковать предания для выяснения того, что погубило Древний мир, почему бы не попытаться найти другое свидетельство природного катаклизма? Если использовать чисто геологические источники или же ископаемые доказательства, можно будет, наверное, установить временные рамки этого драматического периода в истории планеты. А если удастся как-то согласовать технические данные исследования с преданиями – можно будет определить относительно точное время гибели Древнего мира, – предположила Кэтрин.
Рутерфорд одобрительно кивнул:
– Вот только поможет ли это нам понять, почему он погиб? Поможет ли понять предостережение?
– Несомненно. Вы подумайте. Если известно, каков был характер катаклизма, то установить возможные причины намного проще. – В глазах Кэтрин блеснул огонь, и она шлепнула ладонью по спинке переднего сиденья.
– Фон Дехенд!
Рутерфорд решительно кивнул:
– Именно! Тем более мы знаем: ему можно доверять… Надо немедленно возвращаться в Оксфорд.
Эрнан вел машину по пустым дорогам Альто-Плано – назад, в Куско. С момента смерти брата он находился словно в полусне: все происходящее казалось далеким от реальности. Хотя они с братом были настороже, подозревая об опасности, беда застала врасплох. Но с появлением двух ученых в душе Эрнана вдруг слабо затеплилась надежда.
«Теперь мы хотя бы знаем, что смерть профессора Кента и Мигеля не была напрасной, – он подумал о том, что сейчас Кэтрин и Рутерфорд уходят от погони, и пожелал им удачи. – Они должны вырваться».
И тут он заметил впереди машину, стоящую поперек дороги. По обе стороны шоссе тянулась каменистая почва с булыжниками и промоинами – объезда не было.
Джип Эрнана остановился, не доезжая пяти ярдов до стоящей машины, из-за которой вышел европеец в черном костюме и темных очках. Эрнан в ужасе смотрел, как человек поднял револьвер, целясь через ветровое стекло прямо ему в лицо.
Через мгновение Эрнан понял, что происходит. Он вдавил педаль газа в пол и с грохотом врезался в стоящий внедорожник, заставив потерявшего прицел незнакомца отскочить в сторону. Эрнан резко дал задний ход, переключил передачу и вновь утопил педаль, но в последний момент успел заметить нацеленное на него дуло пистолета второго человека – в метре от водительской двери.
Затем раздался оглушительный грохот, и Эрнан как бы со стороны увидел себя лежащим поперек переднего пассажирского сиденья, с мучительной болью пытающегося сделать хоть глоток воздуха. Вокруг все казалось влажным. Ухватившись правой рукой за руль, он попытался сесть, но тут же бессильно повалился обратно.
Эрнан услышал, как открылась пассажирская дверь, и почувствовал, как в карман намокшей от крови одежды лезет чья-то рука. Затем раздался голос:
– Он самый. А этих нет.
