— А если мне нужна любовница?
Дункан почувствовал, что она затрепетала в его объятиях. Он ждал ответа. Она ведь могла сказать все что угодно.
— А если со мной ты потеряешь голову?
Его пальцы скользнули по щеке Харли и зарылись в ее волосах. Боже, как ей нравились его прикосновения.
— Я уже сказал, что думаю о тебе постоянно, каждое мгновение, рядом ты или нет. Ты в самом деле мое безумие. Моя нынешняя жизнь сплошная неразбериха и сумятица. Но не иметь тебя рядом — невыносимо.
— Дункан…
В этот момент телефон на столе издал звук, напоминающий сирену.
— Что это за чертовщина? — спросила она Дункана, когда тот торопливо подтолкнул ее к креслу.
— Эмма посылает мне предупредительный сигнал, — бросил он, встав около стола. — Идет отец.
Дверь распахнулась, и в кабинет величественно прошествовал Колби Ланг. Он замер, увидев Харли.
— Добрый день, мисс Миллер.
— Здравствуйте, мистер Ланг. Рада видеть вас, — спокойно ответила Харли, будто минуту назад она не трепетала в объятиях его сына.
— Вы, без сомнения, обсуждали ваше дело.
— Конечно. Все продвигается достаточно успешно. Дункан великолепно проводит расследование. Вы должны им гордиться.
Дункан повернулся к отцу с совершенно бесстрастным выражением лица. Харли тоже внимательно смотрела на Ланга-старшего.
— Думаю, что… некоторый потенциал у моего сына есть, — ответил Колби Ланг. — Дункан, когда у тебя будет минута, я хотел бы тебя на пару слов. — С этим он покинул кабинет, не хлопнув дверью по обыкновению.
Харли подняла глаза на Дункана.
— Разговор пойдет о бриллиантах? — спросила она.
Он обернулся и посмотрел на нее с унылой усмешкой.
— Боюсь, что да. Похоже, в конце концов мне придется заняться этой проблемой. С полицией и семьей я как-нибудь управлюсь, но, когда французская мафия рвется вытрясти из меня бриллианты на миллион долларов, да еще и на тебя наезжает, я просто вынужден начать поиски настоящего вора, и как можно быстрее.
Харли кивнула.
— Пора брать судьбу в свои руки.
Черные глаза, прищурившись, взглянули на нее.
— Харли, я не завожу длительных связей.
—Да, да, конечно, — пробормотала она. — Я помню об этом.
— Слушай, — начал он, заводясь и теряя душевное равновесие, — ведь я пытаюсь быть честным с тобой и хочу объяснить, что ты можешь распроститься со своим отпуском, свободой, а возможно, и сердцем, если вдруг по глупости увлечешься мной. Лучше бы тебе держаться от меня подальше, Харли. Нам надо остановиться прямо сейчас. Потом нас уже ничто не остановит…
Харли понимала, что улыбается совершенно глупой улыбкой, но ничего не могла с собой поделать. Она понимала, что радоваться особенно нечему. Это его «люби меня — оставь меня» совершенно выбило ее из колеи. В нем нет отеческого опекунства Бойда. Не дает он и ощущения безопасности и какой-то надежности. Он весь — сплошная опасность, и не только из-за этих французов; он пробудил в ней новые чувства, заставил мечтать об осуществлении самых потаенных желаний. Чувственных желаний. Желаний сердца.
— Надо наслаждаться жизнью каждый миг, — едва слышно изрекла она чью-то мысль.
Глаза Дункана широко раскрылись. Он соскользнул со стола.
— Харли?
— Поужинай со мной сегодня вечером. В семь. Выбор надежного убежища — за тобой.
Дункан уставился на нее.
— Апартаменты пентхауза тебя устроят? Я предупрежу, чтобы тебя пропустила моя охрана… Харли, ты уверена?
— Никаких сомнений, — откликнулась она, поднялась из кресла и решительно направилась к двери, борясь с желанием снова поцеловать Дункана. — Я не сомневаюсь, ты — отменный повар, если же нет, то мы что-нибудь закажем. Удачи тебе с бриллиантами, Бойдом и агентом Салливаном.
— Харли, — он схватил ее за локти. Она остановила его взглядом.
— Дункан, отпусти сию же минуту. А то прямо здесь узнаешь, насколько я опасна.
Черные глаза моргнули. Он медленно выпустил ее руки из своих.
— В семь, говоришь? А сколько осталось до семи?
— Чуть больше пяти часов.
— Ладно, я попытаюсь дотерпеть.
Каким-то образом ей удалось выйти из кабинета, дверь за ней плотно закрылась. Теперь она снова обрела возможность дышать.
— Ты пыхтишь, как паровоз, — прокомментировала Эмма.
Харли заставила себя сосредоточиться.
— Я?
— Хм-м, — Эмма изумленно оглядела ее с ног до головы. — Ты, должно быть, уже на финишной прямой.
Харли удивленно уставилась на нее. Эмма Тент — проницательная и удивительно чуткая женщина.
— Считаешь, я должна сойти с дистанции?
— За это я сверну тебе шею собственными руками.
Харли рассмеялась.
— Почему?
— Да потому что за те два года, что я работаю с ним, я впервые вижу его счастливым.
Харли обогнула стол Эммы и протянула ей руку:
— Будешь моей подругой?
Эмма с усмешкой пожала ее. — Навеки.
Примерно часа в четыре, просматривая полицейский отчет об осмотре машины, из которой были похищены жискаровские бриллианты, Дункан случайно поднял голову и обнаружил на пороге кабинета Эмму.
— Чего это ты так улыбаешься?
— Улыбаюсь как? — спросила она, входя и кладя ему на стол папку.
— Как-то ангельски, но в то же время с хитринкой, словно хочешь мне сказать: «Я-знаю-то-чего-ты-не- знаешь».
— Ах, это. Действительно знаю. Вот записи моих опросов свидетелей по делу о транспортировке бриллиантов.
— Не подозревал, что ты можешь быть такой загадочной, Эм, — посетовал Дункан.
— Вообще-то я придерживаюсь мнения, что в нашей работе все средства хороши. Я переговорила с большинством из людей Жискара, занятых в доставке бриллиантов в нашу страну. Но пока ничего, — и она с достоинством удалилась из его кабинета.
Раздраженно ворча, Дункан отбросил полицейский отчет, прочитанный уже раз семь, и открыл папку с опросами.
В течение следующего часа он методично барабанил по столу средним пальцем правой руки, замедляя темп лишь тогда, когда перед ним мысленно возникал образ Харли. Правда, надо честно признать, случалось это в конце каждого предложения. Время от времени Дункан тихо ругался, но продолжал читать. Он не будет вспоминать о соблазнительной позе Харли, расположившейся сегодня напротив него в кресле в
