Никитин и другие мужчины.
Яков обратил на него внимание, когда Томас уже успел стянуть с лица защитный капюшон. По лицу градом лил пот. Во всем же остальном он выглядел прекрасно. Он казался оживленным, шутил и смеялся, как вратарь футбольной команды, который только что сумел отразить пенальти.
Он заверил Никитина, что снаряд не касался урановой цели. Он сумел избежать этого, но в процессе борьбы с весом снаряда прищемил пальцы.
Похоже, Томас просто не понимал природу синего свечения и того невыносимого жара, из-за которого от его защитного костюма до сих пор шли клубы пара. Он сказал Якову, что все в порядке, потом поднял правую руку, чтобы сбросить с нее перчатку.
Неожиданно он остановился, не успев завершить этот жест, и посмотрел на руку. От трех пальцев на ней не осталось ничего, кроме обуглившихся обрубков.
Яков подбежал к Томасу за мгновение до того, как тот рухнул на землю. Он уложил его на землю и помог освободиться от защитного костюма. Окликнул подчиненного Алима, того самого, что так и застыл с шомполом в руке, и попросил помочь. Но мужчина продолжал стоять на месте, качая головой.
Алим с оставшимися подчиненными по-прежнему продолжал прятаться за деревьями примерно в трехстах футах. Яков попросил человека с инструментом в руке надеть защитный костюм. Ему нужна была помощь. Видя, что мужчина его не понимает, Никитин показал жестами, что тот должен надеть костюм.
Молодой человек посмотрел на него, медленно покачал головой и попятился. Яков прокричал свою просьбу, повернувшись в сторону деревьев, и через пару секунд оттуда послышался повелительный голос Алима, говорившего что-то на фарси. Мужчина тоже посмотрел в сторону деревьев, потом с обреченным выражением на лице обернулся к Никитину и, наконец, неохотно ступил вперед и стал надевать костюм.
Никитин попросил переводчика, прячущегося в джунглях, чтобы тот перевел своему товарищу, что ему нечего больше бояться. Имея под руками все инструменты, Никитин может быстро и надежно собрать устройство. Эта работа займет всего несколько минут. Перевод последовал немедленно. Мужчина кивнул. Русский не стал говорить, что человек, который сейчас влезал в костюм, был уже мертвецом. Его тело успело получить от злого дракона такую дозу радиации, которую был не в состоянии выдержать ни один человеческий организм.
Мужчины вдвоем вошли в домик. Из-за радиации температура внутри поднялась настолько, что оставаться там можно было не более двух-трех минут.
Яков заставил напарника прочно фиксировать ствол пушки голыми пальцами, выглядывавшими через дыры в правой перчатке. Сам он с помощью щипцов поднял снаряд. Менее чем за минуту с помощью шомпола он надежно зафиксировал урановый заряд в нижней части ствола.
Еще полминуты потребовалось, чтобы вставить предохранительный диск, изготовленный из урана- 238, исполняющего роль отражателя нейтронов, в специальное гнездо между краем ствола пушки и мишенью. Как только диск занял свое место, он тут же начал выполнять свою работу — отбрасывал свободные нейтроны от двух элементов устройства, выполненных из обогащенного урана, обратно к их источнику. Поток радиации мгновенно снизился. Никитин понял это по тому, как тревожно пощелкивавший на столе счетчик Гейгера вдруг стал вести себя гораздо спокойнее.
Предохранительный диск из урана-238 был прикреплен к проволоке из прочной стали. Эта проволока проходила через узкое отверстие в корпусе бомбы, надежно запирая диск на месте. Если бы кто-то попытался удалить диск, предварительно не повернув проволочный рычаг в направлении против часовой стрелки, хрупкая конструкция оказалась бы нарушенной, связь между диском и проволокой терялась, и бомба становилась бесполезной. Конечно, пушка выстрелила бы, взрыв кордита разрушил бы ствол и корпус бомбы, но цепной реакции не последовало. Даже радиоактивное заражение было бы минимальным, сводясь к непосредственному пространству рядом с бомбой.
Если же повернуть, а затем плавно потянуть на себя проволоку, диск скользнет из своего гнезда, освобождая снаряду путь к урановой цели.
