– А-а, – отметил Терон, – молодой ученый.
Это объясняет некоторые особенности его поведения. Почти любой сын богача, пошедший в школяры, вел бы себя примерно так же, как Уилкинсон.
– А откуда вы взяли оружие, которое было при вас, когда вы прибыли? – осведомился Эрельвар.
– Это… охотничье оружие моего отца.
– Охотничье?! – Эрельвара эта мысль шокировала почти столь же сильно, как и Терона.
– И на кого же вы охотитесь с таким оружием? – поинтересовался Терон.
– На уток.
– На уток, – эхом откликнулся Терон. От утки подобное оружие оставит разве что горстку окровавленных перьев. Он бросил взгляд на Артемаса, и тот украдкой кивнул ему. Похоже, заявление Уилкинсона потрясло даже чародея. Впрочем, иначе и быть не может.
– Это не важно, – наконец обронил Эрельвар. – Знаете ли вы, почему кайморды желали пленить вас?
Этот вопрос заставил Уилкинсона слегка побледнеть. Уставившись в стол, юноша судорожно тряхнул головой. И снова Артемас подтвердил правдивость его ответа.
– А почему владыка Демор назвал вас Сновидцем? Уилкинсон удивленно охнул в один голос с Тероном. Так вот в чем состояли подозрения Эрельвара! Терон взглянул на чужеземца более пристально…
– Отвечайте, – холодно бросил Эрельвар.
– Я… то есть… не знаю.
– Он лжет, – безо всякой нужды сообщил Артемас. Эрельвар лишь с прищуром воззрился на Уилкинсона, в свою очередь устремившего сердитый взгляд на Артемаса.
Наконец Уилкинсон уткнулся взглядом в свои сцепленные руки, пробормотав:
– Просто сумасшествие.
Когда же он поднял глаза вновь, в них светился неприкрытый вызов. Казалось, совершенно другой человек на равных встретился взглядом с Эрельваром.
– Ладно уж, – заявил он. – Может, именно это мне и надо сделать, если на то пошло. Я студент Нью- Йоркского университета. Вчера я пошел на занятия доктора Энгельмана и вызвался добровольно выступить подопытным в его экспериментах со сном. Когда я пришел сегодня вечером, он предупредил меня, что у меня могут возникнуть весьма яркие сновидения и что это в порядке вещей. Вот. Все это только треклятый сон.
Эрельвар опешил. Гнев его сменился крайним недоумением, и он растерянно поглядел на Артемаса. Терон и Фелинор поступили точно так же.
– Он говорит правду, – признался Артемас с таким видом, будто его подвела собственная магия.
– Нет, – возразил Терон. – Он говорит не правду, а то, во что верит.
– Это и есть правда, – запротестовал Уилкинсон. – Все это ненастоящее. А какая мне разница? Вы ведь тоже ненастоящие. Я хочу лишь проснуться, и чтобы все это кончилось. – Он уронил голову на скрещенные на столе руки и разрыдался.
Теперь ясно, чем объясняется его утренний припадок, подумал Герон. Он проснулся и обнаружил, что пребывает все в том же «сне», который длится уже седмицу. Потянувшись через стол, ТеРон взял юношу за локоть.
– Уилкинсон… Стив, послушайте меня. Тот поднял залитое слезами лицо.
– Это не сон, – промолвил Терон. – Должно быть, этот… эксперимент пошел как-то не так. Волшебство Артемаса каким-то образом вырвало вас из дома, но все окружающее вполне реально.
– Никакого волшебства нет и быть не может, – огрызнулся Стив.
– Что?! – переспросил Артемас.
– Никакого волшебства нет и быть не может.
– Я понимаю, что вам трудно признать это, – сказал Терон, – но надо, ради сохранения вашего же здравого рассудка.
Уилкинсон пробормотал что-то на своем родном языке, не глядя на Терона и покачивая головой. Терон вопросительно взглянул на Артемаса.
– Он сказал: «Замечательно, теперь мою душу подвергают рассмотрению в моем собственном сне», – пояснил Артемас. – Боюсь, перевод весьма приблизительный.
Терон вздохнул.
– Я предлагаю позволить господину Уилкинсону вернуться в свои покои или куда он пожелает. Рекомендую от дальнейших расспросов воздержаться.
– Согласен, – поддержал Эрельвар. – Полагаю, мы услышали все, что он может сказать нам. Морфаил, сопроводи нашего гостя в его покои.
– Слушаю, мой господин.
– Нет, – возразил Терон. – Эрельвар, позвольте ему идти, куда он сам пожелает.
– А вы уверены, что это разумно при подобном состоянии рассудка?
– По-моему, это необходимо, если при нем будет сопровождающий.
