звуки, которые издают кокосовые орехи, когда падают на бетон. Следующим, что увидела Катя, были три женских тела, лежащие спинами на покрытом мылом полу, и пытавшиеся, как в замедленной съемке, уползти прочь. Несколько секунд они так и лежали с открытым ртом, пытаясь прийти в себя.
Только одна из них попыталась встать — большая мексиканка, и это было ошибкой с ее стороны. Поднявшись с пола, с горящими злобой глазами-бусинками, она, опустив плечо, бросилась на Даниэлу.
Хитрая колумбийка сделала шаг в сторону, как тореадор отступает перед устремившимся на него быком. Даниэла ухватила мексиканку за волосы, когда та, не успев затормозить, проносилась мимо нее, и, придав ее движению новое направление, швырнула великаншу лицом прямо в плитку стены.
Катя вспомнила глухой удар и красную реку мексиканской крови, которая, смешиваясь с водой, стекала в дренажное отверстие.
Женщина пролежала на полу более минуты, пока ее подруги осмелились наконец помочь ей. И когда все же решились на это, старались далеко обходить Даниэлу.
Катя тогда подумала, что мексиканка мертва. Но Даниэлу, похоже, это нисколько не смутило. Для нее все произошедшее казалось нормальным ходом событий. Закон джунглей, царивший в тюрьме, не был для нее чем-то новым.
После того столкновения в душевой Катя и Даниэла провели вместе немало времени, гуляя и беседуя.
Даниэла рассказала Кате, что ее арестовали три дня назад в Сан-Диего по делу, связанному с наркотиками. Но разумеется, как и все заключенные в тюрьме, она говорила, что ни в чем не виновата.
Пол говорил Кате, что нельзя никому рассказывать о своем деле, и она следовала его совету. Даже когда Даниэла спросила Катю, за что она попала в тюрьму, Катя откровенно ответила ей, что адвокаты порекомендовали ей не обсуждать это ни с кем. Это было трудно, так как Катя сознавала, что своей вновь обретенной безопасностью и независимостью обязана новой подруге.
По вечерам после отбоя они играли в карты за небольшим столиком в камере. Даниэла обучила Катю нескольким новым играм. В этот вечер они в третий раз разыгрывали партию в джин-рамми, и перед Катей стоял сложный выбор, следует ли ей разыграть три или пять карт, когда она услышала звук катившейся мимо их камеры тележки. Катя повернулась, чтобы посмотреть. Это были чистые полотенца на следующий день.
— Я возьму, ты играй, — сказала Даниэла.
Она встала, прошла мимо и выглянула через толстое стекло двери наружу, туда, где заключенная из прачечной сложила стопкой два полотенца. Заключенная уже была готова сложить полотенца в металлическое устройство за дверью, похожее на большой почтовый ящик, когда в коридор спустился один из охранников-мужчин. Коротко остриженный, одетый в форму с нашивками сержанта на рукаве, он остановился у тележки и заговорил с заключенной. Даниэла не слышала, о чем шла речь, но, когда он потянулся к полотенцам, чтобы быстро осмотреть их, глядя в глаза заключенной-прачки, она почувствовала, что ее сердце вот-вот остановится. Охранники часто находили так наркотики и другую контрабанду.
Она прошла мимо, и заключенная из прачечной проводила ее презрительной ухмылкой. Потом она бросила два сложенных полотенца в прорезь ящика за дверью. Даниэла забрала их с другой стороны.
— Я положила пять карт, — сказала Катя.
— Секунду.
Даниэла бросила одно из полотенец на Катину койку, второе — на свой матрас. Сделав это, она запустила руку во внутреннюю складку полотенца и нащупала там ребристые края рукоятки. Сам предмет был ненамного больше по размеру, чем колода карт, которыми они играли. Пистолет «вальтер-ППК» был смертельной игрушкой. Это было все, что ей сейчас требовалось.
Яков Никитин больше не мог пытаться отдалить неизбежное. Алим развил неустанную деятельность. Он постоянно совещался с техническим специалистом, направленным к нему его правительством. Этот человек не был знаком с созданным русскими устройством, но достаточно знал об общей конструкции этого вида оружия, чтобы понять, что пришла пора приступать к сборке.
