— Неужели зануда? — прошептал он. Застигнутая врасплох, она успела вымолвить:
— Только что был.
Посмеиваясь, он отстранился.
— Так, я одеваюсь, иду на работу, возвращаюсь и принимаюсь готовить ужин. Ты можешь делать что хочешь, с тем условием, что в планах не будут значиться мужчины.
Брови Харли взлетели.
— Как прикажете это понимать? — спросила она, всем своим видом выражая изумление. — Вы что, требуете каких-то эксклюзивных прав, сэр?
От выразительного взгляда его черных глаз у нее перехватило дыхание.
— Вы поняли меня абсолютно верно.
— О! — у нее не было слов, чтобы выразить охватившую ее радость.
Внезапно Дункан отвернулся и начал убирать со стола оставшиеся булочки.
— По крайней мере, пока у вас не появится более выгодное предложение.
Она опешила. Они только что стали любовниками, а он уже говорит о том, что она может сойтись с кем-то еще?
— Не думаю, чтобы такое могло случиться, — тихо промолвила Харли.
На минуту он замер, но тут же продолжил убирать со стола.
— Не зарекайся, — беззаботно заметил он. — Ты не собираешься одеваться?
Харли физически ощутила, как в воздухе сгустились неясные мысли и чувства, но она не могла распознать их, не могла ухватить их суть. Она впервые по-настоящему ненавидела Бойда. Он изолировал ее от настоящей жизни, и сейчас ей просто не хватало опыта, чтобы понять и оценить значение происходящего. Она боялась произнести хоть слово, боялась сделать что-то не так и вообще не представляла, что значит так или не так.
— А знаешь, когда я выйду отсюда, на мне будет то же самое красное платье. Оно выдаст меня с головой, — сказала наконец Харли. — Всем станет ясно, что я провела здесь ночь.
Дункан обернулся и пристально взглянул ей в глаза.
— Тебя это беспокоит?
— Нет. Я, кажется, готова кричать о том, что случилось, с самой верхотуры этого здания. Ты нервничаешь?
Свет его темных глаз сделал ее почти невесомой.
— Совсем нет.
О Господи, неужели можно быть такой счастливой еще при жизни?
— Даже несмотря на то, что это даст твоему отцу лишний повод для ярости?
Дункан улыбнулся.
— Отец умер бы от душевного истощения, если бы не приходил в бешенство из-за меня хотя бы два раза в день. Ну ладно, перестань меня искушать и иди одеваться!
— А ты борешься с искушением?
— Еще как.
Харли бы очень хотелось, чтобы он не делал этого, но она только покачала головой.
— Ну и ну.
Харли быстро оделась и вышла в гостиную одновременно с тем, как он появился в ней со стороны кухни.
— Поразительно, — вымолвил Дункан, оглядывая ее с головы до ног с таким восхищением, что, казалось, кровь быстрее побежала по ее жилам.
— Что именно?
— А платье производит все тот же эффект. Ты в нем по-прежнему невероятно соблазнительна.
— Да? — невинно удивилась она, несколько раз повернувшись перед ним. — Тебе оно нравится?
Его руки обвились вокруг нее.
— Мне больше нравится то, что под платьем. — Он приник к ее губам в долгом, нежном и упоительном поцелуе. Ей было трудно устоять на вдруг ослабевших ногах.
— А мне нравится вот это, — сказала она счастливым полушепотом, прижавшись щекой к его груди и слушая учащенный стук его сердца.
Он пальцами перебирал ее волосы.
— Ведь я говорил — мы родственные души.
— Да, говорил. Ты уверен, что тебе надо на работу?
— Уверен.
— Тогда почему ты меня обнимаешь?
Его смех защекотал ей ухо.
— То, что я тверд в своем решении, не означает, что мне легко тебя отпустить.
— Ты произносишь замечательные слова.
— Все чистая правда, — сказал Дункан с ноткой удивления в голосе.
Она подняла глаза. Сколько же он знает путей, чтобы тронуть ее сердце?
— Ты никогда мне не врал, правда? Даже когда соврать было бы очень легко и гораздо удобнее. Ты самый честный человек, которого я знаю.
Он невесело усмехнулся.
— Все потому, что ты ловила рыбку в маленьком озерце. Ты и не представляешь, какая живность водится в море жизни.
Харли скорчила рожицу.
— Боже всемогущий, он начал философствовать. Тогда я лучше пойду.
— Правильно, — согласился он, все еще крепко обнимая ее.
— Мне надо заняться музыкой.
— Да, — ответил Дункан, нежно целуя ее в лоб.
— А у тебя много работы.
— Полно, — он поцеловал ее в ушко.
Где-то в глубине ее тела снова зашевелилось желание.
—Дункан?
— Гм-м? — его губы уже на шее.
—Дункан, если ты не прекратишь, я повалю тебя на пол и овладею тобой.
— Ты всегда скажешь что-нибудь очень приятное.
Харли расхохоталась и уклонилась от продолжения эротичной атаки.
— Потерпи до ужина. Точнее, до после ужина. На сей раз я не начну с десерта.
— Постараюсь сдержать свой аппетит.
Румянец снова проступил на ее щеках.
— Так-то лучше, — поспешно вымолвила Харли, высвобождаясь из его рук и направляясь к двери.
Вчера она стояла перед этой дверью полная колебаний, беспокойства и мучительных сомнений. Тогда она еще не знала, что ее ждет.
Сейчас она вновь стоит у той самой двери, но теперь она знает, что она желанна, что имеет над этим мужчиной магическую власть. Но надо было идти, пока оба они не поддались любовному безумию.
— Дункан, — произнесла Харли. Он откликнулся стоном и только крепче прижал ее к себе.
— Кому-то из нас нужно бы побольше выдержки и самообладания.
— Зачем? — удивилась Харли.
— Погоди минутку, дай подумать. Не могу собраться с мыслями, — с театральным трагизмом проговорил он.
Харли снова расхохоталась. Она обернулась и поцеловала его в кончик носа.
— Увидимся вечером, в шесть.
— Не в семь?
— Я не дотерпела до семи вчера, почему же ты думаешь, что я выдержу сегодня?
— Тогда в шесть, — улыбнулся ей Дункан. Харли неохотно высвободилась из его объятий и снова шагнула к двери.