Более сложной процедурой, чем удаление диска безопасности, была лишь операция по его замене, если бы в этом возникла необходимость. При закрытом корпусе устройства было невозможно увидеть ни сам диск, ни гнездо, в котором он располагался. Имея для манипуляции диском только проволоку, при его замене можно было полагаться лишь на метод проб и ошибок. Для такой работы требовались чуткие пальцы хирурга. Даже Никитин не был уверен, способен ли он до сих пор выполнять подобную операцию, хотя в молодые годы ему приходилось дважды проделывать ее на макетах.
После того как диск-предохранитель был установлен, менее чем за минуту бомба была упакована в свинцовый контейнер, становясь на какое-то время безопасной.
Когда мужчины вышли из домика, подчиненный Алима поднял капюшон и оскалился в улыбке. На его потном лице читалось выражение явного облегчения.
У Никитина не было возможности просчитать дозу радиации, которая была выделена при ионизации молекул воздуха, когда появилось то самое синее свечение. Но он точно знал, что и Томас, и этот улыбающийся парень, на которого он сейчас смотрел, были уже мертвы.
Старик русский просидел над кроватью Томаса четыре дня и пять ночей. И все это время ни он, ни даже доктора из ФАРК не могли ничего сделать для того, чтобы облегчить страдания молодого колумбийца.
Его жажду не смог бы утолить даже целый океан воды, имей он возможность его выпить. Юношу мучила тошнота, его постоянно рвало, он страдал кровавым поносом. Радиация уничтожала его организм изнутри.
Через три дня ногти на пальцах Томаса почернели. Его густая черная шевелюра осыпалась клочьями, и сиделке каждые несколько часов приходилось сметать волосы несчастного с его подушки в специальную коробку, которую в дальнейшем следовало поглубже закопать где-нибудь в укромном месте. Вокруг рта и глаз проступили глубокие язвы. Когда доктор поднял простыню, он увидел, что такие же кровавые язвы покрыли все тело больного.
Никитин не мог даже прикоснуться к юноше, опасаясь внести в раны инфекцию, хотя он и понимал, что надежды нет никакой. Конец был уже близок. На четвертый день началась жестокая лихорадка; это инфекция давала о себе знать похоронным звоном. Томас испытывал страдания при каждом вдохе, поскольку его дыхательные пути были воспалены, а легкие заполнены жидкостью. Сразу же после полуночи на пятый день у Томаса неожиданно начались конвульсии. Его спина выгибалась, подобно арке, как будто в теле была спрятана сжатая стальная пружина. Почти минуту его тело бросало по всей кровати, потом оно вдруг обмякло.
Яков заметил, что застывшее тело Томаса больше не пытается дышать. Ему не нужно было подтверждение от врача после проверки пульса или прослушивания стетоскопом изъеденной язвами груди Томаса в том, что молодой человек умер. Яков встал и прикрыл голову Томаса одеялом.
Вряд ли Томас успел осознать, что же он совершил. Но Никитину было ясно, что его быстрая реакция и ловкие пальцы предотвратили ядерную катастрофу, которая могла бы разразиться прямо здесь, в джунглях, убив их всех.
— Извините, но мистер Хайндс сейчас говорит по телефону с клиентом. Если вы подождете минуту…
— Офицер, если она снова попытается встать у нас на пути, арестуйте ее.
Гарри действительно говорил по телефону, но он узнал голос снаружи, за дверью в офис. Через секунду дверь распахнулась.
— Я свяжусь с вами позже, — проговорил Гарри.
Гарри еще не успел повесить трубку, а Темплтон уже стоял по другую сторону его стола. За его спиной высился дюжий мускулистый помощник шерифа в форме, а также один из детективов, занимающихся расследованием дела Кати. Рука детектива повисла в воздухе со свернутыми в рулон бумагами. Казалось, он держит в руках пистолет, который по приказу коротышки готов направить в грудь Гарри.
— Мы могли бы продолжить разговор попозже, я вам позвоню. Да, да… позвоню сегодня во второй половине дня. — Гарри повесил трубку.
Детектив швырнул документы на стол перед ним.