Ствол был чистым. Ржавчины не было, а бурые пятна окисла, появившиеся на металлических деталях, тщательно зачистили и удалили вручную с помощью ветоши. Затем последовало купание в легком машинном масле с целью удалить любые остатки шлифовальных материалов, с которыми не справилась материя.
Никитин наблюдал за всеми этими действиями. Сначала он инструктировал людей Алима, а затем контролировал их работу. Особое внимание он уделял внутренней поверхности гладкого пушечного ствола. Яков искал любые признаки неровности на металлической поверхности, все то, что могло бы послужить причиной снижения скорости снаряда в канале ствола. Требуемая начальная скорость снаряда должна была составлять тысячу футов в секунду, что примерно соответствовало скорости пули, выпущенной из американского пистолета 45-го калибра.
Даже несмотря на то, что сам снаряд никак не мог повлиять на начальную скорость, а длина ствола была менее трех футов, любое значительное снижение скорости могло бы привести к преждевременной детонации. Прежде чем две подкритические массы урана соприкоснутся, чтобы под давлением инициировать цепную реакцию, небольшой ядерный взрыв разорвет устройство на части. Иначе говоря, произойдет то, что физики долгое время называли пшиком. Последует выброс радиации, но ее будет немного, и окажется нетрудно произвести работы по очистке местности. Но само устройство будет утрачено, а миссия окажется проваленной.
Техник из группы Алима знал об этом. Но он не знал правильный порядок сборки устройства перед тем, как привести его в действие. Несколько раз он пытался получить эту информацию от Никитина. Но Яков дал ему несколько расплывчатых, вводивших в заблуждение ответов. Еще более затрудняла процесс необходимость перевода с русского на испанский и на фарси. Наконец тот человек прекратил свои попытки и что-то сказал Алиму. Никитина оставили в покое. И тогда он решил, что пришло время начать собственную игру.
Через переводчика он заявил Алиму, что у него есть два условия. И это были требования, а не просьбы. И если Алиму нужна бомба, он должен выполнить оба.
Когда его слова перевели на фарси, Яков видел, как глаза Алима превратились в две узкие щелки, а мускулы на его шее напряглись, подобно стальным проводам.
Во-первых, для окончательной сборки устройства Якову не потребуется помощь никого из людей Алима, в том числе специалиста-техника. Фактически он требовал убрать всех с места, где будет проводить последние работы.
Алиму это не понравилось. Он был взбешен и отчаянно пытался оспаривать это решение с помощью переводчика. Был момент, когда он схватился за пистолет и наверняка был готов убить упрямого старика.
Не успел Алим успокоиться, как Яков выдвинул второе требование. Дочь Никитина Мариселу следовало доставить в ее дом в Коста-Рике с помощью людей из ФАРК, которым Никитин доверял. ФАРК должны дать гарантии, что ни она, ни кто-либо из ее семьи никак не пострадает.
Лицо Алима снова загорелось злобой.
Но Никитин не желал идти на уступки ни по одному из своих требований. Причиной, по которой он не хотел использовать людей Алима, был языковой барьер. По крайней мере, так он это объяснил. Процедура подготовки устройства была опасной. Малейшая ошибка, и контакт двух подкритических масс урана может привести к полномасштабному ядерному взрыву или как минимум отравить радиацией огромный участок джунглей. Якову не нужны были ошибки, и он не нуждался в праздных наблюдателях, путающихся у него под ногами.
Он произведет сборку устройства сам, с помощью всего одного повстанца из организации ФАРК.
Не поставив об этом в известность Алима, Никитин уже подобрал себе такого человека. Ему было чуть больше двадцати лет, и он обладал самыми умелыми руками среди всех обитателей лагеря. Повстанец, как и сам Никитин, говорил на испанском языке. Если Алиму действительно нужна бомба, то он должен будет заплатить эту цену. Он практически не оставил персу иного выхода.
Пока Алим сердито переговаривался с техником, Яков бросил переводчику еще несколько коротких фраз. Он сказал этому человеку, что он и его помощник из ФАРК сами будут дергать дракона за хвост.
